Гроздья белой акации

Георг проснулся в небольшой светлой комнате, почти пустой, не считая кровати, на которой он лежал, стола у противоположной стены и двух стульев. На столе стояли три пузырька, несколько баночек с неизвестным ему содержимым, а также корзинка с белы-ми свернутыми в рулоны бинтами. Лечебница, а это значит, Дина не привиделась ему, и он опять попал к ней в пациенты. Накануне от сильной боли он едва мог осознавать себя, и очень смутно представлял, куда его несут. И Динин голос чудился издалека, из полубреда-полуяви. Тогда ему было без разницы, что будет с ним, а самой ярким чувством оставалась горечь. Он проиграл Эдгару, тот его убил, все кончено, и больше ничего нельзя исправить. Теперь, очнувшись в лечебнице, граф силился понять, почему он здесь. Он заявился к герцогу не в гости, они сражались не на жизнь, а не смерть, - откуда же такая милость? Кто приказал его лечить? Должно быть, Дина, больше некому, но разве своевольный герцог слушает ее? Если предположить, что он тоже серьезно ранен, значит, его охрана подчинилась Дине? В каком она здесь статусе? Хозяйки, госпожи, а может быть, супруги? А Олек где? С ним все в порядке? Вопросов было много – и ни одного ответа. Граф попытался сесть, но тут же сморщился от сильной боли. Скосил глаза, увидел голое плечо, повязку на груди, на ней кровавое пятно. Рана глубокая, иначе не было б так больно. Пошевелил рукой, на ней повыше локтя тоже белая повязка, стал вспоминать, куда еще был ранен в поединке. Вышло как минимум четыре раны, и это не считая мелких незначительных уколов. А сколько раз он сам сумел достать Эдгара? Серьезно только два, значит, противник должен быть в порядке. Хотелось пить, он облизнул сухие губы, и все-таки немного приподнялся, несмотря на боль. Вывернув шею, посмотрел в окно, которое было с той стороны, где изголовье. Пасмурно, серо, тень от дерева, а больше ничего. Скоро зима, неважно, что здесь юг и море… Дверь отворилась, отвлекая от раздумий, и Георг повернулся посмотреть. Движение оказалось слишком резким и снова причинило боль. - Лежи, не двигайся, тебе нельзя. Рана откроется, - предостерег знакомый голос Дины, в котором слышалась сейчас забота лекаря, но не жены. - Я наконец нашел тебя, - он не желал поверить в том, что слышал. – Поехали домой, моя родная. - Тебе не следовало приезжать сюда, - она подошла ближе, поправила одеяло, чуткими пальцами прикоснулась к повязке на его груди. – Пора сменить, - сказала с той же лекарской заботой, потом, словно одумавшись, взглянула на него иначе. – Георг, я же просила не искать меня. Твой риск напрасен, это добавляет мне вины, которая и так безмерно велика. - О чем ты говоришь? Не понимаю, - растерянно пробормотал Георг. - Тогда в лесу меж нами промелькнула искра, но эта искра так же быстро и угасла, - она присела рядом с ним на краешек постели, грустно блеснув своими изумительными синими глазами. – Кроме того, мы с самого начала не были честны друг с другом, может, поэтому наш брак и не принес нам счастья. Нет, ничего не говори, просто перевари мои слова и согласись… - Дина… - Ты дал мне то, чего я была лишена долгое время. Любимую работу и науку, и даже уважение коллег, - чуть надавив пальцем ему на губы, прервала она, - но вот цена моей исполненной мечты оказалась непомерно высокой, так что прости, Георг, я больше не смогу служить тебе щитом, да это и не нужно. Тебе гораздо лучше без щита, ты сможешь следовать своим желаниям и чувствам. Смело идти вперед и ни о чем не думать. - Хочешь сказать, что остаешься здесь? – Георг не верил собственным ушам. - Прощаешь негодяя, что испортил твою жизнь и погубил семью? Будешь с ним жить, примешь его сомнительные чувства? - Георг, я подвела тебя, подвергла риску твою жизнь, забыв о своем прошлом, - терпеливо, словно маленькому ребенку, принялась объяснять Дина. – Не нужно снова рисковать ради меня, я этого не стою. Я не люблю тебя, и ты меня не любишь. Зачем нам оставаться вместе? В столице Вель-Нуэра мне нет места, и ты отлично понимаешь почему, просто не хочешь это признавать. Задам всего один вопрос. Хоть раз задумался, почему нас так легко похитили в тот вечер? Кто, по чьему приказу опоил нас сонным отваром? Не думал? Так подумай на досуге, а мне надо проведать и второго пациента. Ты тоже хорошо его проткнул, не скоро он оправится от раны. Сейчас сменю тебе повязку и пойду. Дина приподняла его, касалась обнаженной кожи и наклонялась очень близко, он чувствовал ее тепло и запах, однако ни единый мускул в нем не дрогнул, дыхание не сбилось и не застучало сердце. Как ни обманывай себя, жена права, брак не принес им ни крупицы счастья. Он не скучал о ней в поездках и не хотел как женщину, хотя и заставлял себя быть с ней заботливой и милой. Должно быть и она, попав в чужое место, не ощутила в полной мере исполнения своей мечты и избавления от одиночества, на что надеялась, покидая свое лесное убежище. Плюсом враждебность королевы, придирки лекарей, косые взгляды дам и даже слуг... Кстати, про королеву и про похищение их с Диной. О похищении он думал, и неоднократно, перебирал в памяти мельчайшие детали, сопоставлял, прикидывал, кто мог их усыпить. Один из стражей у дверей их комнаты был минец, а чай в тот вечер принесла, по-видимому, горничная Дины, но ни один из слуг сам не решился бы на это, а приказать их опоить могла лишь королева. На этом месте рассуждения его обычно буксовали. Допустим, Эдгар сговорился с Зоей, чтоб помогла ему похитить Дину (в придачу и его, что маловероятно). Но для чего ей это было нужно? Не может быть, чтобы она до сей поры была к нему неравнодушна и поступила так из ревности, желая избавиться от соперницы. Зоя не дура и отлично понимает, что продолжения их отношениям не будет. Тогда зачем она так поступила? Из женской зависти? Из злобности натуры? Из мести за убийство Карла? Но Дину оправдали, Зоя не могла не знать об этом. А Альбер? Знает ли об этом Альбер? При мысли об Альбере защемило сердце, и Георг тяжело вздохнул. В Ясти граф избегал его, держался сдержанно и отстраненно, ни разу не оставшись с ним наедине. А ведь король, чтобы вернуть его, собрал огромные войска, он был готов для этого даже пожертвовать и без того непрочным миром с Мин. Что двигало Его Величеством, какие чувства им владели? Он ведь король большого государства, и должен прежде личного думать о процветании всего народа. Как же ему вести себя по возвращении в столицу, если жена с ним не поедет? Проклятый герцог рассказал ей правду, и Дина все отлично поняла! Женитьба для него была громоотводом, он прятался за ней, как за щитом. Теперь щита не будет, и положение его довольно сильно осложнится. Да чем же осложнится, черт возьми? Не тем ли, что он сам не слишком-то желает избегать соблазна? От этой мысли Георг совершенно растерялся. Как, неужели он по-прежнему желает короля? Нет, он не должен даже думать о таком, соблазн давно остался в прошлом! Он поступал тогда по принуждению, а не по доброй воле, поэтому тот грех никак не может повториться! В конце концов можно взять парочку наложниц. А почему бы нет? Он молодой и сильный, желание иметь в постели женщину нормально! Снова лезть в отношения с монаршими особами по меньшей мере глупо. Ни Зоя, ни король ему не нужны, а потому он сразу же по возвращению в столицу напишет рапорт об отставке. - И что я буду делать? Чем займусь? - чуть слышно прошептал он про себя. - Всю жизнь провел в военных гарнизонах, и не умею ничего иного. Да и отпустит ли меня король? Нет, лучше попросить о переводе. Снова уехать в Ленну, или вернуться в графство Рум. Тогда можно спокойно жить и ни о чем не думать. Но Альбер?.. Сердце забилось часто и тревожно, в горле встал ком, ладони увлажнились. Проклятье, словно рухнул мир, такая накатилась обреченность. Георг отчетливо представил жизнь в родном поместье. Днем еще будет чем себя занять, но по ночам от одиночества можно рехнуться, и никакие наложницы не отвлекут от горестных запретных дум. Да он и не желает женщин. Никаких. Так что же делать? Жить без счастья, без надежды, без любви? Смириться с этим или сдаться, снова упав в омут греховных отношений? По телу пробежала дрожь совсем иного свойства, и он почувствовал, как защемило в чреслах. Черт побери, он возбудился от одной лишь мысли об Альбере, а что с ним станется, когда окажется с ним рядом?.. - Вам лучше, господин? – дверь распахнулась, в комнату вбежал оруженосец Олек. – Эта зараза не пускала к вам, как ни просился! - Все хорошо, Олек, скоро домой поедем, - грешные мысли разлетелись, словно мотыльки. – Ты что же, так возле дверей сидел? Тебя хоть накормили? - Я подсмотрел в ту дверь, где лежит чертов герцог, - проигнорировал вопросы, сердитым шепотом доложил Олек. – Не буду смаковать подробности, скажу одно. Забудьте вы эту бабенку, господин, она не стоит вашего мизинца! *** Прошло пять дней, раны постепенно затягивались, - по части лекарских умений Дине не было равных. Она приходила утром, меняла повязки, заставляла выпить два горьких отвара и больше не появлялась. От разговоров уклонялась, и вообще вела себя словно чужая. Олек неодобрительно косился на лекарку, а по ее уходу бормотал себе под нос какие-то ругательства. На шестой день Георг смог встать без посторонней помощи, почти не ощущая боли. Ждал Дину, чтобы объявить ей о своем выздоровлении, но вместо нее в комнату вошел лекарь мужчина характерной минской внешности. - Вы молодцом, отлично выглядите, господин, - пробасил он, осматривая пациента. – Если желаете, можете сегодня же покинуть лечебницу, препятствий никаких не будет, но лучше бы остаться еще дня на два… - Где Дина? – не дослушал Георг. – Я бы хотел ее увидеть. - Она оставила для вас письмо, - немного помолчав, сказал мужчина. Поставил на стол склянку с бурой жидкостью, заботливо пододвинул ее пальцами к середине, – ваше лекарство, не забудьте выпить. Простите, господин, больше помочь вам нечем. Он положил рядом со склянкой сложенный пополам листок и вышел. «Георг, прости, что не зашла попрощаться, - писала Дина. – Не нашла смелости посмотреть тебе в глаза. Надеюсь, что поймешь, и может быть, со временем, простишь. Также надеюсь, что мое решение расстаться не слишком ранит твою гордость. Я не простила Эдгара, не приняла, просто смирилась с неизбежным. За все благодарю тебя, и не забуду никогда. Живи свободно, не отказывай себе в желаниях, ибо ты как никто другой достоин счастья». Георг смял пальцами листок. Сердце заполонила горечь, она была везде, мешала сделать вдох, колола иглами в висках. - Вы плачете? – ошеломленно прошептал Олек. – Что эта женщина вам написала? И как она посмела огорчить вас, господин? - Все хорошо, Олек, - смахнул слезу Георг. – Нам больше нечего здесь делать, мы немедленно уходим. Через полчаса, не встретив никаких препятствий, граф Георг Рум в сопровождении оруженосца навсегда покинул поместье князя Тэхона, оставив позади и боль потери, и воспоминания о Дине.