Похождения великого князя

04.1917 Казвин, Персия - Товарищ Романов! – Дмитрий вздрогнул и обернулся. К нему бежал солдат. - Вот, сегодня пришло, - солдат протянул помятый конверт. – Я как узнал, что это для вас, товарищ, так сразу же поспешил вернуться из города. Дмитрий поморщился от этого нового обращения, взял письмо и достал из кармана рубль. - Благодарю за службу. - Благодарствую, Ваше… Товарищ. Дмитрий взглянул на конверт и медленно, не желая никому показывать, как он рад этому письму, пересек пыльный двор и поднялся по скрипящей лестнице в добротный дом, который он делил с двумя генералами. Как долго им еще будет позволено жить в таких вольготных условиях? Дмитрий исхудал, и темные круги залегли под его глазами. Врач называл его выздоровление не иначе как чудом. Как бы там ни было, жар постепенно спал, аппетит возвратился, а бредовые видения прекратились. Но иногда Дмитрию казалось, что они из его сознания просто перешли в реальность. Россия задыхалась в предсмертной агонии, а он ничего не мог сделать. Лучше бы он умер. Первое с начала этих тревожных событий письмо от Феликса. Дмитрий хотел прочитать его в спокойной обстановке, ни на что не отвлекаясь, поэтому запер дверь, поудобнее устроился в кресле и положил ноги на стол, как любил делать в детстве потому, что это строжайше запрещалось тетей Эллой*. Он потянулся за ножом для конвертов и улыбнулся впервые за последнее время. Даже штамп какого-то комитета с пометкой «Просмотрено» на конверте почти не омрачил его радость. Затаив дыхание, Дмитрий перечитал письмо два раза и прижал к губам листок, исписанный милым сердцу почерком. Слава Богу, Феликс в безопасности. Дмитрий схватил ручку и начал писать: «Дорогой, милый Феликс, помни, что бы ни случилось, я люблю тебя», но тут же скомкал листок и бросил его под стол. Феликс по-прежнему называл Дмитрия своим дражайшим другом. Но имел ли он ввиду то же, что и раньше? И не скрывалось ли обычное безразличие за этими словами? Дмитрий взял еще бумагу и попытался заново начать письмо, чуть более официально, но слова не складывались. Он снова скомкал листок. Казалось, что искра, вспыхнувшая когда-то между ним и Феликсом, потухла навсегда. Да и это письмо легко могло попасть в руки Ирен*. Дмитрий бросил ручку на стол и с тоской подумал о тех временах, когда их отношения только начинались... Холодное утро, пение птиц, пруды, утопающие в туманной дымке. Они с Феликсом возвращаются в Царское после очередного ночного кутежа, и за их спинами восходящее солнце горит на горизонте оранжевым костром. - Как тебе Павлова? – спрашивает Феликс. - Позови ее в следующий раз. Она, безусловно, умна. И ноги, что за ноги. Я бы… Феликс резко останавливается: - Подожди. Дмитрий с интересом смотрит на него. Ему уже знаком этот хитрый взгляд из-под черных ресниц – значит, Феликс снова что-то задумал. Дмитрий улыбается, предвкушая что-нибудь интересное, затеи друга всегда чертовски хороши. Феликс кладет руку ему на плечо, и Дмитрий наклоняется, думая, что идея настолько эксцентрична на этот раз, что Феликс решил поведать ее ему на ухо, хотя в эти ранние часы в парке никого нет. Дмитрий и сам не понимает, как язык Феликса так быстро оказывается у него во рту. У него перехватывает дыхание, он не знает, зачем это нужно, но ощущать во рту горячий, чуть шершавый язык друга оказывается настолько приятно, что Дмитрий чувствует волну возбуждения, разливающуюся по низу живота. Думая, что это очередная юсуповская шутка, он несмело пропихивает свой язык в рот Феликсу и прижимает его спиной к ближайшему дереву. Опавшая листва шуршит под их ногами, Феликс по-девичьи скребёт ногтями плечо Дмитрия, и оторваться друг от друга они уже не в силах. Наконец Дмитрий открывает глаза. Феликс смотрит на него, словно безумный, как-то уж совсем не по-дружески, и Дмитрию кажется, что он сейчас утонет в расширенных, черных, как угли, юсуповских зрачках. Он смущён и, тяжело дыша после поцелуя, шепчет: - Феликс… Это же совсем не смешно. Феликс хватает его за руку и тянет к живой изгороди, раздвигая ветки. Они оказываются внутри квадрата из аккуратно подстриженного кустарника. Дмитрий растерянно оглядывается по сторонам. Феликс толкает его к кустам, кладет ладонь ему на пах и, чувствуя, как Дмитрий возбужден, начинает расстегивать на нем брюки. Ошеломлённый Дмитрий пытается поймать его за руки. - Феликс, черт! Что еще за шутки?! Вдруг нас кто-нибудь заметит! - Но ты же хочешь, я вижу, - с тихим смешком отвечает Феликс, приподнимая брови, и становится перед ним на колени. Дмитрий, не веря своим глазам, молча смотрит на него. Феликс окончательно освобождает из брюк член Дмитрия и медленно, словно пробуя, проводит языком по головке, а потом заглатывает его почти целиком и начинает сосать. Дмитрий стонет от удовольствия и вглядывается в ведущую от дворца аллею, чувствуя, что щеки его горят от стыда. Но когда Феликс легкими касаниями языка вновь ласкает головку, он забывает про то, что их могут увидеть, запрокидывает голову, прислоняется к изгороди, ломая ветки, и губы его могут вымолвить только: - Да, да, да… Окончательно забывшись, он с криком кончает. Феликс, промокнув губы платком, прижимается щекой к его бедру. Дмитрий поднимает Феликса: - Ты чего? - Я… ты, - ноги не держат Юсупова, и Дмитрий обнимает его. - Ты мой... my prince.* Дмитрий не знает, что сказать, но крепче прижимает Феликса к себе. Тот судорожно вздыхает и утыкается носом в его плечо. Неожиданно для себя Дмитрий подмечает, насколько Феликс хрупок и изящен, несмотря на его собственную стройность. Дмитрий ещё не знает, что они теперь будут делать, но понимает, что отпускать Феликса он уже не желает. Вскоре после этого им запретили видеться. Но как только Дмитрию удавалось ускользнуть из-под надзора филёров, он пробирался к даче Юсуповых и через балкон забирался в кабинет Феликса. Того пылкость великого князя очень веселила. - Интересно, твой прадед Николай I залезал к моей прабабке через это же окно?– спрашивал он, обнимая Дмитрия и смеясь так громко, что Дмитрий боялся, вдруг их услышат, и зажимал ему рот рукой. Феликсу нравилась эта игра в подчинение, и он покорно опускался на ковер под напором Дмитрия. Дмитрий одной рукой удерживал запястья Феликса, второй кое-как спускал с него брюки, обнажая соблазнительные ягодицы, от одного вида которых у него перехватывало дыхание, и его член, стоящий обычно с того самого момента, как он залезал на балкон, истекал вязкими каплями. Дмитрий с жадностью познавал мужское тело. К его удовольствию, оказалось, что у Феликса там все устроено значительно уже, чем у женщин. Боясь причинить ему боль, Дмитрий покрывал его поцелуями с головы до ног, теряя счёт времени. Они занимались любовью на ковре, перед открытым балконом, под нескончаемый стрекот кузнечиков, будто бы прямо в саду. А после подолгу сидели на кушетке, и Дмитрий целовал руки Феликса и клялся ему в любви. Он возвращался в Александровский дворец под утро совершенно пьяный от счастья… В дверь настойчиво постучали. Очнувшись от сладких воспоминаний, Дмитрий обнаружил себя сидящим в кресле с расстегнутыми брюками. Стук раздался снова. - Дмитрий, - голос у поручика Седова был явно взволнованный. Дмитрий чертыхнулся, застегнул брюки и безуспешно попытался пригладить китель снизу, чтобы его возбуждение не было так очевидно. В дверь постучали ещё раз. Ну и ладно, подумал Дмитрий, идёт война, он же не какой-нибудь «товарищ», чтобы отсиживаться за закрытой дверью, он офицер, а значит открыть обязан. Дмитрий убрал письмо в ящик стола и поспешил к двери. Седов, улыбаясь, вошёл в комнату, чуть не сбив его с ног: - Дмитрий, ну наконец-то! Что ты здесь сидишь? Выздоровел, а все взаперти, - он оглядел комнату, покачав головой. - Пойдем с нами вечером в ресторацию, напьемся, поиграем в карты. Там и барышни есть, - он многозначительно поднял брови. - Нет, я, пожалуй, останусь, - произнес Дмитрий как можно спокойнее, стараясь скрыть свое раздражение. Ресторация! А он-то подумал, артиллерийский обстрел. - Скажу тебе по секрету, там есть и юноши, - Седов понизил голос. - Говорят, у персов сильна эта традиция, в гаремах это… Того… Ну с мужиками тоже бывало. Я не пробовал, но чем черт не шутит. Дмитрий покачал головой. - Дмитрий, право же, я не узнаю тебя. С каких это пор ты стал отказываться от хорошего кутежа? Пойдем, хоть вспомним нормальную жизнь, а то тут везде эти, товарищи, - Седов поморщился, - со своими комитетами. Дмитрий пожал плечами и вздохнул, подумав о советах и о том, что если так и дальше пойдет, России уже никогда не воскреснуть. Он предложил папиросу Седову и закурил сам, раскинувшись в кресле. - А ты, Дмитрий, ты хотел бы попробовать… - затянувшись, Седов сел на стол прямо перед ним. - Ну, с мужчиной. Только честно. Дмитрий усмехнулся и выпустил дым через нос. - Что же ты молчишь? – Седов подался вперёд, наклоняясь к Дмитрию и почти касаясь его колена голенищем своего сапога. - Я даже не знаю, - Дмитрий чувствовал его прерывистое дыхание на своей щеке. Седов улыбнулся и положил руку ему на плечо. Дмитрий только сейчас обратил внимание на то, какие у поручика Седова, оказывается, полные, хорошо очерченные губы. - Отчего ты грустный такой? – Седов опустил ладонь ниже, коснувшись локтя Дмитрия. - Или это после… После того, как ты убил Распутина? Дмитрий вскочил с кресла и прошептал: - Никогда больше… Никогда не спрашивай меня об этом. Он резко развернулся и вышел из комнаты.