Наказание для Ричи

— Я слышал твой разговор с Оливией, Ричи, — каким-то пустым, совершенно безжизненным голосом произнес Вентворт, глядя на сына. — Я слышал все. Сердце Тозиера ухнуло в пропасть. Паника охватила его мгновенно: сердце забухало где-то в висках, все мысли спутались, ладони вспотели. — Ты… — подросток попытался выдавить улыбку, но получилось из рук вон плохо. — Ты все неправильно понял, я… — начал было парень, но отец не дал ему договорить, заметив: — Думаю, я понял все правильно. Ричи замер на полуслове. В горле нещадно пересохло, а живот предательски свело. Дышать было нечем, температура в комнате, казалось, возросла на добрых десять градусов. Воздух загустел, стал похожим на патоку, и вдохнуть его никак не получалось. Легкие зажгло от недостатка кислорода, но Тозиер не мог сделать вдох. Он просто стоял и смотрел на отца, а внутри все рушилось. — Когда я учился в колледже, — начал Вентворт, и его тон не выражал абсолютно никаких эмоций. — У меня был лучший друг. Колин Обри — так его звали — играл в футбол, хорошо учился, был отзывчивым, честным, нравился и учителям, и одногруппникам, словом, был замечательным парнем. Замечательным товарищем, — голос мужчины дрогнул, и в нем просквозила такая болезненная горечь, что сердце Ричи сжалось. — Странным казалось лишь то, что Колин совершенно не интересовался девушками. Совсем. Он всегда объяснял это нехваткой времени на отношения из-за учебы и тренировок. Люди верили, — Вентворт пожал плечами, усмехнувшись какими-то своими мыслями, а после, вздохнув, продолжил: — В один из дней нас с Колином пригласили на вечеринку. В тот вечер Обри выпил — много выпил — хотя в обычное время он почти не употреблял алкоголь. Колин быстро запьянел, все время говорил что-то про то, что устал врать. А потом просто взял и все рассказал. Рассказал, почему у него нет девушки. Не просто рассказал, а заявил во всеуслышание. Все узнали о том, что он… О том, что он гомосексуалист. Наступила пауза. У Ричи неприятно потянуло в животе, кожу зажгло от волнения, а губы словно приклеились друг к другу. «Гомосексуалист» — эхом прозвучало в голове, и подростка будто холодной водой окатило. До этого момента Ричи упорно избегал этого понятия. Он не считал себя геем. Не хотел им быть. Не хотел, чтобы на него повесили этот ярлык, не хотел, чтобы люди в первую очередь видели в нем именно ориентацию, относились предвзято только потому, что он, черт возьми, отличается от остальных. Да, сам Тозиер всегда оценивал ситуацию с долей привычного пофигизма, мол, кому какое дело, кто и с кем спит, но далеко не все окружающие были такими. Почему-то всерьёз об этом подросток задумался только услышав слова отца, а после следующей фразы что-то внутри парня разбилось вдребезги: — Колина избили. Это случилось спустя неделю после той вечеринки. Все это время я игнорировал его, а потом, когда Обри попал в реанимацию, я провел три дня в больнице, молясь, чтобы он очнулся. Но он не очнулся, — голос Вентворта, до этого твердый и уверенный, сорвался и продолжил он совсем тихо, почти шепотом: — Колин умер, так и не придя в себя, а я не смог поговорить с ним. Не успел извиниться. Я ничего не успел, — мужчина покачал головой, глядя куда-то в сторону. — Ничего не сделал. Еще утром все было хорошо. Еще утром Ричи казалось, что он счастлив. Еще утром Ричи лежал рядом с Эдди, видел его улыбку и улыбался в ответ. И все было замечательно. А теперь, когда слова отца пульсировали в голове, а осознание всей ситуации настигло Тозиера, он не знал, что делать. Он смотрел в эти родные глаза напротив и ломался изнутри, видя затаенную боль, видя ту душераздирающую тоску, которую Вентворт так долго носил в себе. — Ты не виноват, — только и смог выговорить подросток, голос которого отчего-то охрип и был едва слышен. Мужчина грустно улыбнулся: — Дело ведь не во мне, Ричи, — после этих слов старший Тозиер все же осмелился посмотреть сыну в глаза. — Я выучил свой урок. Уже давно выучил, но сейчас речь идет о тебе. Ричи, я никогда — ни при каких условиях — не стал бы осуждать тебя за что-либо, но, прошу, послушай, — Вентворт шагнул вперед и положил ладони на плечи парня, несильно их сжимая. — Ты должен понимать, насколько велик риск. Не только для тебя, но и для Эдди, — сердце младшего Тозиера пропустило удар. — Любой неверный шаг может привести к ужасным последствиям, понимаешь? — мужчина заглянул в глаза подростка, произнося: — Одна ошибка может стоить жизни. Ричи вздрогнул. Опустил глаза и до крови закусил губу, не в силах сказать что-то в ответ. Вентворт вздохнул, мягко погладив сжавшиеся плечи, и отступил назад, разворачиваясь и выходя из комнаты, бросив напоследок совершенно нелепое в своей простоте, но заботливое: «Будь осторожен, ладно?». Вечером того же дня на телефон Тозиера поступило несколько звонков от Эдди. Ричи видел. Он держал сотовый в руках и смотрел на фото Каспбрака, пока смартфон вибрировал в пальцах, оповещая о входящем вызове. В тот вечер до своего парня Эдди не дозвонился.

***

Когда Тозиер вышел из дома, до начала уроков оставалось не меньше часа. И Ричи был этому рад. Рад возможности подумать, медленно бредя по пустой улице. Рад тому, что у него есть время — совсем немного времени — чтобы разложить все по полочкам в своей голове и принять решение. Решение, которое он обязан принять. Ричи не был идиотом. Он и раньше знал о существовании гомофобов, о возможной опасности, но он не думал, что эта опасность будет настолько серьезной. Парень как-то размышлял о том, как бы все было, если бы в школе узнали о его ориентации. Тозиер понимал, что разговоров за спиной, издевок и насмешек избежать бы не получилось. И Ричи был готов к этому. Но Ричи даже не представлял, что ненависть окружающих может вылиться в нечто большее, чем язвительные подколы и смешки. Убийство. Это страшное слово засело у брюнета в голове, и избавиться от навязчивых мыслей никак не получалось. Подростку было страшно и мерзко. Страшно за себя, за Эдди, и мерзко от осознания того, какими жестокими ублюдками могут быть люди. Тозиер чувствовал собственное бессилие перед обстоятельствами, и ему было тошно от этого. Его бесило чувство страха, и бесило то, что он не мог перестать бояться, ведь если за себя Ричи — по его мнению — мог постоять, то с Эдди все иначе. Каспбрак был слишком хрупким, порой — совершенно беззащитным, и Тозиер знал, что должен оберегать этого парня, должен быть рядом, но что может случиться, если в нужный момент Ричи не будет рядом? Может случиться что угодно. «Одна ошибка может стоить жизни». Брюнет выругался и полез в карман джинсов за сигаретами. Он не курил уже давно, но, собираясь сегодня на учебу, все же решил захватить с собой полупустую пачку, которая до этого валялась в ящике стола. И, надо сказать, не прогадал. Нервы были на пределе, и порция никотина была просто необходима. В течение следующих тридцати минут подросток курил, сидя на заднем дворе школы. Ноги в потрепанных черных кедах опирались о скамью, стоящую возле длинного деревянного стола, а сам Ричи, сгорбившись, сидел на столешнице, глядя перед собой. Он изредка подносил сигарету к губам и глубоко затягивался, медленно выдыхая сизый дым. И если со стороны парень выглядел спокойным — даже расслабленным — то внутри у него происходила настоящая борьба. Голос разума боролся с голосом сердца, а последнее все никак не желало затыкаться. Тозиер хотел, чтобы Эдди был рядом. Однако Тозиер понимал и то, что сам факт их с Эдди отношений будет подвергать Каспбрака — и самого Ричи — опасности. Видит Бог, на собственную безопасность брюнет мог наплевать безо всяких сомнений, но когда дело касалось Эдди, быть пофигистом у подростка не получалось. — Ну, привет. Тозиер вздрогнул и обернулся. Каспбрак стоял буквально в нескольких шагах от него и как-то натянуто улыбался. Взгляд карих глаз остановился на тлеющей сигарете, и точеные брови сошлись на переносице: — Опять куришь? Ричи хмыкнул. Грустно улыбнулся собственным мыслям и соскочил со стола. Бросив сигарету на землю, он демонстративно растер ее носком по асфальту и глянул на Эдди исподлобья, разведя руки в стороны, как бы спрашивая: «Доволен?». Каспбрак, пару секунд буравя одноклассника недовольным взглядом, в конце концов все же смилостивился и великодушно кивнул. Тозиер ухмыльнулся и выпрямился, глядя на шатена со смесью нежности и тоски. В груди болезненно кольнуло, но парень мужественно проигнорировал эту подлянку собственного сердца, всеми силами стараясь сохранять лицо. Получалось, кажется, не слишком хорошо. Хотя бы потому, что несмотря на все это показательное спокойствие, Ричи разрывался. Его разрывало желание обнять стоящего напротив мальчишку, которое шло вразрез с намерениями поступить так, как поступить было необходимо. Подростку было больно и до жути обидно. Обидно почти до слез. Обидно настолько, что хотелось заорать, разбить кулаки о ближайшую стену, лишь бы избавиться от чувств, которые серной кислотой разъедали все внутри. — Я не смог до тебя дозвониться. Ни вчера, ни сегодня, — поведал Эдди, и в его словах не было ни капли упрека, отчего Тозиеру было только хуже. — Ждал тебя около дома, чтобы пойти вместе в школу, но ты так и не вышел. Зато вышла твоя мама. Сказала, что тебя уже нет дома. — Так получилось, что сегодня я вышел раньше обычного. Прости, что заставил ждать. Я не подумал, — от того, насколько нелепо звучала эта ложь, хотелось в голос рассмеяться. Каспбрак мотнул головой: — Все нормально, — он вновь поджал губы в подобии улыбки, а потом, помолчав немного, спросил: — Так… Почему ты ушел из дома так рано? — Нужно было подумать, — просто ответил Ричи, решив, что лучше все же говорить правду, как бы глупо она не звучала. Эдди, впрочем, даже не удивился. Он воспринял слова одноклассника так спокойно, словно это было чем-то очевидным. Небо голубое, трава зеленая, Ричи Тозиер шляется по улицам в семь утра, чтобы подумать. — И что надумал? Брюнет открыл рот, чтобы ответить, но почти сразу его закрыл. Маска безразличия треснула, и парень отвел взгляд, бессильно качая головой. Улыбка, и без того слабая, сошла с лица Каспбрака. Он шагнул к однокласснику и заглянул ему в глаза, спрашивая: — Что-то случилось? — в голосе шатена отчетливо слышалась тревога. — Господи, Ричи, говори уже, ты меня пугаешь. Тозиер молчал какое-то время, судорожно думая над тем, стоит ли рассказывать о вчерашнем разговоре с отцом, или лучше закончить все сразу, без лишних слов. В результате он все же не выдержал и, посмотрев на Эдди, выдохнул: — Папа узнал. Обо мне. О нас с тобой. — Боже… — глаза Каспбрака, и без того не маленькие, от испуга стали еще больше — Что… Что он сделал? — Ничего, — Ричи глупо улыбнулся. — Ничего страшного, я имею ввиду. Он, кажется, даже не удивился. Наверное, по мне уже давно было заметно, что я тот еще педик. Тозиер, нервничая, шутил не слишком удачно. Эдди, тем не менее, на последнюю фразу одноклассника внимания не обратил. Из-за шока, наверное. — О…Ого, — он пораженно выдохнул. — Но, в любом случае, как-то же твой отец отреагировал? — Как-то отреагировал, — тупо повторил Ричи. — Ну… И? Брюнет шумно вздохнул и прикрыл глаза на секунду, пытаясь собраться с мыслями. А заодно набраться решимости. Ведь как бы долго он не оттягивал время, финал этого разговора был неизбежен. И едва ли этот финал можно было назвать счастливым. — Папа, он… Рассказал мне одну историю. Историю о парне, который еще во время учёбы в колледже был его лучшим другом. Каспбрак нахмурился и кивнул, на деле решительно не понимая, к чему ведёт Тозиер. Он ждал, что Ричи продолжит, но тот молчал. На Эдди вдруг накатило какое-то неприятное волнение, однако он все же осмелился попросить: — Расскажешь? И брюнет рассказал. Он говорил, и каждое слово давалось с трудом. Это мешало. Мешало и порядком выбивало из колеи. В обычное время Тозиера трудно было вывести на эмоции, но в этот раз все было иначе. Рядом с Эдди Ричи просто не мог быть неискренним. Когда подросток закончил, повисла пауза. Каспбрак нервно сглотнул и несколько раз быстро-быстро моргнул, явно с трудом подбирая слова. — Боже, это… — шатен выдохнул, кусая губы. — Это ужасно. Это просто… — Эдди, так и не договорив, накрыл лицо ладонью, рассеянно потирая лоб. — Теперь ты понимаешь? — Тозиер криво, совсем невесело усмехнулся. Каспбрак мгновенно встрепенулся: — О чем ты? «Пора», — подумал Ричи и, вздохнув, сказал наконец то, что все это время так боялся сказать: — Вот чем все может закончиться, Эд. Наши с тобой отношения, — на лице Эдди отразилась растерянность вместе с подступающей паникой. — И я… Я этого не хочу, понимаешь? Только не для тебя. У шатена сбилось дыхание. Он глупо моргнул и замотал головой: — Нет… — подросток как-то порывисто обнял руками собственные плечи, глядя на одноклассника со смесью неверия и испуга. — Ричи, не говори так. — Эд… — чувствуя тупую боль в груди, Тозиер, не сдержавшись, шагнул вперед, но Каспбрак резко отшатнулся, сорвавшись почти на крик: — Нет! Брюнет замер от неожиданности. Он привык к тому, что Эдди всегда сдержан, почти никогда не повышает голос, никогда не выходит из себя, но в тот момент… Ричи никогда не видел шатена таким: Каспбрак загнанно дышал, продолжал отчаянно мотать головой, а в его глазах словно горел огонь. — Не смей так говорить, слышишь меня? — голос Эдди звенел и срывался. — Не смей оправдывать свою собственную трусость тем, что ты боишься за меня, слышишь?! Черт возьми, Ричи, ты не имеешь права сваливать всю вину на меня, не имеешь права делать вид, будто дело во мне! — Эд, ты же знаешь, — Тозиер, в отличие от одноклассника, говорил непривычно тихо даже для себя самого. — Не в тебе дело, просто… — Просто ты думаешь, что я не в состоянии постоять за себя, — с горькой усмешкой подытожил шатен. — Ты всегда так думал, разве нет? В этом ведь дело, да, Ричи? Тебе всегда казалось, что я слабый, что я не могу дать отпор, так ведь? Но знаешь что? — с повышенных тонов Каспбрак перешел практически на шепот, говоря: — До встречи с тобой я сталкивался с насмешками, сталкивался с издевками, сталкивался с побоями и — подумать только! — справлялся со всем этим! В одиночку, понимаешь, Ричи? Я справлялся со всем этим. Без тебя. — Да, Эдс, я понимаю, - последовал неожиданно покладистый ответ. - Понимаю, что ты многое пережил. Понимаю, и именно поэтому я хочу оградить тебя от этого дерьма в будущем. После этой фразы брюнета весь запал, с которым еще минуту назад Эдди отстаивал свою точку зрения, будто сошел на нет. Он болезненно, как-то вымученно улыбнулся, и негромко произнес: — Знаешь, мне всегда нравилось это в тебе. Твое желание защитить меня, нравилось то чувство безопасности, которое я испытывал, шагая по школьному коридору рядом с тобой. Наверное, отчасти, из-за этого я в тебя и влюбился. Но сейчас, — голос шатена дрогнул, а темно-карие глаза заблестели. — Именно за это, Тозиер, я тебя ненавижу. И Каспбрак ушел. Просто сорвался с места и вылетел за ворота, а Ричи… Ричи остался. Ричи остался один, посреди пустого школьного двора, совершенно разбитый и сломленный. Ему было плохо, но он поступил правильно, ведь это решение было принято разумом. Разумом, но не сердцем.