Gilgamesh tries his Hand at...

Когда я встал, солнце уже ярко светило. Его лучи прорывались через жалюзи, как ассирийские солдаты через стены города. Сегодня суббота, день недели, когда я обычно играю в видеоигры и пытаюсь избежать любых поручений моего злобного Мастера. Сегодня боги были не на моей стороне. Едва я сделал шаг из своей комнаты, как Котомине преградил мне путь. - Гильгамеш, - сказал он, характерно растягивая слова. – Сегодня ты мне нужен. - И чем займемся, Котомине? - спросил я. – Будем отбирать у детей воздушные шарики или бросать жвачки под ноги людям? Он усмехнулся, как если бы эти упомянутые мною дела действительно были в повестке дня. - Нет, - сказал священник. - Сегодня у нас другая задача, в десятки раз более радостная. Мне стало не по себе. Судя по всему, горожане могут пострадать, но что я могу сделать? Кроме того, Котомине давно не совершал ничего действительно опасного. В худшем случае, он принесет неудобства нескольким людям. Если я сам не стану целью, то посмотреть со стороны может быть интересно. Нужно поддерживать репутацию. - Хорошо, - уступил я. - Что ты от меня хочешь? Он повернулся, отчего полы его пальто взметнулись, и прошел на кухню, где что-то готовила Карен. - Может, сначала позавтракаешь? - сказал он, указывая на место за уже накрытым столом. Салфетки и столовое серебро уже лежали рядом с моим любимым местом, и даже стул был слегка отодвинут. Я засмеялся и сказал: - Наконец-то ты оказываешь королю должное почтение, Котомине! Карен налила мне вина из церковных запасов для особых случаев. Я с подозрением глянул на неё, но сделав глоток, убедился, что ничего страшного не произошло. Завтрак состоял из яичницы с беконом. Видимо, Карен решила сегодня приготовить что-то из западной кухни. Что же, я поел от души. И лишь потом почувствовал. Теплое ощущение поглотило меня; мои чувства притупились, а конечности ослабли. Я повернулся к Котомине с ужасом в глазах. Теперь я понял, что он сделал. - Прости, Гильгамеш, - сказал Котомине без какого-либо сочувствия в голосе. – Ярмарка выпечки не может быть сорвана твоим отвратительным поведением. - Котомине, ублюдок! – начал я, шатаясь и тщетно пытаясь открыть свою Сокровищницу. Только бы вытащить Эа и уничтожить всю эту проклятую церковь. Вместо этого, я упал на колени. Моих сил не хватало даже не то, чтобы сконцентрироваться. Разум был настолько затуманен, что даже не удавалось открыть Врата Вавилона. - Приятного отдыха, Гильгамеш, - сказал Котомине. – Сегодня ты будешь полезен. Последним, что я увидел, было зрелище отца и дочери, смотрящих на меня с нездоровыми улыбками. Когда я очнулся, то понял – что-то очень сильно не так. Мои глаза едва доставали до стола, а чтобы посмотреть на часы, стоящие на нем, мне приходилось подпрыгивать. С нарастающим ужасом я побежал к ванной комнате, где заглянул в ростовое зеркало. - О, нет, - сказал я необычно высоким голосом. Я стал ребенком. Маленьким, прелестным ребенком, одетым в одежду, только подчеркивающим моё милое личико. Я возненавидел этот вид. Черт бы побрал этого Котомине, загнавшего меня в это положение. Однако мой гнев ушел так же быстро, как и возник. Естественно, зелье действовало не только на тело, так что мой разум тоже изменился до состояния ребенка. Сейчас, разумеется, это кажется мне ужасающим, но тогда я был преисполнен радости и любопытства. Я вышел на улицу и увидел Котомине, Карен и Лансера, расставлявших большие столы во дворе церкви. Базетт тоже была там, но не казалась довольной этим. Она была на удивление неуклюжей, и Лансеру постоянно приходилось помогать ей. Наверное, это из-за смущения, каждый раз, когда он подходил к ней, чтобы помочь, она краснела как помидор. - Гильгамеш, - сказала Карен. - Рада, что ты наконец пришел. Ее лицо не выражало никаких эмоций. Губы сложились в прямую линию, а глаза были прикрыты, так что я даже не мог предположить её чувств. - Что происходит, Мастер? – спросил я голосом, который все ещё казался непривычным. - Распродажа выпечки в пользу церкви и бедняков, - ответила она, ставя большую корзинку печенья на стол. Шаги позади меня предупредили о появлении Котомине из церкви. Он нес больше продуктов: торты, пирожные, печенье и многое другое. Как им удалось испечь все это втайне от меня? - Можно мне попробовать? – спросил я с щенячьими глазками. Ещё в детстве я понял, что так можно манипулировать людьми, но на Карен не сработало. - Ты работник. Когда рабочий день закончится, я благословлю тебя остатками. «Неплохо», - подумал я и приветственно замахал рукой. Подбежав к Лансеру, я врезался в него, чуть не сбив его с ног. - Эй, мелкий, - сказал он, нахмурившись. - Смотри, куда идешь. Затем он наклонился ко мне и прошептал на ухо: - Эй, Гильгамеш. Я знаю, мы не очень хорошо ладим, по уважительной причине, но я прошу прощения за то, что они сделали с тобой. Я поднял голову и спросил: - Что сделали? Мой детский ум не понимал преступления, совершенного против моей божественной сущности. Лансер покачал головой, вздохнул и сказал: - Не бери в голову, парень. Мы поговорим, когда ты вернешься в нормальное состояние. Конечно, у меня было смутное представление о том, что было нормальным состоянием, но сейчас я был полностью доволен собой, как ребенком. Очень скоро Котомине и другие закончили расстановку, и целое пиршество из хлебобулочных изделий было готово к продаже. - Святой отец, - сказал я, обращаясь к Котомине по его формальному титулу (то, что не сделал бы ни один разумный человек). – Как люди узнают о распродаже? Было какое-нибудь объявление? Он улыбнулся. - Да. На доске объявлений у мэрии внезапно появилось одно. Я понятия не имею, как это могло случиться. - Как странно, - ответил я. - Кто-то следит за нами. - Нас благословил Господь, - сказала Карен, открывая коробки с товарами. - Гильгамеш, поработай здесь, в центре, рядом с пирогами. Милый ребенок привлечет много клиентов. - Хорошо, - ответил я. Подбежав к столу, я поставил одну из пустых коробок на землю и встал на неё. Теперь все готово к продаже. Моя способность Золотое Правило не даст мне потерять денег. Хотя я стоял за одним столом, были шансы, что он повлияет и на соседние. Думаю, можно рассчитывать хотя бы на небольшую прибыль, а то и на крупную выручку. Минут через десять появились первые покупатели. Они были обычными людьми: дети с родителями, молодые пары и толпы пожилых женщин, пришедших посудачить о еде. Они перемещались от стола к столу, разговаривая. Проходя мимо моего стола, они останавливались, чтобы погладить меня по голове, как ребенка (Стоп. Я и был ребенком), и мне приходилось терпеть. - Могу я продать вам что-нибудь? – сказал я самым очаровательным голосом, на который был способен. Столкнувшись с моей ошеломляющей красотой, женщины были не способны отказать. Они купили множество моих товаров, но даже когда запасы начинали подходить к концу, Котомине и Карен приносили новые. Тогда я заметил кое-что. Для ребенка, которым я тогда был, это было неинтересно, но сейчас я понимаю их методы ясно. Схема Карен была гениальной. Она всегда находилась на грани опустошения запасов. Кто-то покупает что-то по-настоящему вкусное, а ещё десяток человек в очереди мучаются от того, что оно уже кончилось. Минут через десять, она возвращается в церковь, чтобы пополнить запасы и начать заново. Уголки её рта поднимались в некой пародии на улыбку. Когда она поворачивалась к толпе спиной, румянец удовольствия на её щеках был виден яснее. У Котомине была другая стратегия. Я заметил это, когда пошел с ним на склад за новой продукцией. Как мы брали коробки с полок, первая из них сломалась с треском, наполнив комнату невероятно резким запахом. Мои глаза начали слезиться. - Святой отец, - сказал я. - Что это? Котомине закрыл глаза и широко улыбнулся, то ли из гордости, то ли из радости. - Эта коробка не для продажи. Это был неудачный эксперимент по добавлению новых ингредиентов в мое печенье. - Что за ингредиенты? – спросил я, пытаясь унять слезы из глаз. Он медленно засмеялся и широко раскинул руки. - Я измельчил перец хабанеро и добавил в тесто. - Ты ведь не смог усовершенствовать рецепт, не так ли? - с надеждой спросил я. Я получил худший ответ из всех возможных. - Смог, разумеется. Я создал идеальное соотношение. Даже сейчас, каждый десятый из проданных продуктов испечен по моему рецепту, который я оттачивал днями и ночами в темной комнате. - Ты говоришь, как безумный ученый, - сказал я раздраженным голосом. На обратном пути он тихо напевал себе под нос, ничего не отрицая. Заняв своё место за столом, я посмотрел на Котомине. Его товары были аккуратно разложены на столе, и он уже продал целую кучу. К этому моменту толпа была уже огромной (вероятно, помог мой ранг Удачи), и они покупали у всех. Даже у Лансера были клиенты. Я не мог не задаться вопросом, сколько «бомб» уже продал Котомине. - Что за прелестный маленький мальчик! – закричала одна молодая девушка. Я оглядел ее. Она была высока, хоть и не доставала до Котомине, а её малиновые волосы были длиной до лодыжек. Её лицо было румяно-красным, и меня вдруг наполнил детский страх незнакомых людей. - Привет, - сказал я спокойно. - Как тебя зовут? Она начала задыхаться. - Аоко, но ты зови меня сестренкой. Хочешь, примем ванну? Может быть, купим тебе одежду? Что за сумасшедшая извращенка эта девушка? Прежде, чем я успел убежать, она схватила меня и вытащила из-за стола. Мое лицо погрузилось в её пышную грудь. Я уверен, для большинства мужчин это было бы благословением. Но скоро мне стало нечем дышать, а мои протесты звучали приглушенно. - Я буду считать, что да, - сказала она. Потом она забрала меня с собой. Я, честно говоря, сначала был в ужасе, но она оказалась неожиданно благовоспитанной леди, для такой сётаконщицы. И не спрашивайте меня, как мне удалось избежать наихудших вариантов развития событий. В самом деле, идите к черту. В любом случае, я больше ничего не расскажу. Я и так в ужасе от того, о чем расскажу дальше. Но это история для другого раза.