***
Воскресенье. Семь часов утра. Большинство людей в это время еще благополучно спят и просыпаться не собираются, но только не Ричи. Ричи проснулся еще двадцать минут назад, и все это время он просто лежал, наблюдая за тем, как солнечные лучи постепенно наполняют комнату светом. Эти самые лучи заглядывали сквозь неплотно закрытые шторы, скакали по стенам солнечными зайчиками, путались в чужих каштановых прядях. Волосы Эдди отливали золотом. Он сам будто светился изнутри, и Тозиер завороженно смотрел на то, как солнце играет тенями на его лице, подсвечивает кончики длинных ресниц и придает фарфоровой коже теплый персиковый оттенок. Одним словом, Каспбрак был красивым. До безумия. До сбивающегося дыхания и волнительного трепета в животе. До покалывания в кончиках пальцев. В какой-то момент Ричи в очередной раз ощутил ставшее уже привычным желание прикоснуться, но подавил его на корню. Вообще-то, на подобные желания — и их реализацию тоже — подросток имел право. В том смысле, что теперь они с Эдди были парой — брюнет при мысли об этом ощущал разве что не щенячий восторг — и он — Тозиер — мог позволить себе такое невинное проявление чувств. Мог, но не позволял. Не из-за того, что не хотел, а потому, что не был уверен, как на такие жесты отреагирует его — о, Боже! — парень. Все-таки Каспбрак оставался Каспбраком: робким, смущающимся из-за любой ерунды, отчасти даже пугливым. «Прямо олененок Бэмби», — хмыкнул про себя брюнет, наблюдая за тем, как лежащий рядом мальчишка слегка хмурится во сне. Эдди порой действительно напоминал какого-то лесного зверька, подбираться к которому нужно медленно и осторожно. И Ричи спешить не собирался. Да и зачем? Он добился-таки взаимности от парня, по которому сох так долго, а большего ему сейчас и не нужно было. — Смотришь, как я сплю? Тозиер вздрогнул и вынырнул из своих мыслей, встречаясь глазами с лежащим напротив шатеном. Тот уже не спал и теперь, щурясь от солнца, разглядывал одноклассника из-под полуприкрытых ресниц. Ричи, улыбнувшись, поинтересовался: — А ты против? — Удивительно, но… — Эдди, не договорив, приподнялся на локтях и, зажмурившись, потянулся, после чего упал обратно на подушку, закончив: — Нет, не против. Хотя, по идее, мне должно быть не по себе при мысли о том, что кто-то смотрит на меня во сне. Это жутко. — Это романтично, — возразил брюнет. — Нет, определенно жутко. — Жутко романтично? — Ты неисправим. Какое-то время подростки лежали в уютной тишине, думая каждый о своем. Первым молчание нарушил Каспбрак: — Ричи? — М? — Я все хотел спросить, — неуверенно начал шатен, рассматривая белоснежный потолок. — Когда ты понял, что я… Что я тебе нравлюсь? Не как друг, я имею ввиду. Тозиер, не ожидавший такого вопроса, удивленно приподнял брови. Эдди, смутившись, отвел глаза, глядя куда-то в потолок. Брюнет прокашлялся и приоткрыл рот, но почти сразу его закрыл. Задумался. И вдруг понял, что не знает ответа, о чем, не преминул сообщить: — Понятия не имею, — честно отозвался он, заставляя Каспбрака оторваться от созерцания комнаты и вновь посмотреть на одноклассника с некоторым замешательством. — В смысле, был момент, когда я перестал отрицать свою влюбленность, но она появилась еще задолго до этого. Чем больше мы общались, тем сильнее была симпатия. И если поначалу я воспринимал эту симпатию исключительно в рамках, ну, знаешь, крепкой мужской дружбы, — сбоку раздалось тихое фырканье. — То потом это делать становилось сложнее. Я имею ввиду, когда ты видишь другого парня в шортах и не можешь перестать пялиться на его ноги, трудно интерпретировать это как дружеский интерес. Эдди, многозначительно промычав, кивнул, глядя на Ричи в упор, очевидно, переваривая последнюю прозвучавшую фразу. Брюнет же, не чувствуя никакой неловкости, поинтересовался: — А ты? — Что я? — не понял Каспбрак. — Ну, когда ты понял, что я невероятно красив, умен и вообще подхожу тебе по всем пунктам? Шатен, рассмеявшись, с улыбкой проговорил: — Сразу, как только понял, что ты еще и невероятно скромен. — Да, есть такое, — Тозиер ухмыльнулся. — И все же, — он придвинулся ближе к однокласснику — если такое вообще было возможно — и, по-прежнему ухмыляясь, настоял: — Я хочу услышать более точный ответ. Эдди почти сразу покраснел и вжался в стену, но едва ли это помогло увеличить разделяющее их с Ричи расстояние. Брюнет, наблюдая за этими потугами, оскалился совсем уж ехидно. Каспбрак, отведя взгляд, тяжко вздохнул и, вновь посмотрев на Тозиера, вдруг спросил: — Помнишь нашу первую встречу? — Когда ты чуть не врезался в меня в коридоре, а я назвал тебя ребенком? — уточнил Ричи. — Еще бы. Такое трудно забыть. — Это точно, — усмехнувшись, кивнул Эдди. — Знаешь, о чем я тогда подумал? — Что я придурок? — В том числе, — не стал спорить шатен. — Но первая мысль была другой. Когда я увидел тебя, то подумал, что ты красивый. Очень. Брови Тозиера поползли вверх с такой же стремительностью, с которой еще минуту назад его собеседник прижался к стене. Ричи растерянно моргнул и приоткрыл рот, но Каспбрак, предугадав вопрос, опередил его: — Тогда я еще не предполагал, что мне нравятся парни, если ты об этом подумал. Я вообще не испытывал ни к кому такого рода… интерес. Так что можно сказать, что я с самого начала обратил на тебя внимание. Внимание недружеского характера, если можно так выразиться. — И ты так спокойно на это отреагировал? — изумился брюнет. — Я имею в виду, ты ни разу даже вида не подал! А меня штормило так, что рядом с тобой я порой чувствовал себя просто фантастическим кретином! — эмоционально выпалил парень, у которого слова одноклассника в голове не укладывались. Эдди, глупо улыбаясь, неловко пожал плечами: — У меня хороший самоконтроль. Какое-то время Тозиер просто хлопал глазами, глядя на улыбающегося Эдди, а потом и сам начал улыбаться. Закусив губу и усмехнувшись, он переспросил: — Хороший самоконтроль? — уточнил подросток, а после придвинулся к Каспбраку еще ближе, из-за чего тот нервно дернулся и стукнулся затылком о стену, а Ричи ухмыльнулся, насмешливо закивав: — Да, я вижу. В течение нескольких секунд шатен неуверенно открывал и закрывал рот, а потом, когда Тозиер приблизился настолько, что кончики их носов соприкоснулись, Эдди резко принял сидячее положение и буквально перепрыгнул через одноклассника, вмиг оказавшись возле выхода из комнаты. — Я приготовлю нам завтрак, — только и сказал Каспбрак напоследок, прежде чем выскочить в коридор. Ричи, вздохнув, со смешком покачал головой, с рассеянной улыбкой глядя то на опустевший дверной проем, то на смятую подушку рядом с собой. Уже через пять минут с первого этажа донесся аромат кофе, а Тозиер поймал себя на мысли, что был бы абсолютно счастлив, если бы каждый раз, когда он просыпался, Эдди был рядом.***
Домой Ричи шел в прекрасном настроении. Он чувствовал себя одним из тех влюбленных идиотов, о которых пишут книги и снимают фильмы. Сердце выпрыгивало из груди, мысли в голове неслись вихрем, хотелось сделать что-то безбашенное, что-то такое, чтобы выплеснуть энергию, которой вдруг стало неожиданно много. Парню казалось, что он буквально горы готов свернуть. И причиной этого всего был лишь один человек, при мысли о котором губы Тозиера расплывались в глупой улыбке. И когда Ричи весь такой дохера окрыленный влетел домой, он совсем не ожидал увидеть Оливию, сидящую за кухонным столом. Рядом с гостьей стояла мать парня, взволнованно что-то лепеча и сжимая в руке телефон, а отец брюнета нервно расхаживал по кухне, хмуро глядя себе под ноги. — Эм. Доброе утро? Три пары глаз моментально уставились на подростка, а спустя секунду Мэгги с громким криком: «Боже, Ричи!» бросилась обнимать ошалевшего сына. Тот застыл на месте, совершенно не ожидая такого прилива нежности со стороны родительницы. Лицо Лив, с которой Тозиер встретился взглядом, выражало одновременно три эмоции: облегчение, недовольство и сожаление. Последнее парню особенно не понравилось. — Скажи, о чем ты только думал?! — начала причитать Мэгги, выпустив-таки сына из кольца своих рук. — Заставил Оливию нервничать, бедная девочка весь вечер себе места не находила! А мы? Мы чуть с ума не сошли, когда Лив пришла к нам, спрашивая, дома ли ты! Где ты был?! — Я… — до Ричи начало доходить, что он крупно облажался. — Мам, пап, простите. И ты, Лив, тоже прости. Я не подумал, что вы все будете переживать. — Не подумал! — всплеснула руками миссис Тозиер. — Он не подумал! Вентворт, ты слышал? Глава семейства никак не отреагировал на эмоциональные реплики жены, буравя отпрыска тяжелым взглядом. — Так где ты был? — спросил он, продолжая смотреть на подростка в упор, отчего тот внутренне сжался. — У Эдди, — тихо ответил Ричи, сминая пальцами край футболки. — Мне нужно было помочь ему кое с чем, а Лив уснула, и я не хотел ее будить, и… Вот. Лицо старшего Тозиера приобрело нечитаемое выражение. Он как-то странно дернул уголком рта, словно хотел усмехнуться, но в последний момент передумал. Мэгги, внимание которой по-прежнему было приковано исключительно к сыну, тяжко вздохнула и махнула рукой, мол, ребенок, что с него взять. В возникшую паузу вклинилась Рейнольдс: — Извините, не хочу мешать воспитательному процессу, но могу я поговорить с Ричи в его комнате? Мне уже нужно домой, так что это ненадолго, а потом он будет полностью в вашем распоряжении, — блондинка ухмыльнулась, и ощущающееся в воздухе напряжение пошло на убыль. — Ох, разумеется, — закивала Мэгги. — Отчитать его я всегда успею, а пока он весь твой. Оливия благодарно улыбнулась и, схватив друга за руку, потащила парня в сторону его комнаты. Как только Лив затолкала Тозиера внутрь, а дверь за девушкой захлопнулась, она тут же накинулась на Ричи: — Тозиер, черт бы тебя побрал, ты идиот! — Эй, я ведь извинился! — Жаль только, что мозгов от этого у тебя больше не стало! Ты только представь: я просыпаюсь, вокруг кромешная темнота, на улице творится что-то невообразимое, я одна, тебя нет, дозвониться до тебя я тоже не могу, и… — Рейнольдс вздохнула и, от души пихнув брюнета, выпалила: — Ты просто придурок, вот что! — Да, придурок, — не стал спорить Ричи. — Но мне правда жаль, — добавил он искренне. — Прости, Лив. Если тебе станет легче, можешь ударить меня еще раз. — Ха! Будто мне нужно твое разрешение! — блондинка отвесила подростку подзатыльник, который Тозиер покорно стерпел. — Ладно, проехали. Расскажи лучше, куда тебя вчера понесло? И парень рассказал. Все. От начала и до конца. По мере этого рассказа глаза Оливии увеличивались в размерах, а челюсть девушки опускалась все ниже и ниже. Когда брюнет закончил свой монолог и, переведя дух, стал ожидать реакции подруги, та пришла в себя не сразу: — То есть, — заговорила Лив после двухминутной паузы, в течение которой она неверяще таращилась на подростка, пытаясь уложить все в голове. — Ты и Эдди, вы… Вы с ним… — уголки губ девушки поползли вверх. — Вы вместе? — с придыханием спросила она, и Ричи, не сдержав счастливой улыбки, кивнул. Еще секунд тридцать в комнате стояла оглушающая тишина. Рейнольдс, шумно вздохнув, вернула челюсть на прежнее место, облизала губы и… И после этого Оливию понесло. Понесло так, что она забыла про все: про необходимость идти домой, про правила приличия, про находящихся за стенкой родителей друга, словом, про все забыла. Обрадовалась очень, что сказать. — Боже-боже-боже! — верещала блондинка. — Вы вместе! Ты и Эдди! Боже! — Господи, да тише ты! Тозиер выпроводил подругу только через полчаса, когда она остановила свой поток радостных повизгиваний — с каким трудом! — и вспомнила, что ей, вообще-то, неплохо бы было прибраться и сготовить что-нибудь к приезду отца и его сестры. Крепко обняв Ричи напоследок, Лив пропищала ему в шею что-то нечленораздельное — но от этого не менее восторженное — расцеловала подростка в обе щеки и упорхнула, пообещав, что обязательно позвонит, как освободится. В одиночестве парень пробыл относительно недолго. Прошло не больше минуты после того, как дверь за подругой закрылась, когда в комнату Тозиера вошел его отец. Ричи в тот момент только-только опустился на свою кровать, но поднялся на ноги сразу же, как только столкнулся с тяжелым взглядом родителя. Возникшая из ниоткуда тревога свернулась змеей внизу живота. — Пап? — парень насторожился. — Все в порядке? Вентворт пожал плечами: — Ты мне скажи, — прозвучало обманчиво-спокойно. — У меня… У меня все хорошо, — неуверенно отозвался Ричи. — Что-то случилось? Мужчина молчал долго. Просто молчал и смотрел на подростка, и только тогда, когда младший Тозиер уже хотел было спросить, в чем же все-таки дело, Вентворт сказал: — Я слышал твой разговор с Оливией, Ричи. Я слышал все. И сердце парня ухнуло в пропасть.