Ябалак баласы, или Мистическое Лето

      Исмагил нёсся по старому зданию — кажется, гаражу, а может быть, ангару. Он задыхался. После одной судьбоносной встречи физическая усталость стала для него чем-то недостижимым, но всё же парень с трудом мог вдыхать и выдыхать воздух. Наконец он рухнул без сил.       Судорожно отдышавшись и встав на ноги, Исмагил оглядел помещение и обмер: оно как две капли воды походило на гараж предприятия, где работал его отец. Тут и там виднелись знакомые жёлтые и синие автобусы. Тёмной громадой нависала над ними «вахтовка» — грузовик с пассажирским отсеком вместо кузова. В дальнем углу сиротливо приткнулись несколько «ПАЗиков». Неподалёку выстроилась снегоуборочная техника. А впереди — громадные синие ворота, затворяемые, как знал Исмагил, снаружи. На данный момент они были наглухо закрыты. А вот находящаяся левее боковая дверь, ведущая с улицы в коридор, где обитали кассиры, бухгалтера, а в минуты обеденного перерыва — и кондуктора, сейчас приоткрывалась.       Татарин опрометью бросился за ближайший автобус, продолжая наблюдать за входом. Наконец в здание вошли. Приземистая, широкая фигура крадучись проникла в гараж и, убедившись в отсутствии прямой угрозы, выпрямилась во весь свой небольшой рост. Теперь Исмагил мог рассмотреть вторженца внимательнее.       Потрёпанная, криво застёгнутая и незаправленная белая рубашка, синеватые штаны и старомодные ботинки. На поясе, контрастируя с безобидным облачением, угадывалась кобура. В лице вошедшего было что-то странное, необычное, но татарин не успел рассмотреть, что именно.       — Исмагил Рустам-улы Закиров! Сдавайся! Мы не причиним тебе вреда! — провозгласил вошедший неожиданно тонким голосом.       Исмагил сразу понял, что после такого заявления ничего хорошего от незваных гостей (кто бы они ни были, и сколько бы их ни было) ждать не стоит, и приготовился к бою. Вытащил из-за голенища сапога свой нож — оружие, инструмент, напоминание о мрачных и трагических событиях былых времён и материальный памятник тому, к чему приводят неуёмное стремление жить, безграничная верность семье и неспособность отвечать за свои слова и поступки. Специально подогнанная под него рукоять удобно легла в ладонь.       Дождавшись момента, когда новоявленный враг прошёл достаточно, чтобы оказаться к нему спиной, татарин бросился на него. В последний момент заметив опасность, незваный гость потянулся за пистолетом, но тот застрял в кобуре — случайность, стоившая жизни многим профессионалам. Добравшись до противника, Исмагил с размаху вогнал лезвие ему в бок. Затем несколькими резкими движениями «помог» высвободить оружие из кобуры, быстро, пока вторженец не очухался, снял с предохранителя и взвёл пистолет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся старым добрым «Макаровым», и дважды нажал на спуск.       Татарину уже случалось убивать человека, но в тот раз убийство совершил вроде как и не он, а сейчас именно его разум давал команды телу. Неужели в нём проснулись инстинкты воина? Но в тот же момент Исмагил понял, сколь грубую совершил ошибку. Выстрелами парень выдал себя, а, узнав о гибели товарища, пришедшие вряд ли будут пытаться взять татарина живым…       «Следовало тихо пропустить вошедшего. Или хотя бы попытаться тихо "убрать" его, заколов ножом! Да что со мной?! Убил человека и думаю не над тем, что сделал, а над тем, как правильней было это сделать! О, горе! О, позор! Наверняка это его влияние!» — все эти мысли промелькнули в патлатой голове парня меньше чем за мгновение.       — Толян!!! — раздался пронзительный, исполненный боли девичий вопль.       Исмагил бросил быстрый взгляд на вход в гараж и рассмотрел изящную женскую фигуру, увенчанную пышным ворохом волос неприятно рыжего цвета, будто бы пылающим факелом. Татарин мысленно благословил это место: после той судьбоносной встречи его зрение изрядно ухудшилось, но в этом помещении оно вернулось к прежней отметке. Зато слух, сильно улучшившийся с тех пор, здесь тоже вернулся к состоянию того времени: хоть он и был изрядно подпорчен за долгие годы прослушивания «тяжёлой» музыки в наушниках, да ещё на полной громкости, но всё же оставался на приемлемом уровне. И именно он позволил татарину уловить щелчок взводимого автоматного затвора.       — Твою мать!.. — прорычал Исмагил, подхватил оказавшийся неожиданно тяжёлым труп, и, прикрываясь им, точно щитом, поспешил укрыться за ближайшим рядом автобусов. По пути несколько пуль вонзилось в спину мертвеца.       «Да что такое? Раньше я тело подобных габаритов и массы мог на вытянутых руках держать! А что теперь?! Неужели… я стал прежним? А этот болван… Похоже, он отдал девчонке свой автомат, а сам отправился вскрывать дверь. Почему просто не выломал её прикладом?» — размышлял татарин, переживая град пуль за автобусом.       Только сейчас он обратил внимание на мертвеца. Стало понятно, что не так с его лицом: лица толком и не было! Вместо глаз — два неровных тёмных пятна, рот заменяла того же цвета неровная линия. Круглую голову опоясывала полоса чёрных курчавых волос.       «Что здесь происходит?! Оказался в хорошо знакомом месте, но тут появляются какие-то хмыри и пытаются захватить или убить меня, называя по имени! Да ещё и посылают против меня каких-то уродливых мутантов! Что делать?! Как выбираться?!».       Между тем истерящая девушка исчерпала магазин, и у татарина появился шанс прорваться. Он выдернул из тела убитого нож, спрятал его обратно за голенище сапога, быстро обшарил карманы куртки и штанов мертвеца. Во внутреннем кармане куртки обнаружились три запасных магазина для ПМ. Один из них был непоправимо повреждён. Видимо, одна из пуль этой сумасшедшей прошила тело Толяна и пробила магазин навылет. Запихнув оставшиеся боеприпасы в карман штанов так, чтобы можно было быстро перезарядить оружие, Исмагил встал на ноги и обошёл ряд сзади, оказавшись на какое-то время вне сектора обстрела.       Внезапно шестое чувство татарина, не раз и не два спасавшее его драгоценную шкуру, буквально завопило об опасности. Исмагил метнулся обратно. Вовремя, потому что там, где он только что стоял, просвистел кусок деревянных ворот, снесённых взрывом. Выглянув из укрытия и не заметив атакующих, татарин поспешил к выходу, но не через пролом (становиться лёгкой мишенью он решительно не желал), а обойдя гараж по широкой дуге, чтобы не «светиться» в проломе, и выглянул в дверь. Опасности вблизи не наблюдалось.       Держа пистолет наизготовку, парень выбрался наружу. Ночь покрывала всё вокруг своим одеялом, в котором сияли редкие белёсые прорехи звёзд. Исмагил обратил внимание на то, что одет по-летнему, несмотря на лежащий вокруг снег. Холода он также не чувствовал, однако списал это на условности сновидения. Внезапно татарин увидел невдалеке группу людей, пересекающую насыпь, что соединяла территорию гаража с выездной дорогой.       Первое, что бросилось ему в глаза — огненно-рыжая макушка фигуры во главе строя. Всего в колонне Исмагил насчитал около десятка человек. Мгновенно оценив обстановку, татарин упал на одно колено и тщательно прицелился. Четыре выстрела прогремели один за другим. И… ничего. Отряд даже не рассыпался, не залёг по сторонам насыпи, продолжая движение. Да и раненых не наблюдалось. Чертыхаясь, татарин поднялся на ноги, перезарядил пистолет (восемь патронов лучше, чем два), и собрался уже последовать за нападавшими обратно в город, как вдруг...       — АССОЛОМ АЛЛЕЙКУМ! СОСКУЧИЛСЯ, КОЛ?       Исмагил обернулся, успев услышать знакомое с детства пение тетивы. Стрела вошла точно в центр груди. Уже в падении татарин дважды нажал на спуск, но выстрелы ушли в никуда.       — Ва аллейкум ассолом, — прошептал он. Даже перед смертью не стоило забывать о вежливости.       Исмагил поднял глаза. Зрение его внезапно исказилось, не давая как следует рассмотреть нападавшего. Было видно только, что он не слишком высокого роста, плюгавого сложения, сжимает в руках лук, а его голову венчает плоская тюбетейка.       Напавший небрежно отбросил лук, извлёк из висевших на боку ножен изогнутую саблю-чечугу, замахнулся обеими руками... и улетел в сторону. Что-то буквально смело его, не дав нанести решающий удар. Исмагил с великим трудом повернулся в ту сторону. Кто-то маленький, вёрткий и, по-видимому, нечеловечески сильный, мёртвой хваткой вцепился в его несостоявшегося убийцу.       Тот всё пытался вырваться и изрубить противника в куски, но никак не мог этого добиться. Наконец враг высвободил одну руку и мощным ударом поверг противника на землю. Когда он уже собрался подойти поближе и пригвоздить его к земле, татарин не дал ему этого сделать — он с трудом поднял руку и дважды выстрелил. Один выстрел — мимо, другой — в ногу. Воин рухнул, как подкошенный.       «М-да… За такую потрясающую меткость отец заставил бы меня кросс бежать…» — с ленивой обречённостью подумал Исмагил.       «Скорее, добей его!» — зазвучал вдруг мелодичный девичий голосок. Татарин удивился — голос не долетал до него в виде звуков, а звучал, как будто прямо в голове, как если бы с ним разговаривал Хозяин.       «Сейчас ты можешь это сделать!» — настаивал голос, — «Давай же!».       «Барышня, я как бы в состоянии полного нестояния, обратитесь позже. Да и если бы я знал, как от него отвязаться — я бы давно это сделал, уж поверьте».       «Что же, знай, один шанс искупить свои грехи и спасти свою душу ты упустил! Ну да ладно…».       Договорить неведомая собеседница не успела — враг уже поднялся с земли, опираясь на саблю.       «Вот ведь неугомонный! Ну погоди, сейчас я тебя…».       Внезапно всё вокруг осветилось мягким светом. Татарин посмотрел вверх... и обалдел — неизвестная каким-то образом ухитрилась зажечь солнце! Воин с саблей заорал, буквально сгорая живьём. Вместе с ним исчез и его соперник… вернее, соперница. Татарин успел лишь мельком её рассмотреть и несказанно удивился — изящную девичью фигурку, облачённую в коротенькое платьице, венчали кошачьи ушки! Девица дружелюбно улыбнулась и растаяла в воздухе.       «Фух, убрался наконец! Ну, теперь поговорим спокойно. Слушай меня».       «Я весь внимание… уважаемая».       «Исмагил, ты мне нравишься! Такой вежливый! Ну да ладно. Итак…» — голос приобрёл насмешливо-угрожающую торжественность, — «Сила, куда более могущественная, чем тот, кому ты подчиняешься, и те, кому ты служишь, решила дать тебе шанс на спасение! Ты ведь осознаёшь, что тебя ждёт? К своим-то семнадцати столько натворить…».       «Ну да… Подумаешь, убил кое-кого… Ну, и ещё там, по мелочи».       «Эх, ты… Сейчас ты проснёшься, и начнётся твоё испытание. Тебе предстоит помочь, простить, а если не будешь тормозить, как всегда, то и полюбить. Понял? Даём шанс не только искупить грехи, но и обрести счастье!».       «Какое щедрое предложение. А что делать-то нужно? И увижусь ли я с моей Ильсияр?».       «Ну, не знаю… Ты и так уже вмешался в ход событий! Теперь тебе остаётся лишь постараться сделать всё правильно. И кстати, брату тоже постарайся помочь. В глубине души он парень неплохой, как и ты, несмотря на то, что вы оба зачем-то пытаетесь казаться злыми. И вот ещё что… Часть твоих воспоминаний об этом сне я, пожалуй, сотру. А то какое ж это испытание получается, если заранее знаешь, что делать? Итак… Ты пойдёшь со мной?».       «Пойду, куда ж я денусь…».       «Вот и хорошо! А теперь проснись — ты уже приехал!».