***
Погода была непривычно холодной для начала июня. Дул порывистый ветер, и Эдди, сидя на деревянной скамье, зябко кутался в громадный желто-красный бомбер, который Ричи забыл у него еще во время работы над одним из школьных проектов. Забирать толстовку обратно брюнет наотрез отказался, аргументировав это тем, что ему — Тозиеру — нравится видеть свои вещи на однокласснике. Каспбрак поначалу отказывался, но потом все же сдался, нехотя про себя отметив, что в одежде Ричи он ощущает себя как-то по-особенному уютно и защищенно. Возможно, отчасти именно поэтому шатен и надел на встречу с Бауэрсом тот самый бомбер. Сколько бы Эдди не храбрился и не пытался отрицать собственные чувства, в защите он нуждался так сильно, как никогда прежде. — Надо же. Я поначалу думал, что ты струсишь и не придешь. Каспбрак вздрогнул и резко обернулся. Генри стоял возле скамейки, рассматривая подростка со знакомым недобрым прищуром. У Эдди похолодело внутри. — Непривычно видеть твою мордашку без ссадин и синяков, — хмыкнул блондин, опустившись на деревянное сиденье. — Видно, Тозиер наконец научился справляться со своими обязанностями телохранителя. Или после моего ухода вас, малявок, просто больше некому поставить на место? — Ухода? — Каспбрак невольно усмехнулся. — Ты хотел сказать, после того, как тебя выпинули? Глаза Бауэрса опасно потемнели. Шатен поспешил прикусить язык, но было уже поздно — Генри навис над ним, крепко сжав пальцами худое плечо, и угрожающе прошипел: — Не забывай, с кем разговариваешь. — Почему-то только в этот момент, когда лицо школьного обидчика оказалось в паре сантиметров от лица Эдди, подросток заметил, насколько близко к нему сидит Бауэрс — их бедра соприкасались, и Каспбраку жутко захотелось отодвинуться. — Или мне напомнить каким было наше общение раньше? В ответ на это предложение парень предусмотрительно промолчал. Генри хмыкнул и вновь откинулся спиной на скамью, впрочем, оставшись сидеть на том же месте, из-за чего между его ногой и ногой Эдди не было ничего, кроме нескольких слоев джинсы. Шатену это не нравилось. Совсем не нравилось. Зато Бауэрсу, напротив, явно нравилось нарушать чужое личное пространство — неожиданное довольство на его лице нельзя было объяснить иначе. — Вижу, ты наконец научился держать язык за зубами. Или ты просто боишься, а, Эдди? — рука блондина неожиданно оказалась на спинке скамьи, и пальцами он словно бы невзначай задел шею Каспбрака. Тот, не сдержавшись, отодвинулся, уходя от прикосновения, и негромко, но твердо произнес: — Заканчивай с этим, — Генри ухмыльнулся. — Просто скажи, зачем ты позвал меня сюда, и мы завершим эту встречу. — И куда же ты так спешишь, если не секрет? Уж не на свидание ли к своему Тозиеру? Эдди словно холодной водой окатило. Нет, он, конечно, понимал, что рано или поздно разговор примет такой оборот, но легче от этого не стало. Он взглянул собеседнику в глаза, всеми силами стараясь сохранить невозмутимый вид: — Не знаю, что творится в твоей голове, но мы с Ричи просто друзья. — Друзья? — ухмылка блондина превратилась в хищный оскал. — Малыш Эдди всем друзьям позволяет его лапать, или это только Тозиеру так обломилось? — Каспбрак подавился воздухом и замер с открытым ртом, не зная, что сказать, а Генри, вдоволь насладившись растерянностью собеседника, припечатал: — Я видел вас двоих у твоего «дружка» дома. — Следишь за нами? — выдавил из себя шатен, нервно дернув уголком губ в попытке усмехнуться — вышло паршиво. — Много чести, — фыркнул Баэурс, и, вновь придвинувшись ближе к Эдди, перешел на заговорщицкий шепот: — Проходил, знаешь ли, мимо, и, дай, думаю, загляну к старому приятелю. А вы там вдвоем, представляешь? — на лице парня появилась жуткая улыбка, от которой у Каспбрака по позвоночнику пробежали мурашки. — Я, скажу честно, поначалу растерялся. Но потом, конечно, пришел в себя. Даже несколько фотографий сделал, — шатена будто под дых ударили, а Генри, словно и не замечая, как побелело лицо подростка, продолжил: — Ты не подумай, ничего личного, просто не мог упустить такую возможность заиметь козырь в рукаве. Гробовая тишина стояла, наверное, минуты две. Лишь только по прошествии этого времени Эдди, с трудом сглотнув вязкий ком, мешающий дышать, задал самый главный, волнующий его еще со вчерашнего вечера, вопрос: — Чего ты хочешь? Бауэрс хмыкнул: — Не так уж много, — он пожал плечами, рассматривая побледневшего шатена каким-то странным затуманенным взглядом. — Лишь получить моральную компенсацию. Вы с Тозиером доставили мне много проблем, знаешь ли, но если с твоим «приятелем», — парень произнес это слово с нескрываемой иронией, — говорить бесполезно, то ты — совсем другое дело. Ты стал более покладистым, Малыш Эдди. — Ты так думаешь? — тихим, почти безразличным голосом спросил Каспбрак, вдруг почувствовав абсолютное равнодушие к происходящему — ему казалось, что все это какой-то дурной сон, который вот-вот закончится. — Я это знаю, — просто ответил блондин. — Я видел, каким послушным ты был с Тозиером. И я лишь хочу, — голос Генри стал тише. — Чтобы и со мной ты был таким же. Мир вокруг замер. Шум ветра, далекие голоса, сигналы машин — все это исчезло, оставив напоследок только звенящую, оглушающую тишину. Эдди казалось, что слова Бауэрса выбили весь воздух из его легких, и что он вот-вот начнет задыхаться. Широкая ладонь легла на худое бедро, и шатен вздрогнул, медленно опустив взгляд. От вида чужих квадратных пальцев с грязными ногтями, сжимающих его ногу, подростка замутило. Воздух загустел и стало невыносимо душно, а к горлу медленно, но верно подступала отвратительная тошнота. — Не трогай меня, — одними губами прошептал Эдди, чувствуя, как его начинает трясти. — А Тозиеру ты позволял себя трогать, — голос Генри был похож на шипение змеи. — И тебе нравилось. Каспбрак понял: большего он не выдержит. Резко вскочив на ноги, парень отшатнулся в сторону, с неверием и почти животным ужасом глядя на Бауэрса. Тот лишь ухмыльнулся и поудобнее устроился на скамейке, рассматривая шатена липким, изучающим, но вместе с тем откровенно насмешливым взглядом. Что-то внутри Эдди вскипело, и он с яростным презрением выплюнул: — Ублюдок! — ухмылка Генри стала шире. — Ты сравниваешь себя с Ричи?! Да меня тошнит от одного только взгляда на тебя, не говоря уже о чем-то большем! Ты… — Каспбрак буквально задыхался от клокочущих внутри него злости и возмущения. — Ты за этим меня позвал?! Ты думал, что я позволю тебе… Позволю… — О, ты позволишь, — блондин медленно поднялся на ноги и вальяжно шагнул навстречу к разгневанному подростку, отчего тот, вмиг лишившись своего запала, начал испуганно пятиться. — Ведь если ты этого не сделаешь, о вас с Тозиером узнают все. Как думаешь, многие в школе будут в восторге, когда поймут, что все это время рядом с ними терлись два педика? Слова Бауэрса обухом ударили по голове, и Эдди просто замер на месте, потеряв дар речи. Невысказанные фразы, которые до этого бешеным вихрем проносились в голове, словно бы разом потеряли всякий смысл и перестали иметь значение. Ощущение собственной беспомощности накрыло Каспбрака всепоглощающей волной, парализуя и лишая последних сил. — Так уж и быть, — голос Генри, вновь ставший тягучим и размеренно-самодовольным, звучал словно через толщу воды. — Я дам тебе время подумать. Но когда я потребую, ты дашь мне ответ. И тебе же лучше, если этот ответ будет положительным, Малыш Эдди. Та волна отчаяния, что обрушилась на шатена, превратилась в огромное море, и Каспбрака, несмотря на все попытки спастись, неумолимо тянуло на самое его дно.***
Эдди медленно брел по улице, путаясь в собственных ногах и умудряясь врезаться в тех редких прохожих, что спешили по своим делам. Парень не обращал внимание ни на эти нелепые столкновения, ни на сигналы проезжающих мимо машин. Каспбрак сам не заметил, как сошел с тротуара и шагал теперь уже по середине проезжей части. Лишь после грубого выкрика одного из водителей шатен наконец опомнился и поспешил вернуться на пешеходную дорожку, проводив автомобиль растерянным взглядом. «Нужно собраться», — приказал самому себе подросток, но едва ли это хоть как-то помогло. Он был разбит, напуган, он чувствовал себя униженным и жалким, хоть и понимал, что в том, как сложились обстоятельства, нет его вины. Каспбраку казалось, что он до сих пор чувствует тяжесть чужой ладони, лежащей на его бедре, и парню было мерзко от одной лишь мысли о том, что это прикосновение может повториться. Эдди знал: не повторится. В его сознании царил хаос, но в том, что ни за что — ни при каких обстоятельствах — парень не позволит Бауэрсу вновь к себе прикоснуться, он был совершенно и абсолютно уверен. Возможно, шатен бы мог перешагнуть через себя, если бы на кону стояло нечто большее, чем их с Ричи репутация. Если бы Генри угрожал безопасности Тозиера — самого Каспбрака мысль о физическом насилии пугала не настолько, насколько мысль о насилии сексуальном — то все было бы иначе. Но Бауэрс был не настолько глуп, а перспектива раскрытия была не так страшна, чтобы из-за нее идти на подобное унижение. Эдди не хотел предавать самого себя, так же как он не хотел предавать и Ричи. Пусть и ради сохранения их тайны, но Каспбрак не мог так поступить со своим парнем. Погруженный в тяжёлые размышления, шатен преодолел остаток пути до дома и вынырнул из своих мыслей только тогда, когда оказался возле знакомой калитки. Не поднимая головы, он открыл ее и быстрым шагом пересек дворик, а когда подошел к крыльцу дома, наконец поднял взгляд. И замер. Прямо перед ним — на деревянных ступенях — сидел Ричи. На его лице не было привычной улыбки, напротив, губы были плотно сжаты, а темные брови сошлись на переносице. В глубине пронзительных карих глаз было что-то темное, острое, что-то такое, чего Эдди не приходилось видеть раньше. По правде говоря, он бы предпочел никогда это не видеть. — Привет, Эдс. — Привет, — Каспбрак растерянно вскинул брови, переступив с ноги на ногу. — Ты что тут делаешь? — Жду тебя, — просто ответил брюнет. — Ну… Вот и я, — Эдди неуверенно улыбнулся, надеясь таким образом растопить неожиданно образовавшийся лед. Не получилось. Ричи продолжал сверлить своего парня тяжелым взглядом, и тот почти физически ощущал, как над головой сгущаются тучи. Шатен уже хотел заговорить первым, но Тозиер его опередил, преувеличенно спокойно интересуясь: — И как прошло с больницей? — Все… — Каспбрак сглотнул, ощущая, как пересохло в горле. — Все было хорошо. Людей, конечно, много, но… Ричи вдруг как-то жестко усмехнулся и запустил пальцы в волосы, качая головой. Когда он вновь посмотрел на Эдди, на его лице уже не было той невозмутимой маски, за которой он прятал истинные эмоции. Теперь в его глазах явственно читалось раздражение и злость, а голос звучал непривычно грубо: — Ты издеваешься? Серьезно, Эдди, ты издеваешься надо мной или что? — Я… — Ты не собирался ни в какую больницу. Видишь ли, я встретил миссис Каспбрак в магазине, и она была очень удивлена, узнав о твоих планах, — шатен до крови закусил губу, в который раз за день ощущая, как все внутри него рушится. — Да и ты, раз уж на то пошло, шел к дому совсем не с той стороны, в которой находится больница. Все еще будешь говорить, что ты ходил по врачам, или все же скажешь правду, а, Эдс? Каспбрак беспомощно обхватил себя руками и замотал головой: — Ричи, ты не понимаешь… — Честно? — брюнет нервно хохотнул. — Знаешь, ты прав — я ни черта не понимаю, а потому был бы безмерно благодарен, если бы ты объяснил, что за херня между нами творится. Почему ты избегаешь меня? Где ты вообще был? — Я… Я не избегаю тебя, я просто… — Эдди нечего было сказать в свое оправдание, а потому он, так и не договорив, лишь обессиленно выдохнул, закрывая лицо ладонями. После нескольких секунд тишины Тозиер, сухо усмехнувшись, кивнул: — Ясно. Ты меня не избегаешь. Ты просто не хочешь говорить мне правду. Отлично. Класс. Просто дохера доверительные отношения, я в восторге. — Рич… — Знаешь, Эд, — голос подростка потерял свои саркастические нотки и стал пугающе серьезным. — Я, конечно, не парень года: часто косячу, говорю что-то невпопад и порой сам не знаю, что делаю, но я хотя бы не обманываю тебя. Мне казалось, что я заслуживаю того же. Каспбрак почувствовал, как глаза предательски защипало. Он подался вперед, попытавшись коснуться дрожащими пальцами плеча одноклассника, но тот увернулся от прикосновения и отпрянул в сторону. — Не надо, — убито произнес он. — Поговорим потом, окей? Если ты, ну, знаешь, все же решишь рассказать мне все, будет замечательно. А до тех пор… — Ричи вздохнул и только покачал головой, направившись в сторону деревянной калитки. Эдди, провожая чужую спину вымученным, болезненным взглядом, тихо позвал: — Ричи? Прозвучало едва слышно, и шатен не был уверен, что его услышат. Но Тозиер услышал. Его плечи напряглись, он резко остановился, и на секунду Каспбраку показалось, что сейчас одноклассник обернется. Но он не обернулся. Выпрямившись, брюнет лишь ускорил шаг и уже через мгновение вышел на тротуар, после чего его фигура начала отдаляться и таять, теряясь в лучах вышедшего из-за туч солнца. Впрочем, солнце светило недолго. Уже через минуту желтый диск вновь закрыли тяжелые темно-серые облака, а потом начался дождь. Эдди опустился на ступеньки и обессиленно, надрывно заплакал.