Наказание для Ричи

В отделении стационара временного пребывания царила непривычная для больниц легкая атмосфера. По-видимому, это было обусловлено тем, что здесь находились пациенты, которые уже шли на поправку, и жизни которых ничего не угрожало. Пахло лекарствами, а еще цветами. Откуда-то доносился женский смех и звон посуды. — Ты уверен, что приходить сюда действительно стоило? Голос Каспбрака вывел Ричи из задумчивости, и он, посмотрев на одноклассника, мягко, без упрека, но с некоторым недовольством заметил: — А я говорил, что тебе не нужно идти. — Конечно, — Эдди фыркнул. — Будто я отпустил бы тебя одного. Тозиер закатил глаза и покачал головой, за что немедленно получил локтем в бок от хмурого шатена. Тот надулся, словно мышь на крупу, и Ричи, раз уж на то пошло, мог его понять. В конце концов, они пришли сюда вовсе не для того, чтобы навестить кого-то из выздоравливающих друзей или одноклассников. Пациента, находящегося в той палате, возле которой сидели двое подростков, другом нельзя было назвать даже при всем желании, а если учесть то, что этого желания в принципе быть не могло, то и говорить было не о чем. В какой-то момент Эдди, перестав разыгрывать крайнюю степень недовольства и понуро таращиться в стену, повернулся лицом к сидящему рядом парню, решив уточнить: — Напомни, что именно тебе сказали по телефону? — Звонила медсестра, — брюнет вздохнул. — Сначала спросила, знаю ли я Бауэрса, а когда я ответил утвердительно, сказала, что Генри просил меня прийти. Я даже спросить ничего не успел — она назвала предназначенное для посещений время и отключилась. Вот и все, — подросток развел руками. — Понятия не имею, почему Бауэрс не позвонил сам. Стеснительным, что ли, стал? — Это как раз-таки понятно, — возразил Эдди. — Едва ли врачи, забирая полуживого Генри в больницу, заботились о том, чтобы обеспечить его средствами связи. А принести ему сотовый в данный момент теперь уже попросту… некому, — шатен нервно облизнул губы, отведя взгляд. — Кстати, насчет его отца что-то известно? — словно бы невзначай спросил он, все еще глядя в сторону. Ричи ответил сразу же, и этот ответ даже для него самого прозвучал неожиданно жёстко: — Бауэрс сядет, — Каспбрак посмотрел на одноклассника с некоторым недоумением, а Тозиер, злорадно усмехнувшись, заявил еще более уверенно: — По-любому сядет. Мало того, что Оскар чуть не убил собственного сына, так у него еще и нашли целый склад нелегального оружия. Ему теперь лет пятнадцать светит, если не больше. Эдди хмыкнул и, помолчав немного, заключил: — Думаю, это к лучшему. Брюнет не успел ничего ответить — дверь палаты открылась, а в коридор, глядя себе под ноги, вышла медсестра с небольшим подносом, заставленным множеством баночек, очевидно, с какими-то лекарствами. — К нему можно? — Ричи резко поднялся со стула, преградив девушке путь. Та от неожиданности даже подпрыгнула: — Господи! — она шумно выдохнула, одной рукой схватившись за сердце. — Вы меня жутко напугали! — Так можно или нет? — Тозиеру хотелось поскорее закончить с этим визитом. Каспбрак, который до этого момента сохранял молчание, не выдержал и тоже поднялся на ноги: — Прошу вас, мисс, извините моего приятеля, — подросток гневно глянул на одноклассника. — Он сегодня на нервах. Мы лишь хотели узнать, можем ли мы навестить нашего друга? Разумеется, только если вы уже закончили с процедурами, — Эдди вежливо улыбнулся и выдал свой фирменный умилительно-щенячий взгляд. Медсестра — а это была совсем ещё молоденькая девушка — вдруг смутилась и покраснела. Шатен улыбнулся чуть шире, продемонстрировав ямочки на щеках. Ричи опешил: «И что это за дела?!» — мысленно возмутился он, уставившись на своего парня с недобрым прищуром. Тот не замечал. Или делал вид, что не замечал, продолжая очаровывать медработницу. Та, опомнившись наконец, поспешила заверить: — Конечно-конечно, вы можете проходить, я уже все сделала, — она неуверенно улыбнулась и, кажется, хотела сказать что-то еще, но Тозиер не дал ей этого сделать: — Спасибо, мы поняли, до свидания, — выпалил он не слишком вежливо и, поддавшись какому-то абсолютно тупому порыву неоправданной ревности, подхватил Каспбрака под локоть. Тот мгновенно напрягся, а стоящая напротив девушка, изумленно приподняв брови, отрывисто кивнула и двинулась вперед по коридору, по пути обернувшись несколько раз. Когда медсестра свернула за угол, Эдди вырвал свою руку из чужой хватки и раздраженно прошипел: — Что на тебя нашло?! Брюнет, впрочем, не растерялся, начав шипеть в ответ: — А на тебя? Что это было вообще? «Прошу вас, мисс…», — спародировал брюнет одноклассника, скривившись. — Что, наш пострел везде поспел, да? Обзавелся парнем, теперь за девчонками приударяешь? — Да что ты мелешь?! — Каспбрак возмущенно всплеснул руками. — Это элементарная вежливость, идиот! — Знаю я эту вежливость, как же, — отмахнулся Ричи. — Смотри мне! — Тозиер! Конфликт себя исчерпал меньше, чем через минуту. Эдди в очередной раз убедился в том, что ему попался больной на голову бойфренд, а Ричи пообещал, что впредь глаз с шатена спускать не будет. На том, как говорится, и разошлись. — Ладно, я пошел, — Ричи взялся за ручку двери. — Жди меня здесь, хорошо? — Осторожней там. В ответ на это напутствие подросток легкомысленно усмехнулся: — Боже, Эдс, да что он мне сделает? Зарядит по голове стаканом из-под больничного компота? — Ой, все, иди уже, — закатил глаза Каспбрак, легонько подтолкнув одноклассника в спину. Тозиер глубоко вздохнул и открыл дверь, шагнув внутрь палаты. В помещении было светло. Прямо над дверью — у потолка — был расположен телевизор, который, будучи включенным, заполнял палату мерным гулом голосов. Пахло медикаментами и апельсинами, а еще тем самым компотом, тарой из-под которого Ричи, вообще-то, получать совсем не хотел. Возле дальней стены стояли три кровати, две из которых были пусты, а на одной — той, что находилась в центре — лежал Генри. Все его лицо было усеяно ссадинами и синяками, самый крупный из которых располагался возле левого глаза и уже начинал желтеть. Из-под широкого ворота больничной сорочки выглядывали бинты. — Да неужели, — Бауэрс, внимательно разглядывая замершего на пороге гостя, презрительно фыркнул. — Я-то уже думал, что мне до выписки придется слушать ваше с Каспбраком кудахтанье. Тозиер замешкался на секунду — он не думал, что их с Эдди было так хорошо слышно. Ричи, по идее, вообще должен был прийти один, ведь Генри только его одного и звал. Каспбрак об этом знал, но все равно вызвался пойти, аргументировав это железным «на всякий случай». — Я тоже рад тебя видеть, — нашелся-таки с ответом парень, самодовольно ухмыльнувшись. — Как самочувствие? — Не сдох, как видишь, — блондин сухо усмехнулся. — Хотя ты, Тозиер, был бы только рад, если бы я тут откинулся, правда же? Подавив рвущийся наружу тяжкий вздох, Ричи криво улыбнулся: — Приятно знать, что ты обо мне такого высокого мнения, Генри. И нет, чтобы ты знал, факт твоей смерти не сильно бы меня обрадовал. По крайней мере, не так сильно, как новость о том, что твоего отца скоро посадят, — в голове уже мелькнула мысль о том, что стоило бы прикусить язык, но на лице собеседника даже мускул не дрогнул, а потому подросток с чистой совестью позволил себе уточнить: — Ты ведь в курсе всего этого? Бауэрс хмыкнул: — Еще бы я не был в курсе. Узнал из первых рук, — и он кивнул на свой смартфон, лежащий на тумбочке. Тозиер обмер. Внутри похолодело, а посреди горла встал ком. Парню пришлось приложить немалое усилие, чтобы выдавить из себя бессмысленное: — Так сотовый у тебя? — Как видишь. — И был у тебя все это время? — В точку, гений. Ричи, не зная, как себя вести дальше, закусил губу и глупо уставился на Генри, ожидая невесть чего. Сам Бауэрс, откровенно наслаждаясь растерянностью оппонента, довольно улыбнулся и вскинул брови, вынуждая Тозиера задать-таки крутящийся на языке вопрос: — Так почему… Почему ты не сделал то, что… То, что собирался сделать? Ты ведь в стационаре уже почти неделю. У тебя было время, для того чтобы… — Для того, чтобы разрушить ваши с Каспбраком жизни? — услужливо подсказал блондин. — Тут ты прав, уж чего-чего, а времени у меня было предостаточно. — Но ты ничего не сделал, — констатировал очевидное Ричи. — Ты, Тозиер, сегодня поразительно догадливый. Поняв, что внятного ответа он не получит, брюнет отвел взгляд и, подумав немного, задал другой вопрос: — Почему ты тогда не позвонил мне сам? — И что бы я сказал? Что хочу устроить дружеские посиделки и потрындеть о жизни? — Так… Ты этого хочешь? — По твоей тупой физиономии я хочу вмазать, — закатил глаза Генри. — Но это если и произойдет, то только после того, как меня выпустят из этой богадельни, так что можешь выдыхать. А сейчас… — парень вздохнул и прикрыл глаза на секунду, будто собираясь с силами. — Не думал, что такое когда-нибудь произойдет, но… Ладно, хер с тобой. Я хотел сказать спасибо. У Ричи отвисла челюсть: — Ты… Что? Блондин взвился мгновенно: — Твою мать, ты оглох или что?! Все ты слышал, не прикидывайся кретином. Хотя тебе и не нужно прикидываться, ты ведь… — И вот все происходящее уже больше похоже на правду. — … и есть кретин. — Знаешь, у тебя очень странный способ благодарить, — Тозиер невольно хохотнул. Замечание только сильнее разозлило собеседника, который буквально зарычал: — Да чтоб тебя всем Дерри в задницу драли, ты можешь хоть на секунду закрыть свой рот?! Ричи, в очередной раз ошалев от количества агрессии, направленной в его сторону, стушевался и послушно заткнулся. Генри, поумерив пыл, что-то буркнул себе под нос и, нервно передернув плечами, заговорил: — Короче, в тот день, когда ты заявился ко мне на порог и начал нести всю вот эту высокопарную муть про то, что я не должен идти на поводу у отца, поначалу мне было плевать на твои слова. Но потом, когда Оскар пришел с работы и вновь решил выпустить пар, выбивая из меня все дерьмо, я задумался. О том, что ты сказал, о моей поганой жизни, обо всем, в общем. Задумался и впервые решился дать отпор этому уроду. Поначалу получалось неплохо, — Бауэрс неожиданно весело хмыкнул. — Потом, правда, папаша организовал мне сотрясение и три ребра сломал, но это херня, срастется. Возможность дать Оскару в морду того стоила. Брюнет выслушал эту исповедь с открытым ртом, не решаясь даже слово сказать. Атмосфера внезапно показалось настолько доверительной, что нарушать ее вопросами или — Боже упаси — своими дебильными шутками было бы просто верхом свинства. Генри тоже молчал, не то ожидая реакции собеседника, не то собираясь с мыслями. В итоге, в молчании прошло минуты две, и лишь только по прошествии этого времени парень выдал заключительное: — В общем, спасибо. Ты, полудурок, вроде как наставил меня на правильный путь, так что я у тебя в долгу. Если надо будет с кого-то деньги стрясти или еще что, ты знаешь, где меня искать. Ричи по-прежнему стоял посреди палаты столбом, не решаясь спросить-таки о самом главном. Бауэрс, видя эти жалкие колебания подростка, раздраженно цокнул языком и будничным тоном, как бы между делом сообщил: — И да, если тебе интересно, ваши с Каспбраком фотки я удалил уже давно. Веришь или нет, но мне как-то не в кайф хранить у себя в телефоне эту вашу пидорщину. Без обид, — хмыкнул блондин, а потом сделал то, что полностью выбило Тозиера из колеи. Генри улыбнулся. Не ухмыльнулся, не оскалился, а именно улыбнулся: кривовато, одними лишь уголками губ, но улыбнулся. Ричи выпал окончательно. — Уж не знаю, от счастья ты дар речи потерял, или тебя просто застопорило, но мне явно подфартило, — снисходительно протянул Бауэрс, вернув лицу привычное язвительно-насмешливое выражение. — Обычно у тебя редко получается держать рот закрытым так долго, можешь собой гордиться. В любом случае, я сказал все, что хотел, так что давай уже, катись отсюда. Что замер? Ускорения поддать? Из палаты брюнет-таки выкатился, причем даже без сторонней помощи. Захлопнув за собой дверь, он буквально нос к носу столкнулся с Эдди. Тот разнервничался настолько сильно, что начал вести себя совсем не типично: почти что вжал одноклассника в вышеупомянутое дверное полотно, выпаливая вопросы один за другим: — Ну, что было? Все нормально прошло? Ты в порядке? Что он говорил? Он тебе ничего не сделал? Все хорошо? — Э…Да. — Что «да», Ричи? — шатен нетерпеливо топтался на одном месте, наседая на Тозиера во всех смыслах этого слова. — О чем вы говорили? Ну? Ставший жертвой внезапного допроса с пристрастием, подросток наконец опомнился и мягко отстранил от себя Каспбрака, вскинув ладони в примирительном жесте: — Так, Принцесса, остынь. Я тебе все расскажу, о’кей? Давай только выйдем на улицу, меня уже тошнит от запаха лекарств, честное слово. Эдди насупился, но спорить не стал и послушно поплелся за одноклассником по направлению к выходу. Встретившаяся по пути медсестра — та самая, с которой подростки уже успели коротко пообщаться — вновь бросила в сторону Каспбрака заинтересованный взгляд. Объект ее интереса, впрочем, взаимностью не ответил, сверля глазами чужую кудрявую макушку, что маячила перед глазами. Окончательно разочаровавшись, девушка обиженно хмыкнула, вскинула подбородок и, признавая поражение, скрылась в сестринской. Ричи, который боковым зрением наблюдал за этим побегом, самодовольно ухмыльнулся.

***

Жара на улице стояла практически аномальная. Солнце пекло так, что на асфальте не то что яичницу — стейки можно было готовить. Из дома люди почти не высовывались, предпочитая валяться на диване под кондиционером. И если раньше миссис Роуз — соседка Каспбраков — днями напролет возилась в саду возле дома, то теперь и она отказалась от любимого занятия, опасаясь получить солнечный удар. Двум подросткам, остановившимся возле дома Эдди, это, впрочем, было только на руку — они могли свободно говорить о чем угодно, не думая о том, что их ненароком может подслушать какая-нибудь любопытная старушка, затаившаяся в кустах. — Придешь ко мне сегодня? — Ричи притянул витающего в облаках одноклассника за футболку, ткань которой на ощупь была слегка влажной. Шатен, который до этого смотрел куда-то в пространство за спиной Тозиера, переключил свое внимание на парня, выдав растерянное: — А? — Бэ, — Ричи, приложив ладонь ко лбу Эдди, хмыкнул: — Малыш перегрелся? — Похоже на то, — подросток вздохнул и запрокинул голову, с подслеповатым прищуром глядя на яркий диск солнца. — Это что-то невообразимое. Даже дышать тяжело. — Да уж, на улице особо не погуляешь, — Тозиер поджал губы. Чуть подавшись вперед, он подул на лицо одноклассника, отчего тот смешно скуксился: — Да ну тебя, — он отклонился назад, позволяя, впрочем, все также удерживать себя за футболку. — Решил обеспечить мне дополнительную вентиляцию? — Видишь, какой я заботливый, — улыбнулся брюнет и переместил ладонь со лба Каспбрака на его шею, тут же замечая: — Надо же, а ты действительно нагрелся. Колись, тебе так жарко из-за погоды или из-за меня? — На улице тридцать семь градусов по Цельсию, Ричи. — Но ведь и я парень горячий, скажи? Поняв, что этот бессмысленный диалог может затянуться надолго, Эдди счел нужным напомнить: — Ты, кажется, приглашал меня к себе, не забыл? — Мне нравится, что ты, — местоимение было выделено особой интонацией. — Об этом не забыл, — Тозиер широко ухмыльнулся. — Что, так не терпится оказаться со мной наедине? Каспбрак с деланным безразличием пожал плечами: — Я все еще могу отказаться. — Убеждай себя в этом сколько угодно, Принцесса, — шатен, не сдержавшись, закатил глаза, однако Ричи эту демонстрацию недовольства благополучно проигнорировал, продолжив: — Но да, я действительно хочу, чтобы ты пришел. Моих сегодня не будет дома — уезжают праздновать День Рождения каких-то своих друзей. Это затянется на всю ночь, так что, сам понимаешь, жилплощадь полностью в нашем распоряжении. — И чем же мы будем заниматься? — Ну… — Тозиер игриво улыбнулся и крепче ухватился за край чужой футболки, отчего влажная ткань мгновенно облепила спину Эдди. — Можем, знаешь, отметить нашу маленькую победу над превратностями судьбы. Закажем еду, выпьем пива и все такое прочее. Каспбрак выразительно вскинул бровь: — Все такое прочее? — он усмехнулся, откровенно неодобрительным тоном уточняя: — И, Ричи, пиво? Серьезно? — А почему нет? — Ну, разумеется, — парень фыркнул. — Это ведь так по-взрослому: напиваться, пользуясь тем, что родителей нет дома. Брюнет в ответ на это театрально округлил глаза: — Боже, ты слышишь? — он с наигранным испугом заозирался по сторонам. — Кто-то вызвал полицию нравов! — Заткнись. В конце концов, Эдди, конечно же, согласился. Тозиер и не ждал отказа, но при этом он понимал, что поначалу одноклассник непременно заупрямится. Ну, характер у него такой. Каспбрак всегда был принципиальным, а уж если дело доходило до споров с Ричи, то и подавно. Тозиер допускал мысль о том, что его парень получает какое-то садистское удовольствие, противореча ему всегда и во всем. И если это была какая-то своеобразная игра, то одному она не надоедала, а второму — что удивительно — до безумия нравилась. Чужая неподатливость притягивала, хотя иногда — в исключительно редкие моменты — она казалась просто невыносимой. Прямо-таки нестерпимой. Но не менее от этого привлекательной. Все эти мысли крутились в голове Ричи, пока он, вооружившись шваброй и ведром, приводил свое жилище в божеский вид. До «божеского», конечно, было как до Луны пешком, но теперь его комната не была похожа на ночлежку рокера-наркомана. Ладно, еще была похожа, но уже чуть меньше. — Лучше, чем ничего, — вслух рассудил подросток, попутно подхватывая с пола боксеры. Прицелившись, он попытался забросить их на верхнюю полку шкафа, но злополучный предмет гардероба своевольно изменил траекторию полета, приземлившись не на полку, а на сам шкаф. Спустя секунду один край боксеров кокетливо свесился вниз, словно насмехаясь над своим придурковатым хозяином. Оценив высоту мебельного изделия и не обнаружив в доме стремянку, Ричи понял: все, что попадает на шкаф, можно считать потерянным безвозвратно. Понял, принял и с трусами мужественно попрощался. С глаз долой, как говорится. Мэгги и Вентворт, оставив сына «за главного», покинули жилище еще тогда, когда на часах не было и восьми вечера. Ричи же, заранее оценив масштабы уборки, велел Эдди собираться к девяти, предусмотрительно пообещав встретить гостя возле его же — Каспбрака — дома. Шатен ожидаемо воспротивился, напоминая о том, что между его домом и домом Тозиера всего пара кварталов: — Меня что, украдут по-твоему? — возмущался одноклассник в трубку. — Украдут тебя, не украдут — проверять я не собираюсь. Так что заканчивай гундеть и жди меня к девяти. И не опаздывай, Принцесса, иначе мне самому придется тебя похищать. Сдается мне, миссис Каспбрак это ой как не понравится. Стук в дверь, раздавшийся в восемь тридцать, стал неожиданностью. Ричи невольно напрягся и перед тем, как открыть дверь, выдал дежурное: — Кто? — Ричи, это я. Прозвучавший в ответ высокий голос был хорошо знаком, и в личности этого «я» сомневаться не приходилось. Брюнет слегка нахмурился — он, бесспорно, был рад видеть Эдди в любое время дня и ночи, но тот никогда не обладал привычкой наносить преждевременные визиты, а потому такое его поведение настораживало. Когда Тозиер открыл дверь и увидел гостя воочию, он нахмурился еще сильнее — Каспбрак выглядел расстроенным. Нет, он не был заплаканным, не хлюпал носом и не заламывал трагично брови, но его улыбка — та, которую он натянул на лицо сразу же, как только столкнулся взглядом с Ричи — явно была искусственной. Она затрагивала только губы, не касаясь глаз. И это было неправильным. — Эдс? Что случилось? Шатен, явно намереваясь от прямого ответа уклониться, неуверенно спросил: — Могу я войти? Хозяин дома, вспомнив о манерах, поспешно отошел в сторону, шире открывая дверь: — Да-да, входи, — он закивал головой. — Извини за бардак, я еще не успел убраться в гостиной. — Ты убирался? — Каспбрак негромко усмехнулся, заходя в дом. — Тебя это так удивляет? — Нет, но… Это мило. Ричи хмыкнул и, повернувшись лицом к двери, запер ее на замок, пряча за этим жестом глупую улыбку. — Итак… Что произошло? — повторил свой первоначальный вопрос брюнет, вновь оказавшись лицом к лицу с Эдди, — Только не говори, что все хорошо — я вижу, что что-то не так. Из-за разницы в росте на одноклассника Тозиер смотрел сверху вниз, и втайне ему всегда нравилось это — ощущать некое… доминирование. Шатен отвел взгляд и вздохнул. Нервно облизнул губы. И сказал: — Моя мама узнала. Про меня. Про то, что мне нравятся парни. И да, ты был прав: ничего не хорошо, — Каспбрак снова поднял глаза, и в них блеснули слезы. — Все плохо, Ричи. Все просто ужасно.