***
Какое отвратительное чувство… Всё, что ранее казалось Линали неправильным, теперь стало откровенно фальшивым. Фальшивый мир, семья, память. Воспоминания вернулись, хотя и не все: некоторые — пожалуй, большая их часть — походили на сны, потому как выглядели слишком размыто; остальные же, похоже, наиболее значимые, то и дело прокручивались в голове, создавая ту ещё неразбериху да путаницу. Но этого оказалось предостаточно, чтобы понять, во что её с Алленом втянули. Какая-то нелепая игра, организованная заклятыми врагами. Пока девушка, сидя на краю своей постели, пыталась сложить все пазлы воедино, один из инициаторов этой самой игры, устроившись подле неё на коленях, эластичным бинтом аккуратно перевязывал ей ранее повреждённый голеностоп. Заботливый недо-родственничек, — брезгливо морщилась она в моменты, когда он не видел её лица. Линали пристально наблюдала за ним, чувствуя, как её переполняют злоба, ненависть и презрение. Но за всем этим скрывался и откровенный страх; она сжимала ладони в кулаки, подавляя дрожь, и старалась дышать ровнее. — Связки остались целыми, так что тебе повезло. Правда, некоторое время не стоит перенапрягать ногу. Каждое его прикосновение — мороз по коже. Жгучий и противный. — Хорошо. Надёжно закрепив повязку узлом, Тики отрезал ножницами всё лишнее и взглянул на девушку. — Эмилия расстроится, — подметил он, поднявшись на ноги и положив ножницы с оставшимися бинтами на прикроватную тумбочку, — ведь все её старания оказались напрасными. Сначала Линали нахмурилась, поскольку не поняла, что тот имеет в виду, но вскоре, оценив состояние своего наряда, местами испачканного пылью подвального помещения, ляпнула: — Я была бы не прочь посмотреть на её недовольную физиономию. — Не сомневаюсь. Мужчина подошёл к комоду, на котором стоял кувшин с водой. Наполнив умывальный фарфоровый таз, он смочил в нём небольшое полотенце и молча протянул девушке. Неуверенно взяв его из рук псевдо-брата, она принялась стирать с лица изрядно подпорченный макияж. Он же не стал стоять у неё над душой и, распахнув балконные двери да облокотившись спиной о деревянный косяк, закурил, так что вместо недостающего свежего воздуха Линали пришлось вдыхать отвратный табачный дым. — Расскажешь, наконец, что с тобой стряслось? Девушка слишком долго медлила с ответом. Неудивительно, учитывая, что выдумать хоть что-то более-менее правдоподобное было отнюдь не просто. Возможно ли обвести вокруг пальца демона, который, кажется, видит тебя насквозь? Как же паршиво, чёрт возьми, ощущать себя настолько бессильной… Правда в том, что восстановленная память не давала практически никаких преимуществ, ведь Линали как была в западне, так в ней и оставалась. И что ещё хуже — она не чувствовала её. Силу, что давным-давно круто изменила некогда беспечную жизнь одной маленькой девочки, силу, из-за которой она, будучи с ней взаимосвязанной, попала в самое пекло так называемой Священной войны. — Боюсь, ты сочтёшь мои слова бредом сумасшедшего. Сейчас мне только и остаётся, что выигрывать время, — решила она. — На большее я не способна. — То, что я обнаружил тебя в тёмном подвале, уже нельзя отнести к разряду здравого смысла. Повесив полотенце на спинку кровати, Линали немного ссутулилась и, опустив голову, сложила руки в замок на коленях. — Ты прав. Мне стал мерещиться какой-то монстр, — начала она, не скрывая, что напугана. — Жуткий, покрытый чем-то вроде доспехов, с огромной пастью и острыми металлическими зубами. Тики, удивлённо приподняв бровь, сделал затяжку и медленно выпустил дым из лёгких. — Это всё? — Да. — Я, видимо, недооценивал всю серьёзность твоего недуга… — Необходимо увеличить дозу той дряни, что я вкалываю своей чокнутой сестре, — вдруг выпалила девушка, подняв озлобленный взгляд на мужчину. — Ты ведь об этом подумал? — Хм, не отрицаю, — ухмыльнулся он. — Но расслабься, милая, сейчас я не намерен этого делать. Обнадёжил прямо-таки… Воцарилось раздражающе-напряжённое молчание. Линали отсчитывала секунды в надежде, что Тики оставит её одну, ведь, судя по всему, она по-прежнему оставалась его сестрой, а значит, могла удерживать ситуацию под сомнительным, но всё же контролем. Однако псевдо-братец не торопился покидать комнату, тем самым заставляя нервы девушки накаляться до такой степени, что сохранять хладнокровие с каждой минутой становилось всё труднее. — Брат, — не выдержала она, — ты же не собираешься провести рядом со мной всю ночь, так может, пойдёшь в свою спальню? — собеседник, покосившись на неё, состроил какую-то недовольную мину. — Ну, или в спальню Эмилии? Мне, знаешь ли, всё равно. — Ищешь весомый повод, чтобы избавиться от меня, сестрёнка? — Ты, как всегда, проницателен, — чересчур язвительным тоном подметила Линали. — Если беспокоишься обо мне, то можешь позвать Миранду. Она присмотрит за мной. — Чем же я тебя не устраиваю? Со стороны девушки послышался истеричный смешок. — Ты что, издеваешься, да? — спросила она, на что тот неоднозначно пожал плечами. — Тики, пожалуйста, хотя бы сейчас перестань вести себя так и отнесись ко мне с пониманием. Я слишком устала от всего этого и хочу отдохнуть. Мужчина бросил сигарету прямо на пол и затушил её, раздавив ботинком, после чего улёгся на диванчик, что находился чуть поодаль от кровати, закинув ноги на подлокотник да заведя руки за голову. — Можешь делать вид, что меня здесь нет, — прикрыв глаза, сказал он. Всё-таки он подозревает меня, — заключила девушка. — Чего же тогда выжидает? Чувствуя на себе прожигающе-гневный взгляд, Тики также непринуждённо добавил: — Если хочешь переодеться, то не стесняйся. — Испытываешь моё терпение?! — процедила сквозь зубы та. — И мысли не возникало, — с плохо скрываемой издёвкой в голосе отмахнулся он. — К тому же, помнится, Аллену даже просить не пришлось, чтобы ты разделась. Линали, густо покраснев, ошарашенно раскрыла рот и захлопала ресницами. — Что?.. — только и вымолвила она. — Откуда ты… — Сестрёнка, неужели ты наивно считала, что я не прознаю об этом? — лукаво ухмыляясь и не открывая глаз, спросил мужчина, на что собеседница не ответила. — К слову, я был даже удивлён. Не думал, что ты можешь быть такой… — он, томно выдохнув, закусил губу, — раскованной. Обескураженная девушка, чувствуя себя, мягко говоря, неловко, поначалу вконец растерялась, но вскоре пришла к выводу, что это попросту глупо. Спокойно, Линали, этот извращенец всего лишь тебя провоцирует! — убеждала она себя. — Самое интересное в том, что тогда ты не воспрепятствовал появлению Аллена в поместье, а сейчас всячески ограждаешь меня от встречи с ним. — Ну, я же говорил… — Это всё для твоего блага, милая, — сразу подхватила собеседница, саркастически подражая его интонации. — Ведь ты психически нездорова, а значит, не можешь в полной мере отдавать отчёт своим действиям. Так что я, как любящий брат, просто обязан позаботиться о тебе. — Она развела руками. — Я ничего не упустила? Ах да, факт насилия, по крайней мере, физического мы, пожалуй, опустим, поскольку никто здесь не считает это чем-то из ряда вон выходящим. Линали понимала, что, отвешивая эти колкости, играет с огнём, но в данный момент эмоции почти не подчинялись разуму, поэтому вовремя остановиться она была не в силах. — Ну вот, мне даже отвечать не потребовалось. — Тики сел, положив локти на колени и скрестив пальцы. — Моя сестрёнка и так всё прекрасно знает. — Нет, не всё, — тихо произнесла она, мельком глянув на тумбочку. — Если задуматься, то я с самого начала нахожусь в полнейшем неведении. — В неведении? Собеседник наигранно изображал недоумение, но вместе с этим с его лица не сходила надменно-лицемерная улыбочка, словно намекающая, что эта театральная постановка вот-вот будет обречена на провал. Девушка провела с ним достаточно времени, чтобы понять — каждое сказанное ею слово по большей части было воспринято как ложь. Пытаясь подавить панику, Линали глубоко вздохнула и вцепилась трясущимися пальцами в покрывало. Похоже, пришло время прибегнуть к крайним мерам и нарушить правила этой безумной «игры». — Знаешь, я очень долго размышляла над тем, почему мой единственный брат ведёт себя так… по-свински, — с отвращением выплюнула она. — Почему при всех его «недостатках», я искренне, до последнего продолжала испытывать к нему сестринскую любовь. Я не находила ответа, пока не… Опустив глаза, девушка прижала кулак к груди в месте, где лихорадочно колотилось сердце от страха и осознания того, что, возможно, ей больше не представится шанс увидеть воочию человека, слова которого снова и снова эхом раздавались в голове: «Прости, что я пришёл так поздно…» Её семья. Смысл существования. Причина, по которой она сражается. — …пока не вспомнила, что на самом деле я никогда не был твоим братом. Их взгляды встретились. Теперь лицо Линали не выражало ничего, кроме бесстрашия, что, судя по ухмыляющейся физиономии Тики, только забавляло оного. — Это всё объясняет, — сказала она. — Что же ты будешь делать, милая? — То же, что и всегда — буду пытаться выжить. Как только эти слова сорвались с её уст, она резко кинулась к тумбочке, схватила ножницы и также быстро перекатилась на другую сторону кровати с намерением добраться до выхода. Сетовать на повреждённый голеностоп не пришлось. Стоило ей сделать пару шагов, как мужчина оказался рядом. Тогда девушка, удерживая ножницы двумя руками, незамедлительно выставила их остриём вперёд и попятилась, дабы сохранить дистанцию. — Не приближайся! — закричала она, а после с ненавистью прошипела: — Чёртов Ной! Тики, как ни странно, подчинился, при этом от него так и несло невозмутимостью и цинизмом, что одновременно бесило и пугало до чёртиков. — Ты же не думаешь, что эта безобидная вещица сможет хоть как-то навредить мне? — усмехнулся он. — Тебе и вправду не сможет, — согласилась она, затем задрала подбородок и приставила ножницы к своему горлу, тем самым заставив Тики всё же напрячься. — Не недооценивай меня. Если понадобится, я сделаю это! — Хорошо, я тебе верю, — заверил Тики, выставив ладони перед собой. — Но, Линали, ты же должна понимать, что поступаешь не очень благоразумно. — Пусть так. Как видишь, выбор у меня невелик. — И ты остановилась на проигрышном. — Ха, а что, существуют другие? — мужчина не ответил; смотря на неё исподлобья, он замер, словно выжидая наиболее удобный момент для нападения. — Знаешь, что я думаю? Если бы ты хотел убить меня или Аллена, то сделал это, не устраивая весь этот абсурдный спектакль. Значит, должна быть иная причина. Быть может… — она замешкалась, обдумывая возможные варианты. — Быть может, вам нужен… Н-неужели?! Но откуда вам стало известно?! — А вы что, наивно полагали, что сумеете утаить от Графа столь важную информацию? Видя, как губы недруга искривляются в широкой зловещей ухмылке, глаза девушки расширились, а дыхание на мгновение перехватило. Обуявший страх — не за себя — вкупе с нарастающей паникой перестали поддаваться какому-либо контролю. «Если подобное случится, пожалуйста, убейте меня…» Руки задрожали с удвоенной силой, и Линали обречённо произнесла: — О, боже… Аллен… Воспользовавшись замешательством девушки, Тики молниеносно преодолел расстояние между ними и, выбив ножницы у неё из рук, толкнул так, что та ощутила болезненное соприкосновение с каменной стеной: на какое-то время в глазах потемнело, а всё тело онемело. Не в силах устоять на ногах, она медленно сползла на пол. — Неужто догадалась? — с издёвкой спросил он, присев на корточки и приподняв Линали за подбородок. — Ну же, не молчи, милая. — У вас н-ничего не выйдет… — корчась от боли, прошептала она. — Аллен н-не… не сдастся… Мужчина издал наигранно-разочарованный вздох. — Продолжаешь слепо верить в него? Как глупо. Кстати говоря, Уолкер пришёл в ярость, узнав, чем ты отплатила, дабы сохранить ваши отношения в тайне. Не в бровь, а в глаз. Пришлось признать — Тики всё-таки мастерски умеет втаптывать в грязь любого, причём абсолютно не напрягаясь. — Ну и ублюдок же ты… — Не пристало воспитанной девушке выражаться в такой форме, — деланно зацокал он. — Где твои манеры? Линали одарила недруга прожигающе-гневным взглядом, что вызвало у второго лишь кривую усмешку. Он поднялся и, с силой потянув её за запястья, заставил последовать его примеру, затем развернул спиной к себе, одной рукой ухватив под грудью; свободная ладонь обвила шею, и пальцы слегка сжались. Чувствуя, как чужое дыхание обдаёт щёку, а рука вдавливается под рёбра, девушка, вцепившись в мужское предплечье, принялась лихорадочно ловить ртом воздух. — Досадно, не правда ли, ощущать себя беспомощной? — прошептал он ей на ухо. — Ведь здесь у тебя нет силы, дарованной вашим мнимым богом. — Отпусти меня, подонок, или… Линали, вздрогнув, оборвалась на полуслове. Судя по звуку, где-то в поместье раздался выстрел. — А вот и гости к нам пожаловали. Чтобы на время усмирить девушку, Тики нащупал сонную артерию и надавил, и когда та, предприняв несколько тщетных попыток высвободиться, почти отключилась, добавил: — Потерпи, милая. Кульминация уже близко.***
Получасом ранее До поместья Аллен добрался верхом на лошади, которую «позаимствовал» у своего — теперь уже бывшего — работодателя. Оставив животное неподалёку от главных ворот, юноша приблизился к забору и осмотрел территорию. Ни охраны, ни прислуги, ни хозяев. Если тусклое внешнее освещение ещё присутствовало, то в окнах царил непроглядный мрак. Даже ночная живность не подавала никаких признаков жизни, а маломальский ветерок отсутствовал, создавая гнетущую тишину. Не зацикливаясь на всех этих странностях, Уолкер перебрался через забор и, избегая освещённых фонарями участков, прокрался к дому. Вломиться через парадный вход он не рискнул, поэтому двинулся вдоль здания, отыскивая предназначенную для прислуги дверь. В итоге оказавшись внутри без каких-либо проблем, Аллен примерно с минуту прислушивался и всматривался в глубины мрачных коридоров, но, так и не обнаружив ни одного намёка на чьё-либо присутствие, двинулся вперёд на поиски лестницы, чтобы попасть на второй этаж. Однако, не успев пройти и десяти метров, он услышал громкое мяуканье и замер, уставившись на нарушителя тишины, определить личность которого не составило особого труда даже в полумраке. Этот черношёрстный дьяволёнок — вечно появляющийся словно из ниоткуда, — несмотря на всю свою жутковатую загадочность, скорее уже раздражал, нежели пугал. — Преследуешь меня? Кот, встав под тусклый луч лунного света, что проникал через высокое панорамное окно, чуть приоткрыл пасть и сверкнул своими янтарными глазёнками так, будто заданный вопрос был предельно им понят. Уолкеру же до жути захотелось придушить эту пушистую тварь. Кажется, котяра прочитал мысли паренька, так как сорвался с места и побежал в противоположную сторону от изначально намеченного юношей пути. Но вскоре остановился и замяукал, словно настойчиво предложил последовать за ним. Спустя полминуты мысленных метаний Аллен всё же согласился составить ушастому компанию, сделав ставку на то, что его нахождение в поместье вряд ли является для кого-то секретом, а значит, если здесь и есть ловушка, то он уже попал в неё, едва переступив порог дома. Хотя, если говорить о масштабах этой самой ловушки, то одним поместьем дело не ограничится. Минуя коридор за коридором, Уолкер размышлял над словами Тики. Тот недвусмысленно подтвердил, что ведёт какую-то игру, правила которой скоро станут ему ясны. И если верить Мане, то весь этот мир, люди в нём — не более чем иллюзия, созданная на основе воспоминаний. И этот человек, называющий себя братом Линали, с самого начала внушал немало подозрений… Аллен резко остановился напротив широкой лестницы, что располагалась в просторном холле. Неужели он и есть тот самый демон-кукловод, что дёргал за ниточки, заставляя всех нас «играть» по его правилам?! — предположил он. — Но ради чего понадобилось устраивать весь этот спектакль? Зачем всё так… усложнять? Не успел юноша коснуться перил и стать на ступеньку, как рефлекторно отскочил в сторону, поскольку буквально в нескольких сантиметрах от него просвистела пуля, а по всему периметру помещения в многочисленных настенных канделябрах вдруг, словно по щелчку, зажглись свечи. Повернувшись лицом к стрелку, которым — как он думал — должна была оказаться Дейзи, парень застыл, как вкопанный. — Ты?.. Тот, прежде чем ответить, передёрнул затвор револьвера и, слегка склонив седовласую голову набок, растянул губы в кривой ухмылке. — Собственной персоной. — Что всё это значит? Сколько ты ещё собираешься прикидываться мной, ублюдок?! — Давай проверим, сумеешь ли ты добраться до Линали живым? — игнорируя слова Аллена, предложил самозванец. — Я досчитаю до пяти, дав тебе немного форы. Один… Да что происходит?! В итоге Уолкер со всех ног рванул вверх по лестнице. Не спрашивая, не надеясь остановить. Не то интуиция, не то внутренний голос подсказывали — это бессмысленно. Он понимал: сейчас ситуация априори не может быть под его контролем, поэтому остаётся лишь подстраиваться и действовать наобум. Как и ожидалось, этот самозванец изначально не был предрасположен к задушевной беседе, потому как снова выстрелил, стоило юноше достигнуть верхних ступенек. Благо, промахнулся. Ещё одна пуля угодила в мраморную колонну, соединяющую потолок с балконом второго этажа. Скрывшись за ближайшим углом, парень прижался спиной к стене, решив, что нельзя убегать. Он должен — просто обязан! — дать отпор этой нечисти. В любом случае попытаться уж точно следует. — А ты шустрый малый, — подметил стрелок, неспешно поднимаясь наверх. — Даже поцарапать тебя не смог. Аллен глубоко вздохнул и сжал руки в кулаки, собираясь с силами. Когда недруг оказался на максимально близком расстоянии, он резко выскочил и крепко схватил его за запястья, не позволив прицелиться. Очередной оглушающий выстрел вконец разозлил Уолкера. — Думаешь, что способен справиться со мной, а, ничтожество? — скалясь, с издёвкой спросил самозванец. Прилив адреналина придавал уверенности, но мешал трезво мыслить. Всё происходило настолько быстро, что юноша до последнего не подвергал сомнению, а точнее не задавался вопросом, как ему вообще удаётся сдерживать демона, не прилагая колоссальных усилий. Поэтому, выхватив оружие, наставил его на оппонента и незамедлительно спустил курок. Пуля достигла цели, попав прямо в грудь, и белая рубашка не-Аллена начала стремительно приобретать алый цвет. Повисла тишина. Запыхавшийся Уолкер пристально наблюдал за недругом, готовый в любой момент выстрелить вновь, а тот, осмотрев место ранения, стал отступать назад до тех пор, пока не наткнулся на преграду в виде перил. Что-то изменилось. И это «что-то» заставило юношу оцепенеть. В глазах самозванца не было ни прежнего коварства, ни надменности. Лишь неподдельный ужас и, кажется… непонимание. Его губы зашевелились в попытке что-то произнести, но безуспешно. Он перевалился через перила и рухнул вниз, приземлившись спиной на твёрдую напольную поверхность. Услышав глухой звук удара, Аллен непроизвольно вздрогнул. Осознание, что, возможно, его ввели в заблуждение, заставив совершить самую большую ошибку в жизни, вылилось на него как ведро ледяной воды. Руки, что удерживали револьвер, задрожали. Проверив барабан, он побрёл к лестнице, с трудом переставляя ватные ноги. Пять патронов. Их было пять. Прогремело четыре выстрела. Однако… пустовало всего одно гнездо. Она всё ещё была жива. Её грудь с трудом, но продолжала неритмично вздыматься, а сердце упорно качало кровь, через рану выбрасывая ту наружу, пачкая одежду и заливая пол. Уолкер, отказываясь поверить в то, что совершил, молча опустился на колени и несильно сжал чужую руку в своих ладонях. Девушка, ощутив сие прикосновение, приоткрыла веки и зашлась кровавым кашлем. — Дейзи, прости… пожалуйста… Голос словно и не принадлежал ему вовсе: слишком низкий, надломленный, будто неживой. Чувство неизгладимой вины, разрастаясь, сжирало его изнутри, и мысль, что уже ничего невозможно исправить, отдавала тупой болью в висках. Аллен хотел остановить Дейзи, но ни в коем случае не собирался лишать её жизни. Он наивно верил, что сумеет образумить подругу. И только. — Прости… Это я виноват!.. Девушка, как бы ни старалась, не могла увидеть лицо друга. Перед глазами неумолимо сгущалась темнота, выбраться из которой — она знала — не получится. Слух также подводил, поэтому слова, адресованные ей, так и не были услышаны. Но тепло чужих рук, что трепетно сжимали её ладонь, успокаивало, избавляя от боли и страха. По крайней мере, она была убеждена в этом. Хотелось попросить прощения… — Дейзи, что же я наделал?! …и бесконечно благодарить его за то, что он не оставил её умирать в одиночестве. — Я… в-всего лишь… х-хотела быть рядом… Глубокий хрипловатый вздох оказался последним. На губах девушки застыла слабая улыбка, а из-под сомкнутых век выкатились слёзы. Отяжелевшая рука выскользнула из ладоней юноши. — Как же так?.. Лицо Уолкера скривилось, выражая гнев вкупе с полнейшим отчаянием. Он продолжал отрицать происходящее, причём небезосновательно. Факт того, что этот мир является ненастоящим, всё же немного обнадёживал, поскольку при таком раскладе смерть Дейзи вполне могла оказаться фальшивой. Однако, как бы он ни старался, ему не удавалось взять себя в руки, не удавалось совладать с терзающим душу отчаянием, ведь противоположный вариант также не исключался. В конце концов, человек всегда верит в то, во что сам хочет. Но от этого истина не изменится, а значит, не стоит питать себя иллюзиями. Аллен опустил голову; руки безвольно повисли. Он боялся. Боялся даже предположить о том, что будет дальше. Если бы память вернулась, то, возможно, он не попался на эту дешёвую уловку и нашёл бы выход, тем самым нарушив планы своих — неизвестно, каким образом нажитых — врагов. Они не оставят нас в покое, — подумал юноша. — Линали, способен ли я уберечь хотя бы тебя?.. Смерть Дейзи — часть их плана. Уж в этом Уолкер был уверен наверняка. И не ошибся. — О, не каждый день к нам заходят столь юные и очаровательные мальчики… Томный женский голос, что прозвучал за спиной, мгновенно привёл Уолкера в чувство: он встрепенулся, широко распахнув глаза, после чего обернулся. Поначалу испытав крайнее замешательство, парень выдал: — Ты ведь та женщина… Из борделя… Девушка в тёмно-красном бархатном платье в пол, откинув светлые пышные локоны за спину да уперев руки в бока, изобразила недовольство. — Ты сейчас нагло оскорбил дочь герцога, знаешь ли, — гордо задрав подбородок, заявила она. — Ты одна из них? Незнакомка не торопилась отвечать. На её лице отразилась неоднозначная ухмылочка, совсем не соответствующая образу аристократичной особы: чересчур злорадная, почти кровожадная. — Это не имеет значения. Не двигайся, милый, а то я могу промахнуться… Переспрашивать, о чём она говорит, не пришлось. Что-то острое воткнулось юноше прямо в левый глаз. Не сразу поняв, что произошло, он вытащил нечто конусообразное из кровоточащей раны и бросил на пол. Оказалось, то была свеча, которая, откатившись к стене, вспыхнула синим пламенем и испарилась. В следующее мгновение в поместье раздался оглушительный болезненный вопль…***
Давно забытый город пламенел в огне закатного солнца. Мальчик восьми лет, держа руки в карманах и что-то злобно бурча себе под нос, бродил по территории цирка, пытаясь разыскать кого-то. То тут, то там сновали работники, немногие из которых заприметив разозлённого до чёртиков паренька, обходили того стороной, не рискуя бросить в его адрес парочку колких фразочек по поводу помятой физиономии оного. А то мало ли, накинется с кулаками ещё. Поиски всё же увенчались успехом. Он нашёл её в районе, где располагались клетки с дрессированными животными; она сидела на краю хвостовой части одной из телег, предназначенных для их перевозки. Девочка, увидев мальчишку, сконфуженно ссутулилась и вперилась взглядом в землю. А парень, оценив её внешний вид, чертыхнулся, затем забрался в телегу и присел рядом. Он тоже испытывал некое смущение — в чём, конечно же, не собирался себе признаваться, — поэтому какое-то время они провели в молчании. — Я разобрался с этими придурками, — наконец заговорил малец. — Больше они тебя не тронут. Она не ответила, лишь насупилась, поджала губы и скомкала пальцами подол своего ситцевого изношенного платьишка. Тогда мальчик вытащил из кармана бинты и без всяких церемоний осторожно взял её руку да принялся перевязывать кровоточащий порез на внешней стороне предплечья. Девочка с удивлением наблюдала за его манипуляциями, изредка шикая от боли. — П-почему… — тихо произнесла она. — Почему ты помогаешь мне? — Мана говорит, что девочек нужно защищать. Собеседница аж покраснела после таких слов. С минуту она нервно теребила свою светлую растрёпанную косичку, после чего промямлила: — Извини, тебе досталось из-за меня. — Да это ерунда. Разбитый нос и парочка ушибов меня уж точно не остановят, — отмахнулся он и добавил, процедив сквозь зубы: — Тем более этому недоумку Рою и его дружкам уже давно пора преподать урок. Пусть только попробуют приблизиться к тебе, я им все кости переломаю! Наверное, даже взрослый напрягся бы, услышь такой убедительно-угрожающий тон из уст ребёнка. Покончив с перевязкой, мальчишка спрыгнул с телеги и протянул девочке руку. — Идём к Мане, он обработает порез и сделает нормальную перевязку, да и твоими содранными коленками надо бы заняться, а то я в этих делах не мастер. — А мне кажется, у тебя отлично получается. Тонкие губы собеседницы тронула неуверенная, но добродушная улыбка, из-за которой парнишка, растерявшись, захлопал ресницами и залился румянцем. Он отметил, что впервые видит, как она улыбается. За своё короткое пребывание в цирке она создала впечатление крайне замкнутой особы. И ему, будучи в принципе не приспособленному к общению с людьми — особенно с девчонками! — как-то не довелось узнать её получше. — Эм, ты это… улыбайся почаще, — неожиданно выдал он, застенчиво отведя от неё взгляд. — Тебе идёт. У девочки ещё и уши теперь запылали. Оно и неудивительно, ведь комплиментами её до сей поры никто не баловал. И… Отчего-то захотелось разрыдаться. Почти что от счастья. Или не почти? Она уже и забыла, когда к ней в последний раз кто-то отнёсся, что называется, по-человечески. Благодаря этому мальчику мир вдруг перестал казаться таким уж серым, а в душе стало чуточку теплее. Вот так просто. Ни с того ни с сего. Дейзи взялась за чужую ладонь и с искренней улыбкой на лице сказала: — Спасибо тебе, Аллен…***
Яркое воспоминание исчезло, вернув тем самым в пугающую и непредсказуемую псевдо-реальность, надежда выбраться живыми из которой меркла с каждой минутой. Пульсирующая боль в глазу была просто невыносимой. Поразительно, что Уолкеру вообще удавалось оставаться в сознании. Но даже эта боль и близко не стояла с тем чувством, что переполняло всё его естество. Бессилие. Невозможность дать отпор. Довлеющее проклятое отчаяние. Зажимая левую сторону лица ладонью, юноша по-прежнему сидел на коленях, не в силах утихомирить дрожь в теле, стискивая челюсти и сверля напыщенную девицу яростным взглядом, что последнюю очень даже забавляло. — Кто ты такая, чёрт возьми?! — Ну и грубиян же ты, Аллен, — фыркнула она. — Мог хоть бы чуточку быть повежливее. — Отвечай! Девушка присела на корточки в полуметре от Уолкера и, подперев обеими руками подбородок, улыбнулась. — В последнее время у тебя довольно-таки неплохо получается напрягать свои извилины, милый. Того и гляди, докопаешься до правды и пойдёшь вразрез с нашими планами, — вкрадчивым тоном проговорила она, дотронувшись пальцами до правой щеки юноши. — А это не есть хорошо, знаешь ли. Услышав чьи-то шаги, девушка глянула поверх его плеча, в сторону лестницы, на самом верху которой показалось ещё двое обитателей дома. — Смотрю, вы тут весело проводите время, — присвистнул Тики, оценив обстановку. — Не то слово, — отозвалась девушка, поднявшись. — Аллен?.. Панический полушёпот Линали вызвал у Аллена откровенный, до омерзительности липкий страх, к которому присоединилось ещё и чувство стыда, поэтому он не решался посмотреть ей в глаза. Тем временем девушка, зажимая рот ладонью, с нескрываемым ужасом лихорадочно переводила взгляд то на бездыханное тело Дейзи, то на него. А Тики, крепко удерживая её за локоть, спустился вниз и стал неподалёку от своей пособницы. — Ч-что здесь произошло? — Ох, знаешь, Линали, наш Аллен так сильно хотел спасти тебя, что, как бы выразиться… чутка переборщил, поэтому твоя соперница благополучно отправилась на тот свет. — Думаешь, я поверю во всю эту чушь, Эмилия? — на удивление уверенным тоном выдала девушка, при этом последнее слово выделила с особой интонацией. — Это ведь всё ваших рук дело! Стыд и страх сменились изумлением, и Уолкер ошарашенно уставился на Линали. — Ну, конечно же, не поверишь, — хмыкнула Болдуин, скривив губы. — Ты же у нас, как оказалось, не лыком шита. Особенная прям. — Она указала пальцем на её конвоира. — Кстати говоря, в этом есть и твоя заслуга, Тики. — Будешь меня до конца жизни теперь этим попрекать? — выдохнул он. — Может, я и перегнул палку, устроив инцест, но, согласись, на результате это особо не отразилось. Линали плотно сомкнула губы и стыдливо опустила глаза, а Аллен вперил в мужчину испепеляющий взор, на который последний ответил донельзя выбешивающей улыбкой, дескать, ничего личного. — Что не скажи, на всё у него оправдание найдётся, и ведь не поспоришь с ним, — посетовала Эмилия. — Ну да ладно, не суть… — Зачем ты притворяешься? — вновь вмешалась Линали. — Что, прости? — Ты никакая не Эмилия Болдуин, — заявила она. — Больше незачем прикидываться ею. Куда привычнее было бы видеть перед собой Роад Камелот. Вышеназванное имя не дало Уолкеру ровным счётом ничего. Впрочем, даже не это сейчас имело значение, а факт того, что Линали, судя по всему, знает гораздо больше, чем он. «Эмилия» немного приблизилась к ней и, лукаво ухмыляясь, провела ладонями вдоль туловища, демонстрируя не-свою точёную фигуру, изящные изгибы которой и без того подчёркивал корсет с глубоким вырезом. Сие действо выглядело настолько непристойно, что Линали невольно смутилась. — Иногда так хочется почувствовать себя привлекательной женщиной, — призналась она. — Всё-таки оболочка маленькой девочки-подростка порой начинает надоедать. — Ясно, — равнодушно отозвалась девушка. — К слову, вы с Тики разыграли просто потрясающий спектакль. Собеседница широко заулыбалась и, подобрав обеими руками подол платья, развернулась да неспешно зашагала в сторону юноши, обходя его полукругом. — Согласна, вышло неплохо. Но как я уже упоминала ранее — мы снова недооценили вас, в частности тебя, милая, из-за чего приходилось частенько импровизировать. Твоё сознание постоянно противилось нашему вмешательству, и стресс, что ты испытывала, к сожалению, только усиливал сопротивляемость, что в любой момент могло вылиться в проблему. — Она остановилась позади Уолкера и скрестила руки. — Дело в том, что мы не могли полностью подавить ваши истинные воспоминания. Необходимо было посеять в вас сомнение, дабы вы начали искать ответы, а заодно… Роад многозначительно приподняла тонкую бровь, и Линали, поняв, к чему та клонит, изумлённо приоткрыла рот. — Да, милая, единственное, что здесь не является фальшивым — ваши чувства. Стоило избавить вас от бремени экзорциста, как… — она усмехнулась, — да нам даже делать ничего толком не пришлось. Честно говоря, остаётся только гадать, как давно на самом деле между вами вспыхнули эти самые чувства. Линали перевела взгляд на Аллена. Он так и не вспомнил, что творится там, за пределами этих иллюзий — это отчётливо отражалось на его лице. Тяжело было видеть его таким растерянным, испуганным, подавленным. Раненый и морально измождённый, совсем не похожий на себя прежнего: ни на того экзорциста, с коим она сражалась рука об руку, ни даже на того рыжеватого циркового мальчишку, которого она, будучи в роли аристократки, полюбила. «Они сломают Аллена. Уничтожат его как личность. Другими словами — подготовят оболочку…» Теперь эти слова, что не давали ей покоя, обрели смысл. Все самые кошмарные опасения подтвердились. Незаурядный план Ноевой семьи вот-вот осуществится. От осознания этого всё внутри Линали похолодело, а сердце начало бешено колотиться, больно ударяясь о грудную клетку. Напрочь позабыв об осторожности, она подалась вперёд и отчаянно выпалила: — Аллен, ты же понимаешь, что не виноват в смерти Дейзи! Они подавляют твою волю, поэтому не дают вспомнить, кто ты! Они хотят… Послышался негромкий хруст. Из-за нестерпимой боли, что током прошлась по всей правой руке, на глазах девушки выступили слёзы. Она покосилась на Тики, холодный взгляд которого показался ей каким-то отстранённым, будто он сделал это — наградил вывихом локтевого сустава — не совсем осознанно. — Линали! Девушка, вскрикнув, упала на колени, а пришедший в ярость Уолкер на автомате схватил лежащий рядом с телом Дейзи револьвер да прицелился в Ноя. Однако выстрелить не успел. Головная боль, которая и так не хило донимала его, стала настолько невыносимой, что мозг, казалось, непременно взорвётся. В итоге, не выдержав, он выронил оружие, схватился руками за голову и сорвался на крик. Вконец перепуганная Линали, увидев, как из его ушей пошла кровь, умоляюще закричала: — Останови это, Роад! Пожалуйста, прекрати! Ты же убьёшь его!.. Та, ничуть не скрывая, что испытывает от происходящего немало удовольствия, выждав ещё немного, махнула рукой, приказывая, как выяснилось, находящемуся в тени мучителю ослабить ментальное воздействие. Юноша мгновенно умолк, и Линали, не отрывая от него переполненные слезами глаза, дрожащим голосом спросила: — Аллен, ты цел? Аллен?.. Он не ответил. Просто не смог. Ощущения были сравнимы едва ли не с предсмертной агонией: всё тело лихорадило, было трудно дышать, а голова раскалывалась так, что ни собраться с мыслями, ни произнести хоть слово попросту не удавалось. — Я, кажется, не просила тебя прибегать к таким радикальным мерам, папочка, — беззлобно подметила Роад, обратив взор вверх, что сделали и все остальные. — Девчонка слишком много болтала, поэтому я решил поубавить её спесь, — отозвался некто. Будучи шокированной, Линали поражалась, почему не догадалась раньше. Стало вдруг невероятно стыдно от того, какой дурой она была, когда не послушала Аллена, когда обвинила его, по сути, в эгоизме, и искренне считала, что обязана оградить «невинного от беды». Человек в строгом белом костюме, что сидел на перилах второго этажа, облокотившись спиной о мраморную колонну, с надменно-скучающим видом наблюдал за происходящим. В отличие от Роад, которая не торопилась принимать свой истинный облик, он не стал скрываться под личиной герцога: лицо взрослого мужчины в одночасье сменилось юношеским, причём внешние признаки, вроде пепельных волос и типичных английских черт, остались неизменными — иначе говоря, единственной отличительной чертой был возраст да появившийся на лбу рисунок в виде большого глаза в центре и двух маленьких по бокам. — Хм, так это ты навязал мне мысль о том, чтобы я утихомирил её таким неприятным способом, — с нотками неодобрения сказал Тики, засунув руки в карманы чёрных брюк. — Я, кажется, не единожды просил тебя не лезть в мою голову. — Извини, не удержался, — развёл руками тот. — Роад, предупреди своего наглого недо-братца, что в следующий раз я сломаю ему шею или вышибу мозги, дабы он больше не мог проникать в чужие, когда заблагорассудится, — гневным тоном заявил мужчина и, прежде чем та успела открыть рот, добавил: — Причём ни Граф, ни Шерил меня не остановят, так что даже не заикайся. — Ты слышал, Вайзли? Тики явно серьёзно настроен, — шутливым тоном пролепетала она. — Ой, боюсь-боюсь, — с издёвкой усмехнулся он. — К твоему сведению, дядя, мои мозги во сто крат ценнее твоих деревянных… На этом словесная перепалка не закончилась. И пока те двое обменивались колкостями, Роад переключила внимание на озадаченные лица своих жертв. — Вижу, вы слегка обескуражены появлением Вайзли, — заговорила она, перед этим призвав родственничков к молчанию. — Что ж, я поясню. Если говорить начистоту, то без него я бы не смогла воплотить свои планы в жизнь. Как вы уже догадались, именно он поработал над вашим сознанием, внедрив ложные воспоминания и стерев настоящие. Я же, в основном, создавала декорации. — Должен признать, контролировать ваш разум оказалось не так-то просто, — подхватил Вайзли и обратился к Линали, указав на неё пальцем да одарив высокомерным взглядом янтарных глаз: — В особенности это относится к тебе, девчонка. Так или иначе, ты умудрялась противостоять моему влиянию, что вынудило нас прибегнуть к иным методам вроде тех успокоительных инъекций. — Хотите сказать, это было самовнушение, не более? — не побоялась уточнить девушка. — Именно, — подтвердил Вайзли. — Инъекции бы не возымели должного эффекта без твоей, так сказать, помощи. Но, как видишь, в итоге и это не сработало, так что можно тебя поздравить. Ты как минимум молодец. — Он демонстративно похлопал. — Чего нельзя сказать о твоём парне… — Ты всего лишь усложнила нам задачу, Линали, но не помешала достигнуть конечной цели, — горделиво заявила Роад, заведя руки за спину. — Тот Аллен почти канул в небытие, остались лишь его отголоски. Нынешний Аллен — это, по сути, сформированная нами личность, должная значительно ускорить процесс. — Она покосилась на юношу, и Линали машинально последовала её примеру. — Ты же сама прекрасно видишь это. Он вот-вот лишится рассудка… По спине пробежался мерзкий холодок, а к горлу подкатил приступ настоящей животной паники, притупив боль в повреждённой руке. Не ясно, в какой момент это произошло, но теперь Аллен сидел неподвижно и невидящим взором смотрел куда-то перед собой, будто мысленно находился совсем в другом месте. Проклиная себя за неспособность помочь, она прикусила нижнюю губу до крови в попытке сохранить хоть толику самообладания, затем надломлено прошептала: — Аллен, да что же они делают с тобой?.. — В данный момент я значительно усилил своё воздействие, — объяснил Вайзли. — Запечатанная память и произошедшее ранее сбивают его с толку, вводя в заблуждение и создавая путаницу. Поэтому сейчас его разум истощён настолько, что о каком-либо противодействии говорить практически не приходится. В общем, как только сила воли будет окончательно подавлена… — …пробуждения не избежать. Линали далеко не сразу поняла, что последняя фраза сорвалась именно с её уст. Она прикрыла рот ладонью и зажмурила глаза. Угнетающее чувство безысходности сводило с ума, заставляло биться в немой истерике, проклиная всех и вся. Неужели всё так и закончится? Неужели Нои одержат верх? Неужели Аллен, этот неунывающий мальчишка, пропитанный неиссякаемым оптимизмом и слепой верой в людей, вот так просто сдастся и уступит место тьме, что поселилась в нём, словно паразит? Ей гораздо проще было бы сложить голову под ножом гильотины, чем поверить в это. — Так нечестно, Роад. Нечестно… — Ну, о чём ты, Линали? — прыснула та. — Нам никогда не были присущи такие качества как честность или бескорыстие. — Она подошла к девушке и, наклонившись, грубо приподняла её за подбородок, заставив посмотреть ей в глаза, затем ехидно оскалилась и продолжила: — Но заметь, дорогуша, вы, грязные людишки, ничем не лучше нас. Возможно, даже хуже. Взять хотя бы ваш Орден, который позиционирует себя как нечто святое и непогрешимое, борющееся со злом и несущее лишь добро. Но мы-то с тобой знаем, что это не так, ведь вы, экзорцисты, всего-навсего исполняете роль пушечного мяса, должного до последней капли крови защищать шкуры тех алчных ублюдков, что сидят у власти и мнят себя последней надеждой человечества. — Оправдываешь себя, Роад, — процедила сквозь зубы Линали. Камелот презрительно скривила губы и, отпустив девушку, выпрямилась. — Может быть. Но сути это не меняет. — Я сражаюсь отнюдь не за тех алчных ублюдков, как ты выразилась. Меня заботят лишь те, кого я считаю своей семьёй, — с апломбом заявила Линали, удивляясь, как ей вообще до сих пор удаётся держаться. — И как бы парадоксально ни звучало, но в этом мы с тобой похожи. — Хм, ты права, — выдержав паузу, задумчиво произнесла она. — В семье мы обретаем смысл жизни, а значит, костьми ляжем, дабы уберечь её… — Шерил бы расплакался от умиления, услышь от тебя подобное, — подметил Тики. — Он ведь у нас такой сентиментальный, весь в Тысячелетнего. — К счастью, его здесь нет, а то и вправду распустил бы нюни, — с улыбкой отозвалась Роад. — Да и вам, ребята, определённо не поздоровилось бы, потому как его садистские наклонности порой пугают даже меня, — передёрнув плечами, добавила она. — О-отпусти её… Все взоры одновременно устремились в сторону говорившего, причём удивление отразилось не только на лице Линали. Аллен тяжело дышал, покрываясь испариной и дрожа, а взгляд его, одновременно требовательный и умоляющий, вперился в Роад. — П-прошу… отпусти Линали. — Вайзли, — протяжно произнесла Камелот, покосившись на Ноя, — разве он должен был прийти в себя? Ной ответил не сразу. Как ни странно, но его некогда бесстрастный и самоуверенный вид сменился на прямо противоположный. — Нет, не должен был, — с раздражёнными нотками сказал-таки он, при этом одной рукой схватился за лоб и скорчился так, будто испытывает сильную головную боль. — Не знаю, где только этот гадёныш силы находит… — Вот же упёртый мальчишка, — заключил Тики, иронично улыбнувшись. — Ничто его не берёт. Или же твои способности, Вайзли, на деле не такие уж и экстраординарные? Вышесказанное крайне уязвило самолюбие молодого Ноя, потому как он зыркнул на своего родственничка так, словно грозился прожечь в нём дыру. — К твоему сведению, дядя, в отличие от тебя, я потратил уйму сил на осуществление ваших с Роад чудаковатых планов, поэтому неудивительно, что я испытываю некоторые трудности! — А я ведь предупреждал её, что работа в сверхурочное время тебе будет не по плечу, — с откровенной издёвкой парировал мужчина. — Да знаешь, что… — Довольно! — вмешалась Роад. — Отложите свои разборки на потом, а до тех пор сосредоточьтесь, необходимо завершить начатое. Когда те двое умолкли, девушка, уперев руки в бока и слегка наклонив голову набок, с несколько озадаченным видом посмотрела на паренька. — Вам нужен я… н-не она, — тихо произнёс он. — Я не до конца понимаю, что вы подразумеваете под пробуждением, но… если отпустишь её, то я не стану препятствовать вам. Роад, казалось, непременно разразится громким смехом, однако, будто бы решив, что время для этого ещё не пришло, ограничилась самодовольной ликующей ухмылочкой. А Линали, лицо которой стало уже мертвецки-бледным, непроизвольно замотала головой, показывая, что подобный исход неприемлем. Прямо у неё на глазах Аллен подписывал себе смертный приговор, а ей оставалось лишь наблюдать, захлёбываясь в безудержных слезах. С другой стороны, она не могла отрицать, что наверняка поступила бы точно так же, окажись на его месте; это злило настолько, что она была не в силах выдавить из себя хоть слово, дабы попытаться образумить его. — Бедняжка, да ты совсем отчаялся, — с наигранным сочувствием в голосе заключила Роад. — Аллен, неужели ты думаешь, что они выполнят твоё условие? — всё же спросила Линали обречённо, на что юноша ответил молчанием, молчанием настолько громким, что стало предельно ясно — он прекрасно это осознаёт, но всё же наивно надеется, что судьба окажется хоть чуточку благосклоннее и позволит вытащить из пекла хотя бы её. — В любом случае я… не хочу, чтобы ты платил такую цену за мою жизнь. — Твоё мнение здесь никого не волнует, дорогая моя, — подхватила Роад, надменно вздёрнув подбородок. — Тем более мы больше не можем ждать. Господин Тысячелетний уже и так заподозрил неладное, а я не хочу, чтобы он прознал о наших проделках. Да и Вайзли становится всё труднее удерживать ситуацию под контролем. — Что? То есть всё это сугубо твоя инициатива? — спросила Линали, нахмурившись, но не выразив при этом удивления. Собеседница пожала плечами и недвусмысленно улыбнулась. — Разумеется, моя. Граф вряд ли бы одобрил такой сценарий, поэтому я решила действовать втайне. Линали, думая, что именно могло сподвигнуть Роад действовать таким образом, неожиданно вспомнила о своём подставном отце, которого боялась гораздо сильнее, чем Тики, что теперь казалось попросту смешным. Хотя, не исключено, что боязнь эта была ей также навязана. — Значит, тот человек, что выдавал себя за графа Кемпбелла, не имеет никакого отношения к Тысячелетнему? — Нет-нет, тот был всего лишь искусно воссозданный Вайзли копией, — махнув рукой, пояснила Камелот. — Как и вся массовка, с которой вы сталкивались, начиная от вашей боевой подруги Миранды и заканчивая тем чёрным котом. Все они, так или иначе, исполняли роль наблюдателей, а при необходимости подталкивали вас к действиям. Кстати говоря, можете сказать «спасибо» той глупой девчонке. — Девушка кивнула в сторону Дейзи. — Сама судьба подослала мне её, не иначе, ведь именно благодаря давней подружке Аллена вы оказались в таком плачевном положении. — А ты не ищешь лёгких путей, — подметила Линали. — Я ненавижу скуку, поэтому стараюсь проявлять изобретательность. Сказав это, девушка повернулась к Линали спиной, приосанилась и немного согнула руки в локтях, положив одну ладонь поверх другой на уровне живота, и задумалась, при этом её лицо посерьёзнело, не оставив и намёка на прежний задор. — Роад, лучше поспеши, время на исходе, — глядя на неё с озадаченным видом, предупредил Вайзли, когда пауза затянулась. — Или ты сомневаешься? — Ещё чего! — отмахнулась та. — Я непременно доведу дело до конца. Роад неспешно направилась к Аллену и, услышав истошно-умоляющий крик Линали, просящий её остановиться, не оборачиваясь, сказала: — Заставь её замолчать, Тики. Тот, незамедлительно выполняя приказ, подхватил девушку под руки и поставил на ноги. Линали стиснула зубы и скорчилась, так как вывихнутый сустав в безвольно повисшей руке тут же напомнил о себе, причинив немало болезненных ощущений. А мужчина, придерживая её одной рукой за плечо, наклонился к лицу, приложил указательный палец к своим губам и произнёс протяжное «т-ш-ш». — Прежде чем мы решим судьбу твоей драгоценной Линали, я разъясню ещё парочку моментов, — сказала Роад, подобрав под себя подол платья и присев на колени напротив Уолкера. — Наверное, очень обидно осознавать, что силы оставили тебя в такой неподходящий момент. Ведь ещё совсем недавно ты без особого труда отправлял своих жертв в один конец… — Я не убивал их! — прошипел он, сверля её озлобленно-безумным взглядом. — Никого не убивал! Это вы принудили меня!.. Как бы это удручающе ни звучало, но Аллен тратил все силы только на то, чтобы оставаться в сознании, открывать рот и воспроизводить более-менее связную речь. — Что ж, тут ты прав, но с одним «но»: по факту испачкал руки в крови именно ты. Причём, заметь, ты никогда не отрицал своей вины, даже зная, что подвержен влиянию чего-то сверхъестественного. — Юноша, соглашаясь, опустил голову и сжал руки в кулаки. — Этого-то мы и добивались, Аллен. Ты одновременно винил и оправдывал себя. Ты лгал всем своим близким и без зазрения совести добивался их расположения. Хотя, нет, совесть всё же иногда мучила тебя, но твои амбиции и эгоизм всегда одерживали верх. — Губы собеседницы растянулись в широкой злорадной ухмылке. Она наклонилась к его уху и чуть тише добавила: — Признай, временами тебе это даже нравилось. Ты перестал быть простым оборванцем, поскольку стал считать, что приобрёл некое могущество, позволяющее дать недругам отпор. А неожиданное проявление симпатии со стороны Линали и Дейзи невероятно льстило твоему самолюбию. Всё это в совокупности отдаляло тебя, делало непохожим на того Аллена Уолкера, что заперт на задворках сознания… Понимая, что подобрать хотя бы парочку аргументов, способных опровергнуть эти слова, не удастся, он вновь посмотрел на девушку и спросил: — «Я — часть тебя» — это повторял желтоглазый в моих кошмарах. Говоря о пробуждении, вы имеете в виду его? — Да, — сразу подтвердила Роад. — Однако… то был не он. Думаю, мы с Вайзли блестяще справились с этой задачей, исполнив роль Четырнадцатого. Было забавно дурачить тебе голову. — Забавно… — повторил он шёпотом, словно не мог понять значения этого слова, а девушка рассмеялась. — Вообще, если бы не халатность Аллена Уолкера, то мы вряд ли бы узнали так скоро, что наш горячо любимый брат прячется в этой самой черепушке. — Она легонько стукнула его по лбу кулаком. — Он заявил о себе лишь однажды, но этого хватило, чтобы привести Тысячелетнего в состояние крайнего смятения. Это озадачило меня, так что я решила взять на себя ответственность и… — на секунду её взгляд стал отстранённым, а губы тронула задумчивая улыбка, — встретиться с ним лично. — Всё это уже не имеет значения. Отпусти Линали и делай, что хочешь. Собеседница медлила с ответом, медлила до такой степени, что его и без того накалённые до предела нервы грозились лишить рассудка гораздо раньше, чем он рассчитывал. Если бы он помнил, что собой представляет Роад Камелот, если бы он знал, что у таких, как она, не существует ни границ, ни рамок, которые каждый в той или иной мере устанавливает себе в течение жизни, называя их моральными принципами или же банальной человечностью, то, не задумываясь, вгрызся зубами ей в глотку, не позволив произнести следующее: — Прости, но я не могу. Видя, как ненависть и отчаяние обуяли застывшего как изваяние паренька, Роад взяла его лицо в свои ладони и быстро проговорила, приправляя каждое слово желчью и издёвкой: — Я хочу, чтобы ты, наконец, понял, Аллен: люди вокруг тебя умирают, и что бы ты ни делал, этого не изменить. Ты сеешь смерть, а значит, никого не способен спасти. И в первую очередь самого себя. По правой щеке юноши покатились слёзы; его обессиленный разум попросту не выдерживал. Девушка же порывисто поднялась, отошла в сторону и кивнула Тики, отдав немой приказ. Мужчина ответил ей понимающей улыбкой, которая не сулила ничего хорошего. Пленница так и норовила вырваться или закричать, поэтому Тики приходилось удерживать её, прижимая спиной к себе да зажимая рот ладонью. — Думаю, нам уже незачем объяснять, почему ты оказалась здесь, — сказал он и, прильнув лицом к её щеке, обдал кожу своим горячим дыханием и коснулся губами виска. Противясь этому непристойному и омерзительному жесту, Линали дёрнулась и что-то промычала. — Не волнуйся, милая моя, твоя смерть не будет напрасной. Развернув девушку лицом к себе, Тики обхватил её одной рукой за талию, а другой за затылок, после чего, не дав ей бросить хотя бы парочку проклятий в его адрес, впился в губы настойчивым грубым поцелуем. Напрочь обескураженная действиями Ноя, Линали широко распахнула глаза и оцепенела. Она испытывала гнев, страх и жгучий стыд при мысли, что Аллен стал невольным свидетелем этой сцены. Однако вскоре, поняв, к чему всё это, ощутила куда более жуткий спектр эмоций. Какой-то странный привкус во рту… Сначала у неё закружилась голова и появилась слабость во всём теле, затем помутилось в глазах и зашумело в ушах. Тики разорвал поцелуй только тогда, когда девушка уже была не в силах самостоятельно стоять на ногах. — Я буду скучать по тебе, сестрёнка, — прошептал он и поцеловал её в лоб, после чего выпустил из своих смертоносных объятий. Линали упала навзничь, непроизвольно выгнулась в спине и запрокинула голову. Она начала задыхаться. Подчиняясь инстинкту самосохранения и тратя последние силы, она совершала рваные вздохи в попытке наполнить лёгкие кислородом. Пусть не избежать, но отсрочить свою гибель. Линали видела Аллена, точнее его размытый силуэт, видела, как он срывается с места в надежде добраться до неё. Но Роад пресекла его попытку, пустив в ход своё излюбленное оружие — несколько остроконечных свечей вонзились ему в голень и спину, почти обездвижив его. Тогда до ушей девушки отдалённо стали доноситься его истошные крики, разобрать которые ей при всём желании не удавалось. — Н-не смотри… не н-надо… Тихий осипший голос, переполненный мольбой, страхом и ужасом, заставил юношу замолчать. Ту-дум… Смотря на её побелевшее лицо, обескровленные губы и покрасневшие из-за лопнувших капилляров глаза, он не чувствовал ни жгучей боли, ни странного холода, медленно разливающегося по всему телу. …ту-дум… Слушая её неглубокие хриплые вздохи, интервал между которыми всё увеличивался, он не замечал, как громко и остервенело бьётся сердце в его груди, а горло сдавливает удушливый ком. …ту-дум… Когда окружающее пространство сузилось до размера её зрачков, он понял, что умирает вместе с ней…***
В просторном гостевом зале поместья царило оглушающее безмолвие. Вьющиеся струйки дыма от погашенных свечей поднимались к потолку, но не источали при этом характерного запаха. За пределами высоких панорамных окон не было ничего, кроме непроглядной темноты, и помещение утонуло бы в ней, если в дверном проёме парадного входа не возник бы холодный белый свет. Неестественный и слепящий, он усердно вытеснял собою мрак, и лучи его, касаясь кожи, одаривали приятным теплом. Молодой человек в необычной униформе чёрно-бардовых тонов сидел на ступеньках, положив локти на колени да скрестив пальцы в замок, и наблюдал. На его юношеском, изуродованном проклятым шрамом лице не отражалось ни единой эмоции, но в серебристо-серых глазах можно было заметить щемящую сердце тоску и неимоверную усталость. — Хватит, Аллен. Ты должен отпустить её. Услышав этот бесстрастный голос, так неожиданно нарушивший тишину, сидящий на полу мальчишка вздрогнул и, неуверенно подняв голову, устремил изумлённый взор на человека напротив. — Я не враг тебе. Ты знаешь это, — сказал он и, не получив ответа, поднялся со ступенек, подошёл ближе. — Аллен, не нужно… — Она такая холодная, — вдруг произнёс Уолкер. — Почему она такая холодная? Юноша, к своему удивлению, не сумел подобрать нужных слов. Поэтому какое-то время он просто смотрел, как Аллен покачивается взад-вперёд, как с его губ срывается приглушённый, пропитанный горечью плач, а испачканные в засохшей крови руки бережно придерживают девушку, лежащую у него на коленях. Чересчур бледная кожа и остекленевший взгляд придавали ей сходство с фарфоровой куклой. Куклой, внутри которой ещё недавно теплилась жизнь. — Я… н-не защитил, — процедил сквозь зубы Аллен. — Никого из них… не смог спасти! — Тебе нечего было противопоставить, и в этом нет твоей вины. — На губах собеседника промелькнула горькая усмешка. — Хм, хотя, кому я это говорю? Знаю ведь, что оправдываться ты никогда не станешь. — Последовала продолжительная пауза. Он тяжело вздохнул, присел на корточки, снял с правой руки белую перчатку и закрыл Линали глаза. — Такая умиротворённая, будто спит… Аллен поднял на него вопросительный взгляд, поскольку сам едва не произнёс то же самое. — Почему я здесь? Я должен был умереть, разве нет? — Не совсем. Пробуждение подразумевает под собой нечто иное. Ты не умираешь, но теряешь всякий контроль над своим телом. Четырнадцатый возобладал над тобой, поэтому ты оказался здесь, в своём подсознании. Осмысливая эту информацию, Уолкер свёл брови к переносице и рассеянно кивнул. — Прости, я подвёл тебя, — вдруг сказал он. — Я не прислушивался, не пытался разобраться в себе, вечно всё спускал на тормозах, отрицал. По сути, я делал всё так, как они того хотели, и в итоге… — не в силах сдержать эмоции, он судорожно вздохнул, зажмурил глаза и поджал губы, — Линали и Дейзи мертвы, а эти ублюдки добились своего. Собеседник взял его за плечо и слегка тряхнул, дабы привести в чувства, после чего всё также сдержано проговорил: — Ты ничего не мог поделать, никто из нас не мог. Сила Роад и Вайзли превзошла все ожидания. Они самым циничным образом воспользовались нашим невежеством. И теперь нам ничего не остаётся кроме как… двигаться дальше, несмотря на все лишения, ведь иначе смерть наших близких была напрасной. Эти слова почему-то заставили Аллена вспомнить о Мане, отчего на душе стало ещё паршивее. — Но что я, то есть мы можем изменить? — Ты сможешь выбраться, если пройдёшь через врата, что позади тебя. — Через врата? — Что-то происходит. Роад, как и все остальные, в замешательстве. Возможно, Четырнадцатый тому виной, но, в любом случае, ты всё ещё можешь взять тело под свой контроль, Аллен. — Я вернусь в реальность? — растерявшись, переспросил он. — Точнее ты вернёшься? — Да, так и есть. — Но… Линали?.. — Я уже говорил, ты должен оставить её, отпустить. Ей нет боле места рядом с тобой. Такой неоднозначный ответ привёл мальчишку в недоумение, но что-то вынудило его не вдаваться в пояснения. Замешкавшись, Аллен крепче прижал Линали к себе, уткнулся лицом в её волосы и прошептал: — Прости, милая, я так виноват перед тобой… Так виноват… Ему стоило невероятных усилий заставить себя выпустить её из объятий. Поднявшись на ноги, он, будучи израненным и измождённым, с трудом доковылял до врат и, прежде чем пройти сквозь них, обернулся. Никого. Неужели всё это время он был здесь один? Осмотрев себя, Аллен не обнаружил ни ранений, ни следов крови, да и волосы его, прежде каштановые с рыжеватым отливом, стали белее снега. Он дотронулся кончиками пальцев до левой щеки, нащупав проклятый шрам, после чего повернулся лицом к вратам и уверенно шагнул вперёд… Пересекая черту между иллюзией и реальностью, Аллен иронично усмехнулся. — Всё верно, ведь вернуться должен ты, а не я.