Гроздья белой акации

Альбер только под утро смог уснуть, и то сон был какой-то рваный, неспокойный. Увидел Георга в цепях, с растрепанными золотыми волосами. Узник печально на него смотрел, без гнева и без страха, только с укоризной. Даже в обличье смертника он был красив, настолько, что смотреть ему в лицо было неимоверно больно. Губы его не двигались, однако же король услышал голос. "За что ты так со мной? Я же люблю тебя всем сердцем, Альбер..." Король вскочил, открыл глаза, провел ладонью по лицу. Холодный пот. Проклятье, наяву продолжился все тот же ад, а то, что было накануне, не приснилось. Ритмичные движения Георга, стоны королевы, - картина их соития преследовала Альбера и не давала передышки. Так вот какой бывает ревность! Вот как она сметает разум и лишает сна! Чудовищный комок невыносимой боли, который невозможно проглотить. Это они, ревность и боль, толкают человека в пропасть! Что за окном дворца? День? Ночь? Какое время года? Он все забыл, мозг опустел и отказался мыслить. Светло, утро пришло... что принесет грядущий день? Георг в темнице, и пути назад уже не будет, машина правосудия включилась, ее остановить нельзя. Новый судебный дознаватель рьян и молод, закончит все за день, а это значит, что назавтра будет казнь. Альбер мучительно и трудно простонал, нетвердой поступью пошел к окну, чего-то сшиб, вроде бы стул, и в комнате тотчас возник лакей. - Ваше Величество, с приятным пробуждением, я только собирался вас будить. Уже послал за завтраком на кухню. Вот ваш костюм, позвольте мне помочь... - Выйди за дверь и не входи, пока не позову! - не оборачиваясь, отвечал Альбер. - И никого ко мне не допускай! - Ваше Величество, восемь часов пробило, и секретарь уже сидит в приемной. Сказал, что на сегодня много важных дел... Да, много важных дел, и с крахом личной жизни их не стало меньше. Скоро война, надо готовиться, не время раскисать. Совет союзников, примерный план и расстановка сил, снабжение и обустройство лагерей, да мало ли чего еще! Сражения будут кровавыми и беспощадными, империя сильна и не отдаст позиций без борьбы. Зачем же он вспылил, наделал глупостей, позволив личным чувствам овладеть рассудком? И как теперь собрать себя из исковерканных осколков корчащейся в муках плоти, если все мысли у него не про войну, а про Георга? Он выглянул в окно на двор. Дождь кончился, но небо до сих пор темно и непроглядно. Если бы солнце, может быть тогда и настроение было иное? Хотя какое солнце может изменить крушение вселенной? Дернул за шнур для вызова лакея, не рассчитал усилий, шнур порвался. - Что за гнилая тряпка тут висит? - швырнул он кистью от шнура в вошедшего лакея. Испуг в его глазах Альбера отрезвил. Не гоже так срываться на слуге. - Повесь другой шнурок, чтоб не отрывался, - мягче продолжил он, просовывая руки в утренний костюм. - Где секретарь? Приму его в столовой. - Да, Государь, немедля извещу, - лакей как-то замялся, но продолжил. - И к вам еще Ее Величество, мы проводили ее в малый кабинет. Хм, что еще? Вот же настырная особа. Знает, что на людях он не посмеет отказать и выслушает, как бы ни сердился. - Дай гребень. Парикмахера не надо, - велел король. - Сам причешусь. Зоя стояла в кабинете у окна. Безукоризненно одетая, лицо бледно, как мел. Альбер невольно ощутил к ней что-то вроде сострадания, и это не понравилось ему. - Что вам угодно, госпожа? - суровей, чем хотел, спросил он у супруги. - Ваше Величество, молю вас, пощадите Луру! Девчонка не осмелилась бы вам солгать, вчера она была уверена, что я в своей опочивальне. Лура прислуживает мне с тех самых пор, как я приехала в Вэль-Нуэр, мне будет трудно привыкать к другому человеку. Ваше Величество, вы человек не злой и не жестокий, умеете прощать и быть великодушным... - Вы только за служанку просите, миледи? - желчно прервал Альбер. Смотреть на Зою было неприятно, в нем снова поднялась волна безудержного гнева. - А на судьбу любовника вам наплевать? Вчера вы уверяли, что он тоже не виновен. Так что же, надо понимать, что вы берете на себя весь груз вины? Зоя вдруг выпрямилась станом, лицо ее неузнаваемо переменилось. Альбер увидел не просительницу, а принцессу Мин, какой запомнил Зою со времен их первой встречи. - А в чем же я виновна, Государь? Не вы ли сами бросили меня в постель к Георгу? Не вы ль заставили принять его на нашем брачном ложе? Я молодая женщина, и я жила все годы брака с вами как монашка в келье, в то время, как вы развлекались, с кем хотели! А я? Так многого от вас ждала, как от супруга? Мне что, не нужно хоть немного счастья и телесной ласки? Считаете меня набитой ватой равнодушной куклой? - Желаете развратничать, миледи? - все так же едко вопросил король. - Так почему не поддержали заговор против меня? У вас был бы сейчас другой супруг, который драл вас по пять раз за ночь. Уверен, что вы были бы довольны. В душе он понимал, что груб сейчас с супругой, но ничего не мог с собой поделать. Хотелось уколоть ее и оскорбить, - она украла у него любовь Георга. Но вот любил ли королеву Георг? Возможно, в их тандеме он был вовсе и не соблазнителем, а жертвой? Альбер решился это подтвердить. - Так что же с Георгом? Кто был инициатором недопустимой связи? Давно вы превратили храм науки в логово разврата, и даже прорубили потайную дверь? Альбер нарочно провоцировал ее, чтоб в гневе Зоя рассказала правду. И минская принцесса тут же угодила в заготовленную королем ловушку. - Дверь прорубили до меня. Я натолкнулась на нее случайно... - ... и сразу переехала в Сиреневый дворец, чтоб без помех плести свои интриги, - продолжил за нее Альбер. - Так кто же виноват в вашем грехопадении, миледи? - Вы обвиняете меня, милорд, а ваш Георг весь честный благородный? - Зоя еще не поняла, что вязнет в паутине лжи все больше, когда ж опомнилась и изменила тон, то было уже поздно. - Он соблазнил меня, когда искал подземный ход, - потупившись, тихо произнесла она. - А я? Я просто женщина, я поддалась ему, мне было одиноко. - То есть вам было безразлично, чем обернется для Георга ваша связь? - бесстрастно уточнил король. - Вы лишь жалеете, что не с кем будет утолять телесный голод? Идите, мне вам больше нечего сказать. Вашу служанку я не трону, - не потому, что вы вступились за нее. Просто она действительно ни в чем не виновата, вы заставляли девку покрывать ваши грехи. Во время завтрака Альбер был мрачен и рассеян, и секретарь был вынужден три раза повторить намеченное на сегодня расписание приемов, которое он скорректировал с утра, узнав о том, что Альбер во дворце. Король кивал, но думал о своем. Нет, он ни в коей мере не оправдывал Георга, но сильно сожалел, что поспешил с его арестом. Не так уж граф и виноват, он по натуре никакой не мужеложец, вот и поддался прелестям красивой женской плоти. И что же, из-за этого обычного греха лишаться накануне битв хорошего солдата? Пускай бы ехал в тот далекий гарнизон и занимался тем, что хорошо умеет. Государь подписал гору бумаг, принял новых чиновников, потом послов соседних королевств, они согласовали план совместной подготовки к наступательной войне, но даже вся эта огромная работа Альбера не отвлекла. После обеда он зашел в судебное ведомство и спросил, как продвигается дело вчерашнего арестанта. - Преступник Рум во всем сознался, - с гордостью доложил судебный пристав. - Он подписал признательные показания без проволочек. Нам даже не пришлось его пытать. Вот приговор, Ваше Величество, завтра в десять утра перед преступником поставят чашу с ядом. Альбер ни слова не сказал, бросил листок на стол и быстро вышел. Вот же кретин, даже не попытался оправдаться, все подтвердил и подписал бумаги. А он, хоть и король, теперь бессилен что-то изменить. Остался лишь последний способ вытащить его оттуда, - последний, незаконный, но единственно возможный. Король оделся обывателем, взял двух доверенных людей и выехал через второстепенные ворота в город. *** - Ваше Величество? - привстал навстречу королю полковник Филип. - Никак не ожидал вас здесь увидеть и в такой одежде. Что-то случилось, раз вы вышли в город инкогнито? - Есть поручение, полковник. Вы обещаете не удивляться и исполнить то, что я скажу? - Конечно, Государь, извольте повелеть. - Это не повеление, Филип, а просьба, ибо вам предстоит сегодня ночью совершить налет. - Налет, Ваше Величество? Я правильно вас понял? - Да. На дворцовую темницу. Сейчас я все вам расскажу подробно... Георг все равнодушно подписал, и дознаватели оставили его в покое. Теперь ему осталось только наблюдать, как постепенно угасает день, - последний день в его короткой неудачной жизни. Было обидно умирать вот так, позорно и бездарно, оставшись навсегда изменником и негодяем в глазах отца и брата, и всего народа графства Рум. Еще обидней было то, что поводом для казни послужил такой позорный повод. Как он поддался королеве? Как будто бес его толкнул, какая-то неведомая сила замутила разум. Ни чувств и ни желания он к Зое не питал, ну разве только жалость к одинокой брошенной девчонке? Должно быть, жалость и сыграла с ним такую злую шутку, поэтому не смог ее оставить и уйти. И вот к чему все это безрассудство привело. Отчетливей всего граф помнил страшное лицо Альбера, его остекленевшие безумные глаза, раздвинутые в неестественном оскале губы. Лучше б он был разгневан или удивлен, подавлен, хмур, - все, что угодно, но не эта жуткая улыбка. Боль короля передалась и Георгу, и он не мог даже вздохнуть в тот миг от осознания того, что натворил. Ни объясниться, ни поговорить, - он навсегда останется в глазах Альбера похотливым кобелем, подмявшим под себя повизгивающую сучку. Как гадко, мерзко, как невыносимо тяжко! Уж лучше бы погибнуть на войне! Измученный тревогой и раскаяньем, Георг забылся ненадолго сном. А может, только показалось, что забылся? Очнулся от того, что кто-то подошел к его темнице. Уже пора на казнь? Но за оконцем ночь. - Граф Георг Рум? - сказал пришелец, поворачивая ключ в замке. - Я пришел вас спасти. Извольте выходить. - Спасти? Но кто вы, господин? - Георг увидел в тусклом свете фонаря фигуру без лица. - Кто вас сюда прислал, и почему вы прячете лицо под маской? Я должен знать, куда вы собираетесь меня вести. - Какой вы странный человек, - с усмешкой ответил неизвестный. - Другой бы ринулся на волю что есть духа, а вы вопросы задаете. Одна особа не желает вашей смерти, она мне поручила вывести вас из темницы. Если согласны, то доставлю в Мин, если откажетесь, то можете идти куда хотите. Но не советовал бы вам так поступать, в империи вам приготовлен дом и все необходимое для безопасной жизни, а здесь вам некуда податься. Георг задумался. "Одна особа", - Зоя? Она уже однажды предлагала этот вариант, но он не согласился. Да и сейчас воспользоваться этим способом себя спасти он не хотел. Жить на чужбине, как предателю? Стать на родине разыскиваемым преступником? Такой вариант Георга не устраивал, и потому он твердо, но решительно покачал головой. - Вы совершенно правы, господин, мне некуда идти. Благодарю вас... и особу, за попытку мне помочь, но это невозможно. Прошу вас, уходите, я останусь. - Глупец! Завтра вам подадут пиалу с ядом! Разве же смерть может быть лучше жизни? Послышались еще чьи-то шаги, потом негромкое ругательство и звон меча, который торопливо вынули из ножен. Пришелец быстро прыгнул в тень, но спрятаться не успел, а Георг с изумлением увидел новую фигуру, крадучись пробиравшуюся к его темнице. Что происходит, черт возьми? Должно быть, стражники заметили вторжение, вот и ворвались разбираться с нарушителем. Однако почему на новом визитере тоже маска? Через секунду завязалась схватка. Двое мужчин рубились на мечах, а Георг только молча наблюдал, чем кончится нежданный поединок. Новый пришелец был мощней и выше ростом, но тот, кто появился первым, отличался ловкостью и необычными приемами боя. Они друг друга стоили, и граф невольно восхитился ими. Такое мастерство на поле брани было б поистине незаменимо, но здесь, сейчас, за что они так сильно рисковали жизнью? Ради него, объявленного вне закона? Крупный мужчина одолел противника. Насколько Георг разобрал в неярком свете, он не убил его, а только ранил. Стащил с него повязку, присмотрелся, но видно не узнал, ибо не выказал никаких эмоций. Повязкой же перетянул рану в боку, добавив длинных лент из порванной для этого туники, и только после этого взглянул на графа. - Вы знаете его? Кто он такой? - Впервые вижу. Как и вас, - ответил Георг, по-прежнему не делая попыток выйти за пределы камеры. - Меня вы уже видели, граф Рум, - ответил странный незнакомец, стягивая маску. - Полковник Филип, ваш начальник. Не спрашиваю, что вы натворили и почему заключены под стражу, но я имею на руках приказ доставить вас по назначению, то есть во вверенный мне гарнизон. Но эти непредвиденные обстоятельства, - он показал на раненого человека, - о них мне не было известно. - Его Величество меня помиловал? - растерянно пробормотал Георг. - Но почему тогда вы появились среди ночи с маской на лице? Разве помилованных не выводят из темницы днем? - Вы так и будете стоять столбом и задавать ненужные вопросы? - повысил тон Филип. - Давай-те затащим этого пройдоху внутрь, пусть государь сам разбирается, кто он такой. А нам пора идти, мы рано утром отбываем из столицы. Они затащили раненого внутрь камеры, после чего полковник защелкнул на дверях замок и сунул ключ в карман лежавшего без чувств стражника. - Усыпляющая игла, скоро очнется, - пояснил полковник, вытаскивая из шеи мужчины крохотный предмет. - Этот-не знаю кто убавил мне работы, - он усмехнулся и взглянул на графа. - А вы довольно популярны во дворце, и кто бы мог подумать! Кто-то еще желал избавить вас от чаши с ядом, и мог бы в этом преуспеть, если бы я не подоспел. - Но я не собирался с ним идти, - зачем-то счел необходимым пояснить Георг. - Вот как? Чего ж вы ждали, можно вас спросить? - Утра. И казни, господин полковник. Я и сейчас довольно сильно сомневаюсь, стоит ли мне с вами идти? Если король меня помиловал, то где приказ? Я что теперь - беглец? Я вне закона? - Ты не беглец, приятель, НЕ БЕГЛЕЦ, - вдруг перешел на ты полковник. - Я повторяю, что не знаю, что ты натворил, но видно что-то очень нехорошее, раз впал в немилость. Однако это "нехорошее" какого-то особенного свойства, касающееся исключительно Его Особы, поэтому Его Величество и счел возможным изменить твою судьбу. Но механизм расследования уже запущен, и отменить решение суда не вправе даже Государь. Теперь смекаешь, идиот? Он поручил мне тайно увезти тебя с собой. В казарме у меня лежит твой новый документ, в который завтра поутру мы впишем имя. Такая плата за твои проступки. Ты больше не Георг Рум и не граф, а имя себе выберешь любое. - Новое имя? Мне это совсем не по нутру! Я предпочел бы умереть, как Георг Рум! - Оставшись навсегда преступником, казненным за измену? Эй не глупи, приятель. Впереди война. Сумеешь проявить себя, вернешь и имя! Вскоре полковник и Георг вышли через ворота в город, не встретив на пути никаких препятствий.