Три желания

      Орихиме стоит в квадратике лунного света под единственным окном в ее комнате. В комнате холодно, и она снова мерзнет.       Тепла слишком мало.       Дверь со скрипом отворилась. Орихиме вздрогнула. Который час? Неужели подошло время завтрака?       За дверью стояла слуга. Орихиме видела его впервые. Он поклонился и вкатил тележку вглубь комнаты.       Истершиеся колеса надсадно скрипели, пока он прошествовал к столику в углу, на глазах у изумленной Орихиме.       – Простите… разве вас не должен сопровождать Улькиорра? – спросила она.       Арранкар отвлекся от сервировки столика и поднял удивленный взгляд. Словно не знал, что люди тоже умеют говорить.       – Вы хотели сказать: «Улькиорра-сама»? Сегодня я накрываю ваш завтрак.       – А где он?       Арранкар замялся, но после спешно освободил тележку и заспешил на выход. Кажется, ему не нравятся вопросы, особенно вопросы, которые задают красивые пленницы о вышестоящем начальстве.       – Где Улькиорра? – Орихиме предприняла попытку задержать его, коснувшись локтя.       Арранкар-официант взвился весь от легкого прикосновения.       – Прошу вас: «Улькиорра-сама»! И мне запрещено с вами разговаривать, извините, – он вытолкнул тележку, впопыхах грохнув ее о косяк двери, и закрыл за собой.       Орихиме так и замерла перед закрывшейся дверью. Комната вновь погрузилась в полумрак.       Она понуро опустила голову, возвратилась к окну. Подняла взгляд на полную луну.       Блестящий, как медный пятак, скошенный диск луны висел в безоблачной черни и загадочно молчал.       Орихиме так и не удалось заснуть этой ночью. Тревога от пережитого потрясения терзала ее душу, даже несмотря на то, что все обошлось. У нее разболелась голова, наверное, от истощения и измученности, поэтому Иноуэ пришлось уговаривать себя проглотить еду, которая стояла на столике.       Только она отложила палочки в сторону, как краем зрения она заметила мелькнувшее темное пятно в квадрате слепящего лунного света на полу.       Она вскинула голову к окну. Там скользнул между прутьев решетки маленький белый клочок бумаги и, точно древесный лист, плавно спикировал вниз. Еще до его касания к полам темницы, странная тень за окном растворилась в мгновение ока. На полу в белом квадратике лунного света лежал, сиротливо серебрясь, клочок бумаги.       Орихиме бесшумно подошла к листку, поглядывая сквозь прутья решетки на окне. Любопытная лунная рожа следила за ее действиями совершенно безмолвно.       Она нерешительно подняла бумажку и посмотрела на нее на свету. Там графитовым карандашом было выведено всего два слова.       «Выбирай правду», – прочитала она и нахмурилась.       Выбирать правду? Дык, она вроде бы и не врет…       Кому вздумалось посылать такое странное послание? И что оно значит?       Луна таинственно сохраняла молчание, за окном не чувствовалось и капли рейацу. Этот кто-то пожелал остаться незамеченным. Значит, это не адьюкас… Орихиме неуютно поежилась. И не Реддер. Им бы не удалось так хорошо замаскировать духовную энергию. А может это тот таинственный Барагган, о котором упоминала его верная фракция? Нет, это не нормально…       В сознание тонкой струйкой вернулись страхи и терзания, которые мучили ее всю ночь. От едва обретенного примирения и спокойствия не осталось и отголоска. На ее памяти это первый раз за все эти холодные, серые недели в Хуэко Мундо, когда ей кто-то слал предупреждение.       Еще за стеной, когда в небе появился орел и сказал, что убьет ее, Орихиме перестала сомневаться, что адьюкасы наткнулись на нее случайно и, что у нее появился могущественный враг в лице некого Бараггана… И его методы, по устранению проблем радикальны, не имеют ничего общего с путем, который избрал бы Айзен или любой другой синигами. Тот, кто послал письмо, знает об этой непростой ситуации, знает, что она сбежала из замка, и знает, что из-за нее было убито двое адьюкасов…       В голове возникали бесчисленные вопросы, непонимание кружило пленнице голову. Кто послал предупреждение? Что оно значит? И связано ли это как-то с конфликтом между ней и Авирамой Реддером? Стоит ли ей прислушаться к словам в письме?       А если Айзена-сама уже знает?..        Его жестокость не знает разумных пределов, а изощренность пыток ввергает в бездну отчаяния, стоит вспомнить бедняжку Хинамори-сан. Наверное, поэтому ей так страшно ожидать разговора с владыкой за закрытыми дверями.       Ей было бы чуточку легче обо всем этом думать, если бы Улькиорра сказал ей хоть слово, после исчезновения арранкар. Обычно, он всегда кстати и некстати высказывает свое мнение, но не в этот раз. А она искала ответы в его лице, но натыкалась лишь на маску равнодушия. Он даже не стал порицать ее поступки, поведение и мысли. Они пересекли солончак в полном молчании, и в такой же гробовой тишине он проводил ее до темницы. Никогда Орихиме не чувствовала себя настолько одиноко и растерянно, как эти сорок минут безмолвного пути со стражем… Правда, открыв дверь ее комнаты, он все же взглянул на нее. С минуту смотрел внимательно, словно она окликнула его. Но вместо этого он посторонился, освобождая путь в ее клетку, и не проронил вслух ни слова. Она отчетливо запомнила это ожидание в глазах, с которым он обернулся к ней. Он словно хотел прозреть некую истину, убедиться воочию в чем-то, что знает только он. При мыслях об этом у Орихиме начинают бежать мурашки по спине.       «А может это Улькиорра?..» – спросила себя пленница и невольно вспомнила горько-сладкие объятия арранкара спасшего ей жизнь.       Боженьки! А она только перестала об этом думать…       Она тут же представила, как тонкая рука надменного стража просовывает между прутьями решетки тайное послание для нее.       Орихиме закрыла вспыхнувшее лицо ладонями и затрясла головой, чувствуя, как из глубин ее души поднимается теплая волна взволнованной радости от этой мысли. Сердце ее сладостно затрепетало.       – Спокойно, Орихиме, спокойно, – бодрилась девушка, однако еще долго не решалась оторвать руки от лица, словно незримый Улькиорра притаился где-то в ее темнице и наблюдает.       Ждет, пока она уберет руки от лица…        «Это Улькиорра, больше некому!» – девушке потребовалось прислониться спиной к стене, чтобы не упасть от избытка впечатлений.       Ей припомнился сумрачный, тяжело поддающийся пониманию, верный арранкар Айзена-тайчо. Его непроницаемое лицо, непослушные черные пряди, спадающие из-под обломка маски. Зеленые глаза. Он смотрит на нее. В глубине его взгляда нечто, что заставляет Орихиме первой смущенно отводить взгляд.       Она впервые так близко видела его лицо…       Ведь она могла разглядеть каждую черточку, мягкий изгиб скул, тонкие крылья носа, холодный завораживающий изумруд глаз из-под длинных густых ресниц… Она ощутила его ровное дыхание на себе, почувствовала каждой клеточкой его присутствие, осязала тонкий запах его одежды. Чувство похожее на чувства ребенка, который после долгой разлуки встречает мать. Крепкая рука стража, прижимающая ее к себе, собственные руки, обвитые вокруг шеи нелюдимого арранкара…       Вся агония куда-то испарилась, когда появился Улькиорра и заключил ее в свои крепкие объятия. Это странно признавать, но сейчас Орихиме была уверена, она не чувствовала себя более защищенной в Хуэко Мундо, чем в тот краткий миг в руках Улькиорры. Это экстраординарное открытие сбивало с толку юную пленницу и одновременно окрыляло.       – Выбирай правду, – тихо повторила она надпись на листке, и блаженная улыбка на ее лице медленно омрачилась.       Если это предупреждение Улькиорры, значит ее положение скверно. Опасно.       Но насколько можно уверенно говорить, что послание оставил он? Это так… разнится с его характером, с его односторонним, безапелляционным отношением к ней, что это письмо – рука помощи девушке в эти безбожные времена – дискриминирует его положение приближенного Айзена. Это письмо – преступление. Улькиорра не будет действовать втайне от Айзена.       Но если это и вправду Улькиорра?..       До прихода сопровождающих в тронный зал остается совсем немного времени… А Орихиме нервно кусает ногти, сжимая в руке записку с двумя словами, и не знает как поступить.       …И все же, Улькиорра?       ***       Орихиме стоит в тронном зале Айзена-сама и старательно прячет свое волнение за маской спокойствия. Она считает, все дело в контроле эмоций, дыхания, а чтобы спокойствие казалось наиболее естественным, необходимо представлять себя в блаженном уютном месте.       Простые инструкции, правда, трусишка Орихиме?       Немного нервозно.       Улькиорра тоже здесь. Он стоит в стороне, почти теряясь в тени отвесной стены. Орихиме не может увидеть выражение его лица, но предполагает, что он стоит, опустив взгляд в пол.       Айзен поднялся с трона и сделал шаг.       Он тут же эхом прокатился по огромному и пустому залу. Айзен направился к девушке. У Орихиме все заклокотало внутри, словно внутренности были желейными.       – С тобой все в порядке, Орихиме?       У Иноуэ предательски засосало под ложечкой.       Айзен стоял перед ней и участливо улыбался.       – Я слышал, арранкар Сегунды Эспады устроил тебе ловушку в подвалах Лас Ночес и пытался тебя убить. Я очень обеспокоен, как ты себя чувствуешь, Орихиме?       – Благодарю вас, Айзен-сама… но это не стоит вашего беспокойства, со мной все в порядке. Благодаря господину, я и мои техники целы и невредимы.       – Вот как, – Айзен немного удивленно выпрямился и бросил короткий взгляд на подчиненного. – Как хорошо, что Улькиорра вовремя пришел к тебе на выручку и уберег от нежелательных последствий. Хотя, если посудить по справедливости, Улькиорра не должен был сводить с тебя глаз, не правда ли?       Айзен заметил, как тревожный взгляд пленницы устремился к молчаливому стражу, и через секунду она вскинулась.       – Простите меня, но в том нет ничьей вины кроме моей. Я была не осмотрительна и провалилась в дыру… Если стоит кого-то винить во всем… то только меня.       Звенящее волнение в ее голосе эхом проносится по тронному залу. Даже утонувший во мраке страж невольно поднимает голову.       Уголки губ Айзена поползли вверх. Ничто не может скрыться от его глаз. Зампакто позвякивает на поясе, когда он начинает обходить Иноуэ вокруг.       – Я прекрасно понимаю тебя, Орихиме. Твое искреннее стремление защитить всех вокруг себя. И Улькиорру, и Реддера, и того адьюкаса с дочерью. Я все понимаю.       Она непроизвольно сжимает рукава своей формы. В обеспокоенном лице больше нет никакой утайки страхов и переживания. Переживания, что она может стать причиной чьего-то горя.       – Ты бы не хотела сурового наказания ни для кого из них, ты бы не хотела открытия охоты на адьюкаса. Однако, так или иначе, им придется держать ответ за проступок. Адьюкас, фракция, Эспада – обязаны подчиняться моему приказу.       Девушка проглотила ком в горле.       – Пожалуйста… Айзен-сама…       Улькиорра выступил из тени в сторону Орихиме:       – Молчи.       Девушка вздрогнула. Там в полосе света на нее смотрела пара недовольных зеленых глаз. Почему он осадил ее? Она ведь для него старается…       – Не перебивай Айзена-сама, когда он говорит. Будешь говорить, когда тебе дадут слово. Стой и слушай, – велел Улькиорра мрачным голосом.       Орихиме почувствовала, как жизнь снова из нее утекает. Столь ледяной голос, что об него можно порезаться, если стоять слишком близко… Три тонкие стальные иглы прошившие насквозь сердце девушки, разливают мертвенный холод в душе. И это только одно обращение Улькиорры.       Она прижала к себе холодные ладони и безвольно опустила голову.       – Ну, Улькиорра, ты слишком строг к нашей гостье, – пожурил его Айзен. – Я не хочу, чтобы Орихиме чувствовала себя здесь пленницей в клетке. Я уверен то, что она говорит, исходит от самого сердца, а ее помыслы чисты.       Улькиорра моргнул несколько раз. Подумал, как правильнее истолковать сказанное, и склонил рогатую маску к полу.       – Слушаюсь.       Маленькая заминка арранкара осталась незамеченной для синигами-предателя.       – К сожалению, это сейчас не имеет значения, Орихиме, потому что корни у этой проблемы глубокие. Она появилась далеко не вчера.       Айзен остановился напротив встревоженной девушки и поднял руку к ее лицу. Орихиме превратилась в камень. Она не дышала. Мужчина завел сбившуюся прядь рыжих волос за ухо. Пол лица девушки онемело от легкого прикосновения, ужасное ощущение, словно по коже пробежала сороконожка.       – Прости, если я расстрою тебя, Орихиме, но такова правда, – карие глаза гипнотизировали Иноуэ, как кролика змеиная западня перед броском. – Дело в том, что не всем арранкарам в Эспаде ты нравишься.       Айзен выждал паузу, наблюдая, как зрачки девушки то сужаются, то расширяются в ожидании ли его слов, или от мыслей, что уже успели появиться в ее голове от услышанного.       – Сегунда Эспада бывший король Хуэко Мундо Барагган Луизенбарн хозяин самой смерти. И он возненавидел тебя, едва узнал о твоих способностях. Ты понимаешь, почему?.. Его бы воля и он убил бы тебя, когда ты была еще в Каракуре.       Айзен дал время Орихиме прийти в себя. Отошел к столу, налил в стакан воды и протянул его смертельно побледневшей девушке.       Орихиме сделала глоток.       – И я согласен с его ненавистью, он больше всех на свете имеет право ненавидеть тебя. Но, – Айзен бросил взгляд на закрытые двери. – Он не имел права позволять фракции вершить его ненависть. Весьма опрометчивый и недостойный поступок навеки позорит звание Эспады, звание некогда короля Хуэко Мундо. Пусть даже его сделала глупая фракция. Там где поклонение пониманию нет места, не правда ли, Орихиме?..       Девушка подняла взгляд от прозрачной воды на дне стакана.       – Пожалуйста, не наказывайте их из-за меня, – ее голос прозвучал тихо, но уверенно.       Айзен немного удивился, разглядывая решимость девушки, затем, так и не ответив на просьбу, неторопливо вернулся к своему трону. Пока Орихиме под стук мерных шагов, соображала это ли окончание их беседы, Улькиорра тайно следил за ее тревожным ожиданием. Она же, не замечая этого, превратилась в сплошной слух, в надежде услышать заветное: «Хорошо, Орихиме, ты свободна, иди».       Владыка опустился на трон и подпер голову рукой.       – Давай сыграем в одну игру. Правда или вызов. Если выиграешь ты – я пощажу их всех, если выиграю я – ты оставишь заколки у Гина на хранение.       «Оставлю заколки на хранение?» – брови Орихиме поползли вверх. – «Он это серьезно?»       Айзен заметил, как изменилось лицо девушки, и он улыбнулся:       – Тебе нечего бояться, Иноуэ Орихиме. Это наша с Улькиоррой любимая игра.       Иноуэ машинально бросила взгляд на стража. Но Улькиорра смотрел в пространство, и, казалось, его здесь вообще нет, словно не о нем владыка сейчас упоминает.       – Я готова.       – Правила очень простые: если ты выбираешь правду, я задаю тебе вопрос, на который ты должна честно ответить, если ты выбираешь вызов, то ты должна сделать то, что я скажу. Три подхода будет достаточно, но если солжешь, или не примешь вызов – ты проиграешь сразу. Итак, можем ли мы приступать?       – Я готова.       – Хорошо. Правда или вызов, Иноуэ Орихиме?       Девушка подняла взгляд на синигами-предателя, полная решимости победить в этой игре. В конце концов, какие вопросы он может ей задать? Она не владеет никакой ценной информацией, она ведь простая школьница с высокими отметками по успеваемости, в Сейрейтее была только раз и ничего толком не запомнила, не говоря уже о недосягаемых секретах пантеона.       – Я выбираю правду.       – Если Куросаки Ичиго отправится в Хуэко Мундо спасать тебя, будет рисковать своей жизнью и жизнями всех кто с ним явится, ты, Иноуэ Орихиме, станешь ли сражаться на моей стороне против своих друзей?       Орихиме показалось, что она ослышалась. Что он только что спросил?       – Что?.. Сражаться против… Куросаки-куна?.. Придет спасти меня? – Орихиме выглядела обескураженной. Вопрос выбил почву из-под ее ног. – Разве такое может произойти?.. Почему вы выбрали именно этот вопрос?..       Айзен сомкнул брови.       – Орихиме, да или нет?       – Нет, Айзен-сама, – выдохнула Орихиме, сжимая в тисках дрожащий стакан, на ее лице отразилось отчаяние. – Я отправилась в Хуэко Мундо, чтобы спасти их… Как я могу пойти против своих друзей?.. Я обещаю служить вам верой и правдой, делать все, что вы мне прикажете. Но я не причиню вреда своим друзьям.       – Ясно, – Айзен кивнул, принимая ответ.       Улькиорра не сдвинулся с места, ни одна мышца не дрогнула на его печальном лице.       Девушка опустила взгляд на граненные края стакана. Происходящее доходило до нее, как сквозь толщу тумана. Вопрос, взбудораживший душевный покой Орихиме, эхом отражался в потяжелевшей голове девушки. И пусть это был только теоретический вопрос, потому что иначе и быть не может, она не жалела, что ответила Айзену так, как если бы Куросаки-кун, Кучики-сан, Исида-кун и Садо-кун по-настоящему были у ворот замка Лас Ночес и Айзен приказывал ей сражаться с друзьями. Она бы никогда не встала против друзей. Он может отобрать заколки, Айзену придется ее даже убить, чем дождаться подобного повиновения. Наверное, он думает о том же в этот момент, не та степень верности, которую следовало бы проявить перед своим владыкой.       Синигами ухмыльнулся, глядя на смятение гостьи, и, вопреки ожиданию, произнес следущее:       – Очень хорошо, что ты говоришь это честно, Орихиме. Спасибо. А теперь мы продолжим. Второй подход. Правда или вызов?       Девушка замешкалась. Ей очень не понравился первый вопрос, который вызывал бурю эмоций у девушки, и теперь у нее появилась серьезная причина бояться следующего. Что если он спросит, где находится штаб Урахары Киске и Шихоуин Йороучи или, по каким адресам расселяются синигами по прибытию в Каракуру? Ни на тот и ни на этот вопрос она не хотела бы держать ответ. Однако, на том листе ясно было написано, чтобы она выбирала правду. Значит ли это, что никакие вопросы и рядом не стоят по сравнению с тем, какой вызов может избрать Айзен-тайчо?.. Например… выступить против Куросаки-куна?.. Но теперь он знает, что она не станет этого делать даже под угрозой смерти… Что же он может приказать?       – Правда, – произнесла она.       – В прошлом я даровал тебе два желания. Первое – право прогуляться по замку Лас Ночес и второе – исполнить любой твой каприз. Я хотел бы узнать, что ты загадала и осталась ли ты довольна их исполнением?       Орихиме покраснела. Это не такой страшный вопрос, как первый, но он очень деликатный…       – Что такое, Иноуэ Орихиме? Ты еще не использовала эти желания?       Ничего не поделаешь, придется отвечать, как есть.       – Я отказалась от прогулки по замку, Айзен-сама. А второе желание, – девушка неловко замолчала, подбирая нужные слова, но, как бы правильнее выразиться… она прикрыла тонкими пальцами губы, боясь ляпнуть не то. – Оно… было отклонено.       Айзен удивленно повел головой в сторону подчиненного.       – Правда? Что же это за желание?       Улькиорра поднял на хозяина свои зеленые глаза и произнес без утайки деревянным голосом:       – Она хотела, чтобы я называл ее по земному имени. Я посчитал это желание недозволительным и отказался его выполнять.       – Ах, вот оно что…       Девушка поджала губы. Меньше всего ей хотелось сейчас, чтобы об этом желании обсуждали Айзен-тайчо и Улькиорра. Она позволила себе оплошать с тем желанием, но не успела еще извиниться за неудобства перед стражем, а сейчас ситуация обостряется вниманием владыки к этому инциденту. Улькиорра после этого разговора будет вдвойне недоволен.       – Что же ты посчитал недозволительным в этом безобидном желании, Улькиорра?       – Оно не имеет никакой ценности. Его нельзя употребить, им нельзя согреться, его нельзя увидеть, ощутить или осязать. Это желание больше похоже на просьбу. А просьба подобного рода оскорбительна. Человек не ровня арранкару. Я так и аргументировал свое решение.       Айзен с лукавой улыбкой подпер голову рукой.       – На твоем месте, я бы был польщен желанием Орихиме поделиться своей душой с тобой.       Улькиорра оторопел.       Это не может быть совпадением. Владыка упомянул об этом снова и, вероятнее всего, оно подразумевает под собой нечто реальное. Но как его понять..? Одно дело слышать подобный бред от глупой земной женщины и совсем другое, если его повторяет Айзен-сама.       Он тяжело и туго свыкался со словами владыки.       – Я приму к действию желание этой женщины, если вы прикажете исполнить его, Айзен-сама, – совершенно хладнокровно отозвался он.       – Это не я решаю, Улькиорра. Это желание было даровано Иноуэ Орихиме. Если она хочет его исполнения – исполняй.       – Слушаюсь, – арранкар развернулся к притихшей Орихиме.       Девушка не увидела за этим взглядом и близко похожее на чувства. Сейчас он был похож на машину для убийств, бездушную, грешную и такую же безвольную, всего лишь машину. Его стекольный взгляд, холодное внимание угнетали. Он смотрел на нее, как на пустое место, должно быть, он ненавидит ее в этот момент.       – Хочешь, чтобы я называл тебя по имени?       Она расплакалась, когда Улькиорра высказывал аргументы, почему он не станет звать ее по имени. Он буквально повесил камень на ее шею и столкнул в пруд. Но этот случай теперь казался для Орихиме безумно далеким, после того, как Улькиорра спас ее от адьюкасов и арранкаров. Девушка слабо улыбнулась:       – Нет. Я получила ответ на свою просьбу и смирилась.       Снова Иноуэ уловила в лице арранкара удивление. Он даже не смог ответить что-либо.       – Очень жаль, Орихиме, – опечалился Айзен со своего трона. – Может быть, из этого что-то да получилось, да ничего не поделаешь. Третий и последний подход. Правда или вызов?       – Вызов.       Слово Орихиме произвело на всех присутствующих впечатление. Она видела, как расширились глаза Улькиорры. Айзен не сводил с нее чуть насмешливых карих глаз, на губах появилась полуулыбка.       – Ты не перестаешь меня удивлять. Я был уверен, что ты будешь выбирать только правду. Что ж, пусть будет по-твоему.       Орихиме расслабила пальцы, приопуская стакан вниз. Она примет с достоинством любую волю Айзена. Самое главное, он не прикажет ей выступить против Куросаки-куна, и не будет искать в ней поддержки против ее друзей. Это причина, по которой она добровольно пришла в мир Пустых.       – Эта ситуация между тобой и Барагганом меня очень удручает. В идеале, я бы не хотел, чтобы существовали такие проблемы, но раз уж они появились, нужно их решать. Варианта всего два. Первое – наказать всех виновных, второе – уладить конфликт. Оба эти варианта преследуют одну цель – недопущение такого впредь, – начал объяснение Айзен. – Ты не хочешь, чтобы я кого-то наказывал из-за тебя, хорошо. Я дам тебе шанс все уладить самой. Отправляйся к Бараггану и поговори с ним. Это твой вызов.       Орихиме не поняла, радоваться ей или плакать. Задание выглядит очень правильным, позволить сторонам разобраться между собой, не наказывая никого за ряд совершенных ошибок. Но почему Орихиме испытывает тревогу? Может, дело в Улькиорре? Ведь он просил ее выбирать только правду. Или дело в Сегунде Эспаде, который ненавидит ее?       – Слушаюсь, – Орихиме склонила голову. Так или иначе, она уже выбрала.       – И еще кое-что… – остановил ее Айзен. – Очень жаль, что твое желание пропало зря. Я уверен, у тебя было множество маленьких желаний помимо того, что ты озвучила Улькиорре. Ты мне очень дорога, Орихиме, и подобная несправедливость ввергает меня в печаль. Поэтому я дарую тебе третье желание. Ты можешь загадать все что угодно, что под силам Улькиорре, – арранкар внимательно поглядел на владыку. Правильно ли он понял его намерения. Айзен кивнул ему. – И на этот раз, не вредничай, Улькиорра.       У Орихиме отнялся язык. Теперь Улькиорре не отвертеться и не переврать послание Айзена, навряд ли его радует такая перспектива.       – Пойми, все чего я хочу, так это чтобы с моей дорогой гостьей все было хорошо, – теплая улыбка разлилась на лице владыки.       Нужно заставить себя улыбнуться в ответ.       – Благодарю вас, Айзен-сама, – Иноуэ склонила голову в поклоне, сильно желая, чтобы на этом Айзен закончил свой убийственный прием и отпустил ее. Его словам она ни на минуту не поверила. – Я живу, чтобы делать то, что вы прикажете.       – Хорошо. Улькиорра проводит тебя до резиденции Бараггана. Я буду следить по камерам. Ступайте.       Орихиме вышла из тронного зала на ватных ногах. Давление рейацу Айзена ослабло, лишь, когда двери за ними закрылись, и она смогла вздохнуть свободнее. И тут она заметила, что все еще держит в руках граненный стакан. Ай-ай-ай, утащила стакан прямо из тронного зала! Она неловко повертела в руках стакан. Что же теперь, возвращаться туда?       Иноуэ напоролась на вымораживающий взгляд Улькиорры. Она вздрогнула, едва сдержалась от крика.       Ах, точно, он же вышел вместе с ней. Ой, и давно он так на нее смотрит? Он хмурится сильнее, чем обычно.Он стоял молча, но напряжение в его лице было такое, словно он собирался ругаться.       Девушке стало не по себе. Сейчас он вспомнит все ее огрехи. Она посмела ослушаться его в присутствии владыки. Он решил, она специально пренебрегла его предупреждением.       «Почему он ненавидит меня? Ведь о таком праве я и не мечтала. Ради этого разговора с Барагганом стоило рискнуть. За что он хочет меня упрекнуть? Этот вызов лучшее, что я могу сделать».       Девушка открыла рот, чтобы попросить прощения и сказать все, что она думала о правильности ее выбора вызова, ведь плюсов по ее мнению было больше, чем минусов. Может, он сможет ее понять. Но Улькиорра отреагировал быстрее. Едва он увидел, как ее губы раскрылись, а грудь приподнялась, когда она набрала воздуха, он разозлился больше прежнего, и взгляд его стал совсем колючим. Совершенно очевидно, что она собирается сказать, все это читается на ее молящем лице. Но это было просто недопустимо. Только одно слово, связанное с тайным письмом разрушит всю конспирацию и погребет их обоих под руинами. Она его не слушала вчера, когда он говорил о всевидящем оке Айзена-сама? Ей мало проблем, которые она себе доставила, загадав вызов?       Страж молча протянул руку и отобрал у нее стакан.       Этот грубый жест отбил у нее всякое желание подавать голос и вообще как-то умничать. Она потупилась. Девушка неловко помяла пальцы, не зная чем их занять, пока не спрятала их вовсе за спиной.       Вот так. Пусть молчит, пока он думает, как быть теперь.       Улькиорра отвел бледную руку со злополучным стаканом в сторону и скомандовал, ни к кому не обращаясь:       – Забери!       Непонятно откуда выскочила слуга и в поклоне приняла протянутый в пространство стакан.        Улькиорра смерил взглядом любопытно шевельнувшуюся Орихиме и прошел мимо нее. Девушка обреченно поплелась следом.       Они двинулись по бесконечному лабиринту Лас Ночес. Улькиорра определенно был зол. Орихиме не стремилась нагонять его и держалась на почтительном расстоянии. И пусть не в правилах Улькиорры выбрасывать в пространство вокруг себя рейацу, она интуитивно опасалась, что его недовольства хватит на один мощный выброс, который сотрет ее в порошок. Он не сказал ей ничего, когда они вышли из тронного зала. И беспокойство потихоньку изъедало сердце Орихиме.       Она ведь видела этот недобрый блеск в его глазах, крепко поджатые губы, когда он вдруг отнял у нее стакан Айзена. Если Иноуэ до столкновения с этим взглядом чувствовала благодарность Айзену за такое правильное задание и даже несколько была воодушевлена, что уладит отношения с Сегунда Эспадой, то теперь ее чувство благополучия помутилось. Она шла по одинаковым коридорам замка, не отрывая взгляда от непослушных сосулек угольных волос, проглядывающих из-под делений костяной маски. Длинное изогнутое ухо маски, по нему пробегали блики от освещения. Тусклая кость.       «Он так отличается от остальных членов Эспады… Какой у него номер?» – пробежала отвлеченная мысль, но вскоре Орихиме опять затянуло в невеселые мысли, как в тягучее болото неясной тревоги. Более того, чем дольше они ходили в молчании, тем тяжелее становилось Орихиме, в голову лезли мысли одна хуже другой. В конце концов, она измученная предположениями, пришла к выводу, что вызов Айзена не такой уж и безгрешный, как казался на первый взгляд. Но она не может понять, в чем именно подвох.       Какой опасной силы могло скрывать в себе послание двух безобидных слов на том клочке бумаги? Настолько важной и неотлагательной, что Улькиорру не удержал даже страх разоблачения? Орихиме поежилась, предположив, что, возможно, по этой причине сейчас Улькиорра воздержался от едких нападок.       К разочарованию Орихиме страж так и не заговорил с ней за весь путь, что они преодолели от тронного зала до опочивален короля Бараггана. Она не думала, что столь желанное молчание этого всегда тщеславного и прямолинейного арранкара будет тяготить ее разум и душу. В любой другой день – это непомерное блаженство тишиной и миром, но после вчерашних событий, которые казалось, чуточку сблизили их, молчание стража было хуже смерти.       В полной тоске и щемящем унынии, она решила Улькиорра доведет ее до дверей Бараггана и останется снаружи, а не пойдет с ней на волнительные переговоры с незнакомцем, а возможно и того хуже – развернется и уйдет. Она так и не услышит от него ничего.       И ей придется заходить на прием совсем одиношенькой.       Айзен сказал, Сегунда Эспада ненавидит ее. Она понуро опустила голову. Да, присутствие Улькиорры на этой встрече придало бы Орихиме тех необходимых сил, чтобы хотя бы смотреть на короля, который ее ненавидит.       Они поднялись по лестнице и оказались в просторном синем холле, внешне ничем не отличающимся от безымянных залов в замке, за исключением массивных дверей на другом его конце. Не двери, а ворота. Огромные бордовые ворота из красного дерева, опоясанные дугами из железа, выкрашенного в золотые тона. А может это и есть золото? На безупречно натертых створках сверкали самоцветы, длинные махровые кисти свисали с ручек дверей. Странно, что ворота никто не охраняет.       Они пересекли длинный холл и у самых дверей Улькиорра остановился. Орихиме набрала в грудь воздух, мысленно готовясь к тому, что дальше он не пойдет. Она ждала этого момента и должна была еще успеть собраться с духом, прежде чем откроет эту дверь.       Улькиорра развернулся к ней лицом. Угрюмый и отрешенный. Злость исчезла с его лица.       Кажется, он взял контроль над собой и был непрошибаем, как танковая броня. Девушка в смирении сцепила левое запястье правой рукой и приготовилась слушать тираду нелестных слов, которые теперь, по прошествии этого времени, успели улечься титанической плитой в сознании арранкара в речь. Она готова к этому.       Улькиорра опустил подбородок, взглянув на нее чуть исподлобья.       – Пожелай этого, – велел он.       Девушка замешкалась, не совсем поняв, о чем он говорит.       – Что?..       Улькиорра, не отводя от нее пристального взгляда, потребовал повторно:       – Пожелай, чтобы я говорил с Барагганом вместо тебя.       – О чем вы…       – Ты слышала меня, – сказал он несколько устало и неохотно, словно не хотел признаваться в этом. – Используй свое желание.       До Орихиме вдруг дошло, что арранкар имеет в виду третье желание Айзена, которое он даровал ей за красивые глаза. Он наказал Улькиорру выполнить его под страхом смерти. А она уже и забыла об этом! Куда там думать о мечтаниях, когда нервы шалят перед предстоящим разговором за закрытыми дверями… «Ты можешь загадать все что угодно, что под силу Улькиорре» так ведь он сказал? Параллельно возникла другая мысль: зачем это стражу понадобилось говорить с Барагганом вместо нее. Он не верит, что она справится с заданием, которое поручил ей владыка?       – Айзен-сама дал тебе возможность все исправить самой, но тебе не стоит даже и пытаться что-то сделать. Только я знаю, насколько ничтожны будут твои попытки заговорить с Барагганом, тем более убедить его в чем-то, – взгляд Улькиорры потяжелел. – Используй свое желание сейчас, и тогда все обойдется малой кровью.       Девушка проглотила ком в горле и посмотрела в холодные глаза арранкара.       – Простите… но я буду говорить сама.       Улькиорра оценивающе поглядел на самоотверженную девушку перед ним.       – Отказываешься? – голос Куатро глухо пронесся по стенам.       В этом голосе слышался не сколько вопрос, сколько угроза.       Огромные двери за спиной стража, дрогнув, пришли в движение. Улькиорра чуть изменился в лице, теряя внимание к Орихиме. Очевидно, он вслушивается в звуки позади и пытается считать рейацу, прежде чем обернется.       Из-за приоткрывшейся двери выпрыгнул арранкар, на ходу вертя на пальце связку ключей на кольце. На голове маска в форме черепа саблезубого тигра с длинными клыками, обрамляющими юное лицо.       Отвлеченность Джио Веги сменилось непониманием, когда он напоролся на странную парочку у резиденции короля, а после и удивлением.       – Улькиорра-сан! Какая встреча, – не растерялся он. – Вышли на прогулку по Лас Ночес?       Страж повернулся к нему лицом.       – Мы пришли к твоему королю, не смей нас задерживать глупыми вопросами, Джио.       Арранкар настороженно вытаращился на Куатро:       – Пришли к Бараггану-сама? С какой целью?       – Это не твое дело, фракция. Уйди с дороги, – приказал страж и коротко бросил за плечо Иноуэ: – Идем, женщина.       Орихиме послушно юркнула мимо недовольного Джио вслед за Улькиоррой в приоткрытую дверь, параллельно сравнив себя с затравленной собачкой, которая везде таскается за хозяином. Однако, облегчение от решения Улькиорры присутствовать с ней на приеме Бараггана быстро смыло неприятное сравнение.       Джио не последовал за ними. И слава богу. Дверь тяжело захлопнулась.       Орихиме нагнала стража и пошла в стороне от него. Она с любопытством разглядывала коридор с высокими потолками цвета сумеречного фиолетового неба. Что за диво… На полах развернулась красная махровая дорожка, вдоль стен стоят каменные изваяния огромных просто нечеловеческих фигур.       У бывшего короля Хуэко Мундо утонченный вкус, подумала Орихиме, заглядываясь на одну из статуй. Лишь приглядевшись получше, она заметила, как влажно блестят глаза у изваяний, а еще она заметила одну немаловажную деталь… у всех них были дыры в области живота.       «Это пустые! Это охрана в резиденцию Бараггана!» - осенило девушку, и она инстинктивно придвинулась ближе к, невозмутимо идущему, Улькиорре, подальше от стражей короля.       Улькиорру, казалось, эти ребята совсем не волнуют. Только тут Орихиме заметила, какие свирепые лица ее окружают, одна маска страшнее другой. Они не каменные, они костяные и каждый из них напоминает какое-то животное… это адьюкасы!       Орихиме поежилась, представив, как бы она прошла этот коридор в одиночку. Они же все смотрят на нее. Еще бы. Такие как она для них еда.       В конце коридора стояла еще одна дверь, за ней оказался зал. По размерам ничуть не уступающий размерам тронного зала Айзена, но более мрачный. Странные малопонятные письмена и узоры на кусках черных тканей развешанных поверх рельефных стен из битого камня ничего не говорили Орихиме, но внушали устрашение. Шесть колонн подпирающих потолок были прошиты кольями с острыми и кривыми наконечниками, напоминая причудливую верблюжью колючку. В зале много пыли и каменных крошек на плиточных полах, а также много следов самых разнообразных лап. Сперва Орихиме решила, что они попали в промежуточный зал, ведь это жуткое место более походит на заброшенный музей или комнату тренировок, но после она увидела впереди пьедестал, вокруг которого грудились самые разнообразные фигуры в костяных масках. А на пьедестале стоит массивный трон из костей, за которым восседает старец.       Орихиме старательно подавила в себе чувство паники, сейчас не лучшее время показывать свою слабость.       Судя по всему, там впереди их уже заметили и теперь с интересом ожидали их приближения. Улькиорра вышагивал спокойным шагом, направляясь прямиком к ним.       Сложно сказать какие чувства испытывает король Барагган при виде земной женщины Иноуэ Орихиме в сопровождении малоприятного для него нелюдимого Куатры Эспады. Его лицо покрытое шрамами хранило тяжелое молчание.       Среди свиты, Орихиме с неприятным чувством узнала арранкара напавшего на нее. Он стоял по правую руку от трона, высоко задрав подбородок и жуя соломинку. Сказать, что он смотрит на нее высокомерно – ничего не сказать. Оголенный провод, а не лицо, на нем ни одна мышца не остается в одном положении надолго, и эта соломинка все бегает от одного угла рта к другому и наоборот, точно на Авираму напала бесконтрольная нервозность.       Улькиорра остановился у пьедестала, Орихиме посчитала нужным выйти на одну линию с ним, чтобы Барагган не решил, что она трусливая девочка.       Но не успели они сказать и слова, как тишину нарушил зычный голос Бараггана:       – Какие странные личности в моем царствие.       Улькиорра даже рук не вынул из прорезей хакама.       – Эту женщину с особым поручением отправил Айзен-сама. Это поручение напрямую связанно с пристрастным действием двадцать второго арранкара Авирамы Реддера в попытке убийства человека, вопреки общему приказу владыки.       Барагган колко взглянул на Куатро.       – Ну а меня это как касается, Шиффер?       – Ты прекрасно знаешь, почему это касается тебя непосредственно, – проговорил арранкар, чем вызвал всплеск недовольства нескольких пустых в свите короля.       Поднялся гул.       Орихиме испугалась, что сейчас Барагган оскорбится и прогонит их, если конечно не решит наказать… Она спешно выступила вперед к самому пьедесталу.       – Приветствую вас, Барагган-сама, – она поклонилась. – Прошу прощения, что мы вторглись к вам без приглашения, но это очень важно. Я умоляю вас о минуте вашего времени.       Барагган нахмурился, лениво и без интереса взглянув на рыжую голову в поклоне, точно заметил на полу новый скол.       – С чего бы мне давать вам двоим время? Я вас даже слушать не желаю.       – Я очень прошу вас. Это правда, что Айзен-сама отправил меня к вам, но я сама желала к вам прийти. Всего минуту.       Орихиме едва не припадала на колени перед троном короля, должно быть что-то такое отразилось в ее встревоженном лице, что Барагган после долгих наблюдений, фыркнул и махнул ей рукой.       Орихиме сделала вздох, приводя мысли в порядок. На мгновенье она решила, что разговор с королем обречен на провал…       – До вчерашнего нападения я и понятия не имела, что могу кого-то злить, особенно вас короля Хуэко Мундо Бараггана-сама. Если бы я знала, я бы пришла раньше. Я вовсе не хотела как-то обидеть вас. Если это возможно, давайте забудем печали, и не будем враждовать.       Барагган разразился несдерживаемым смехом:       – Какая самоотверженность заявлять мне такое! А быть может это наглость? Хотя на наглую ты не похожа. Чего ты хочешь добиться, девочка? Я никогда не поверю, что ты, прекрасно зная, кто я и мое отношение к тебе, пришла сюда, не осознавая размера риска этого предприятия. Это выглядит, как минимум нелепо.       Пустые подле него подхватили его и уже вовсю гоготали, до тех пор, пока он не вскинул руку, приказывая замолчать.       – Слишком многие попадают под удар из-за… конфликта. Я не могу позволить себе сидеть сложа руки, двое адьюкасов уже заплатили своими жизнями. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то еще пострадал.       – Так вот оно что, – задумчиво потянул Сегунда, не отрываясь от рук Орихиме, и поднялся на ноги. – Ты весьма смелая девочка, даже не верится, что ты всего лишь человек. Была бы ты арранкаром, цены тебе бы не было. Такое я могу понять.       Орихиме не верила своим ушам. Голос Бараггана звучал мягко и приветливо, а в лице теплота. Он тоже не хочет лишних жертв.       – Подойди сюда, девочка.       Орихиме несколько замешкалась, но взглянув в открытое и благосклонное лицо старца, двинулась к нему навстречу. В ту же секунду забытый на мгновенье всеми, Улькиорра, двинулся параллельно ей, чем смутил сразу обоих.       Барагган метнул на него предупреждающий взгляд:       – Что такое, Улькиорра? Хочешь испытать на себе мое недовольство?       Улькиорра остался невозмутимым к обращению, он остановился перед Бараганом в двух шагах от Иноуэ, так чтобы хорошо видеть их обоих. Реддер нетерпеливо переменился с ноги на ногу, испепеляя Улькиорру взглядом, но отсутствие приказа от короля крепко связывало ему руки. Девушка мимолетно вспомнила, как Реддер называл Улькиорру предателем, там за пределами замка, прежде чем другой арранкар его утащил прочь. Если это правда, тогда оказаться Улькиорре в самом сердце царствия столь невзлюбившего его короля пустых, не менее рискованно, как ей – простой землянке. Особенно, когда король окружен верной свитой. Но у Орихиме были хорошие предчувствия на счет мудрого короля.       – Я контролирую, чтобы воля Айзена-сама осталась нерушимой.       Барагган поморщился, услышав имя владыки, и фыркнул под нос:       – Мне все равно, где ты будешь стоять, главное не мешай нам решать наш конфликт, Улькиорра, – и обратился к Орихиме. – Твоя смелость явиться сюда и заступиться за этих пустых заслуживает уважения. Считай это принятием твоих извинений.       – Благодарю вас, Барагган-сама, – порозовела Орихиме.       Старик улыбнулся, его глаза сверкнули огнем, и он протянул свою шершавую ладонь.       – Давай же в знак нашего примирения пожмем друг другу руки.       Восторженная Иноуэ наивно потянулась навстречу руке короля. Ее ошеломленный взгляд не отрывался от смеющихся глаз старца.       Улькиорра интуитивно ощутил тревогу и бросил быстрый взгляд на тянущуюся ладонь Сегунды Эспады за секунду до рукопожатия. Вокруг запястья Бараггана струилась ультрафиолетовая нить рейацу, окольцовывала несколько раз морщинистые пальцы и потрескивала недобрыми переливами от насыщенно фиолетового до сумрачно черного. Стоило ему едва заметить эту технику, он мгновенно оценил степень опасности, в которой оказалась эта простушка, и, как на зло, она жмурится от радости и совсем не смотрит на ладонь короля…       Руку Орихиме вдруг сбило с траектории, оттолкнув ее в сторону, а рядом неожиданно оказался страж. Его длинные бледные пальцы крепко сжимали тонкую кисть Орихиме в вытянутой руке.       Улыбка еще не успела сойти с лица озадаченной девушки, как Барагган вместо Орихиме черпнул локоть Улькиорры. Дыхание Смерти скользнуло по его рукаву и мгновенно проело его насквозь. Кожа под дырой в рукаве стала плавиться и испаряться прямо на глазах изумленных Орихиме, Бараггана и Улькиорры.       Иноуэ втянула носом воздух, на дне ее серых глаз отразился невиданный ранее ужас, волосы встали дыбом. Барагган спешно отдернул руку, пряча технику в недра своей одежды.       Улькиорра подхватил Орихиме и, уйдя в сонидо, оказался за пьедесталом на безопасном от противников расстоянии.       – Как ты посмел встать на пути своего короля, муравей, - заскрежетал зубами Барагган, сжимая в ярости кулаки.       Лицо Улькиорры не выражало никаких эмоций. Это при том, что его руку продолжала разъедать неведомая сила, сантиметр за сантиметром в руке прогрызались дыры, кожа мертвела и стиралась в пыль.       – Ты мне не король, – ответил Улькиорра.       Двухметровые пустые заверещали в возмущении. Авирама упал на колено и пламенно попросил у короля разрешения атаковать.       Орихиме совершенно не смотрела на толпу озверевших пустых и старика, что ловко обманул ее доверие, все ее внимание было обращено на стремительно исчезающую руку стража.       – Ваша рука! – отчаянно воскликнула Орихиме.       Большие зеленые глаза оторвались от разыгравшейся сцены впереди и опустились на безжизненно повисший кусок целой кисти на белой кости. Рука начала разъедаться выше локтя. Улькиорра вынул меч из ножен и без колебаний отрубил левую руку. Сверкнула сталь и на пыльные полы с глухим стуком упала обглоданная человеческая рука.       Это действие не осталось незамеченным Барагганом, он с интересом поглядел на хладнокровного арранкара. Свита замолчала в ожидании.       – И что совсем не жаль? Так просто взял и отсек свою руку. Тогда тебе ни за что не сохранить место в Эспаде.       – Не смеши меня, – Улькиорра свысока посмотрел на Бараггана. Под ним шипя и плавясь, разъедалась кисть и фаланги собственной руки. – Дыхание Смерти убивает все, чего коснется. Единственно правильный выход это изолировать зараженную часть, пока она не распространилась на все тело. Ты хотел, чтобы Иноуэ Орихиме умерла или лишилась своих техник.       Оторопевшая девушка с трудом понимала происходящее. На ее лице отразилась беспомощность, граничащая с безумием.       – Мне стало интересно, как она будет пользоваться техникой с одной рукой, только и всего. Если бы Респира коснулась ее, ты бы без колебаний отрубил ее руку. Я не преследовал цели убить ее, но посмотрел бы на ее жалкие попытки восстановиться. Уверен, это доставило бы мне уйму удовольствия, – он поймал безумный взгляд девчонки. – Твоя голова настолько пустая, что даже звенит. Неужели ты думала, что меня волнуют жизни этих муравьев? Мне абсолютно все равно, что будет с этими недоносками, которые напали на тебя. И на тебя и твое примирение мне тоже плевать. Меня тошнит от твоей силы, она перечит природе самого бытия, но я готов был закрывать на это глаза, ведь ты всего лишь человек, тем более девочка. Но ты нагло явилась сюда, в мое царствие, смеешь высказывать свое мнение и указывать, что мне делать. Какая дерзость! Жаль мне не удалось наказать тебя за наглость. Твоей правой руки было бы достаточно для прощения.       Орихиме почувствовала, как полы начинают куда-то плыть, в глазах помутилось. Она вот-вот потеряет сознание.       Улькиорра заметил, как подгибается на нетрезвых ногах девушка подле него, и понял, времени мало.       – Техники этой женщины принадлежат Айзену-сама, ты не имеешь никакого права и пальцем ее тронуть, не говоря уже о лишении ее руки.       Пелену нарастающего зловещего звона в ушах разрывает строгий и властный голос стража, и Орихиме удается не провалиться в обморок прямо на месте.Лишь большим усилием воли она заставила взять себя в руки.       «Ты все еще здесь, Орихиме. Не забывай об этом».        Барагган лукаво взглянул на Куатро:       – Думашь, Айзен по праву оценит твою преданность? Кому ты нужен теперь без руки, Улькиорра? Раны от Дыхания Смерти невозможно излечить, даже способность этой девчонки ничто перед ним. Моя сила абсолютна.       Последние фаланги трех пальцев на полах зала истлели и стерлись в небытие. Теперь ничего не напоминало об отрубленной руке, раскинутой на полу.       – Ясно, – произнес Улькиорра, казалось слишком спокойно. – Тогда дальнейший разговор бессмыслен.       Авирама стиснул зубы и вновь припал на колено:       – Барагган-сама, позвольте!..       – Нет, Реддер! Не в зале приема, – старец не отрывал взгляда от Улькиорры. – У тебя одна попытка, Куатро. Я все сказал.       Улькиорра смотрит на короля пустых, как ястреб, зеленые глаза чуть прикрыты, черная полоска губ плотно сжата. Он оценивает решимость оппонента зайти далеко ради убийства этой женщины. У него дюжина крепких гиллианов, два десятка Васто Лордов и арранкары с 21 по 26 номер. И простые пустые, пустые всего Хуэко Мундо находятся под его началом, они не служат Айзену напрямую.       Цифры ему не нравились.       Улькиорра холодно заложил меч обратно в ножны. Авирама грозно проводил его движения взглядом, сжимая от нетерпения кулаки. Весь его вид говорил «только попробуй сказать или сделать что-нибудь лишнее, Улькиорра, и я тебя убью!» Однако к разочарованию Реддера, Куатро не проронил ни слова. Но что его особенно выводило из себя, это абсолютное безразличие и хладнокровие, с которым он отсек себе руку.       Соприкоснувшись со столь могущественной техникой самого Бараггана-сама, он должен был кричать от боли, вопить от страха и умолять короля пощадить его жалкое существо! А он просто бросил здесь свою руку, как ненужный хлам и просто ушел. Оскорбление его величеству, которое нельзя прощать и он не простит!..       Лишь когда Улькиорра убрал меч в ножны, девушка осознала, что разговор окончен. Но облегчения это не принесло, воздух в зале приема горел от напряжения, и девушка задыхалась его ядовитыми парами.       Десятки злобных и голодных глаз уставились на них, как собаки по ту сторону барьера ждут, когда клетка перед ними распахнется и начнется охота на механического зайца. Девушка почувствовала себя дичью в лесу зверя, сильного и властного зверя Смерти, не прощающего ошибки. Лишь один его взмах рукой, и их тут же растерзают на части. С Айзеном за просмотром или без!       Эта угроза реальна, она чувствуется в застывшем от напряжения воздухе, она не была озвучена, но именно она и будет вершиться.       Страж медленно повернулся спиной к властелину орды, зацепив Орихиме взглядом, двинулся к выходу статичным шагом. Иноуэ, превратившись в один сплошной сгусток нервов, двинулась вровень с арранкаром.       Рейацу пустых у трона росла в геометрической прогрессии, густела, переливаясь, как вязкая космическая масса, и чернела… С каждым пройденным шагом, сила за их спинами становилась все необузданней и трудно сдерживаемой. Это разновесное давление рейацу точило камни на стенах этого зала, заостряла зловещие шипы на шести колоннах, заставляла дрожать россыпи песка и праха на полах…       Улькиорра придерживал правой рукой кровоточащий обрубок и старался сохранить хладнокровие ума. Как только они выйдут за пределы резиденции короля, у него совершенно не будет времени на раздумья. Эти оставшиеся двадцать шагов – последнее, чем он располагает.       В спины идущим гостям накатной волной ударил смех Бараггана. Он был похож на скрежет наждачной бумаги.       Он уже не может сдерживаться в предчувствии своего триумфа?       Пустые начали расползаться с пьедестала и занимать удобные позиции для отрыва с места, когда хозяин прикажет жрать…       У Орихиме от агрессивного давления рейацу наэлектризовались волосы, воздуха едва хватало на вздох, а сердце выпрыгивало из груди. Это страх. Если она хоть на миг подумает о нем, ее парализует и она встанет прямо посреди темного зала короля.       Ее взгляд опустился на плотно сжатые вокруг обрубка пальцы Улькиорры. Длинные и бледные фаланги испачканы алыми подтеками. Капли срываются вниз на белый шелк хакама, окрашивая их в багряный цвет боли и жертвы.       Иноуэ непроизвольно затряслась от озноба. Она подавила подобравшийся к горлу ком.       Арранкар толкнул массивные двери плечом и прямо с порога бросил огромный луч серо в живой коридор пустых.       Орихиме ослепила вспышка зеленого света. В ушах взорвалась петарда, и пол под ногами задрожал. Вместе с тем дьявольские псы, оскалив свои клыки и клинки, сорвались со своих мест, подняв пыль вокруг трона алчного короля.       Совершенно ослепшая беспомощная девушка ощутила, как Улькиорра схватил ее за руку и стремительно потянул вперед. Орихиме, спотыкаясь, побежала, ничего не различая перед собой.       В нос ударила невообразимая вонь. Воздух, пропитанный гарью и паленой плотью, забивался в ноздри, заставлял слезиться глаза, но вокруг по-прежнему ничего не было видно. Улькиорра бежал на порядок быстрее нее, и девушка панически молила небеса, чтобы не споткнуться и растянуться на полах этого проклятого места. Полы под ногами тряслись, вибрации доходили до них сзади. И становились сильнее и сильнее.       Псы догоняют.       Внезапно белизна расступилась, выплевывая двух беглецов из белого дыма в промежуточный холл перед резиденцией короля. Навстречу выступили синие плиты стен и полов, какие были во всех безымянных холлах Лас Ночес и тогда стало понятно, Улькиорра вышиб своим серо главные бордовые врата в резиденцию Бараггана, испепелив ряд пустых в коридоре. Их бы не удалось миновать, не пролив крови…       Улькиорра рванул к боковой лестнице. У девушки на вираже перехватило дыхание, и она едва не разжала руку. Но Улькиорра не отпускал ее ладонь, как и не сбавлял скорости.       Дикие нечленораздельные вопли оглушили синий холл. Они нагоняют!       Арранкар понял, что скорости недостаточно, чтобы оторваться от преследования. Он выпустил вперед Орихиме и, когда она инерционно поравнялась с ним, подхватил ее за талию и оторвался от пола, мгновенно уходя в сонидо.       В два прыжка они оказались в кромешной тьме. Совершенно другое место. Затхлый запах плесени и сырости, тяжелая устоявшаяся атмосфера гниения. Она была повсюду. И чернота. Но как-то во всей этой непроглядной темноте Улькиорра умудрялся видеть путь и уверенно вел девушку сквозь черноту.       «Где мы? Это подвалы?..» – бился в голове вопрос.       Справа в полуметре над головой вспыхнул огонь. Орихиме подпрыгнула от испуга, но быстро разобралась, что это загорелся настенный факел в ржавых оправах. Он что сам зажегся?       Улькиорра резко остановился, обернувшись на свет. На его лице, озарившимся оранжевыми бликами, отразилось ошеломление.       Орихиме внутри все похолодело. Что-то не так.       И как в подтверждение ее догадки следом за первым факелом впереди загорелся второй факел, за ним третий, четвертый… Это каменный коридор уходящий вниз под маленьким наклоном, достаточно широкий, чтобы проехал универсал, но в высоту не больше 2,5 метров. Позади раздался треск огня, и там загорелся еще один факел, озаряя участок их пройденного пути, за ним на равном расстоянии вспыхнул второй. Но тьма в подвалах была настолько густой, что свет от факелов не распространялся дальше двух метров вокруг. Свет они источали холодный и недобрый.       Это маяки.       Путь по подвалам безнадежен. Любой факел донесет об их присутствии каждому пустому, что окажется в его радиусе цепного оповещения.       Он оглянулся по сторонам, решая, как быть дальше. Иноуэ Орихиме испуганно поежилась, когда столкнулась с ним взглядом. Оранжевые блики факела пляшут дикие танцы на ее встревоженном лице, дыхание еще не восстановилось от бега. Нужно спрятать ее от Бараггана. Нужно вывести ее в безопасное место.       Нужно…       Сознание Улькиорры на миг помутилось, и он едва заметно пошатнулся. Надо же, он порядком изнурился, преодолевая коридор Лас Ночес, а после использования сонидо, стал чувствовать себя неважно.       Девушка подняла растерянный взгляд на Улькиорру.       – Надень это. Быстро, – велел Улькиорра и на ладони Орихиме упал серебряный браслет.       «Это же…» – озарила девушку волнительная догадка, и она поспешила подчиниться.       Как только браслет оказался на ее запястье, Орихиме ощутила, как мир вокруг нее покачнулся и преобразился. Нет, она все еще была в подвальном коридоре под Лас Ночес, факел все так же горел над головой, разливая свое скупое свечение по каменным пыльным стенам.       Но…       Здесь адски тяжело находиться. Такое чувство, будто Орихиме утянуло на дно океана, едва она надела этот браслет. Чудовищное давление. Трудно дышать.       – Ч-что… это? – еле выговорила она, непроизвольно скривившись от тяжести давления.       – Ты в моем поле. В нем не существует ничего кроме меня и тебя, – ровно ответил страж.       Он смотрит на Иноуэ, зеленые глаза непроницаемы, и как обычно Орихиме совершенно не представляет, о чем он думает.       – Что бы ни случилось, не снимай его.        «Не снимать браслет… Так это его рейацу давит пространство вокруг. Но почему столь чудовищную силу я не замечала раньше? Неужели это степень самоконтроля?..» – ужаснулась девушка, ее взгляд скользнул к левому обрубку. – «Он потерял слишком много крови».       Пересиливая толщу давления, девушка потянулась к цветку в волосах, но замерла на месте, услышав душераздирающий вой на другом конце коридора.       Авирама Реддер.       Этого просто не может быть…       Да как же псы узнали, что они здесь?       Он бежал по коридору с обнаженным мечом в руке. Его злобный оскал сверкнул в свете пламени второго факела. Он вел за собой пустых из зала приема.       Страж решительно оттолкнул девушку к стене. Орихиме больно налетела лопатками на неровную каменную поверхность, но даже не пискнула от боли.       Разве не нужно бежать? Они больше не могут бежать?..       Куатро опустил подбородок и, не отрывая прожигающих глаз от пленницы, отступил спиной к стене. Его движения были осторожны и плавны, в сосредоточенном, почти угрожающем, выражении глаз таилось молчаливое послание для нее. Он вытянулся по стойке вдоль стены, и на его лицо упали оранжевые блики. Девушка проглотила комок в горле и расстелилась по стене, стараясь слиться с ней.       Авирама миновал десятиметровую метровую отметку. Но даже не сбавлял хода и даже не кричал от радости, завидев их. В темноте коридора не было видно выражения его лица, но Орихиме почему то чудилось, он их еще не видит.       Тяжелые шаги Реддера сотрясали полы подвального коридора, меч попал в свет их факела, за ним крупные загорелые плечи и гладкая кость маски на голове…       Двадцать первый арранкар армии Айзена и верная фракция короля Бараггана пролетел между застывших в тишине фигур. В воздух вслед за первым арранкаром взметнулись пряди рыжих волос Орихиме.       Он их не увидел.       Вслед за ним также слепо проследовал второй арранкар с фиолетовыми волосами, похожий на трансвестита, еще один тощий с длинными золотыми волосами. Их мечи сверкающие, едва факел выхватывает их из темноты, так пугающе близко проносятся от их конечной цели, но глаза фракций устремлены в пустоту перед собой.       Потрясенная девушка боязливо жалась к стене и, как зачарованная, не сводила взора со стража. Зеленые пытливые глаза под густыми насупленными бровями не давали ей сойти с ума от того, что вокруг них происходит.       Арранкары, адьюкасы и пустые проносятся мимо, словно их здесь и нет вовсе, хотя они стоят в свете факела. Словно они стали невидимыми…       Улькиорра спрятал их от преследователей. Но какой ценой…       Они скованы в движениях, пока пустые не уйдут достаточно далеко, но их поток не заканчивается. Один за другим они проносятся мимо них. Их еще очень-очень много.       Медленно в душе Орихиме поднимается к горлу тревога. Ее и без того расширенные зрачки, пронзает страх.       Эта рейацу Улькиорры…       Она уменьшилась.       В спокойном выражении лица стража степенно проступила болезненная тягость. Орихиме заметила испарину на его лбу. Его веки припустились, дыхание стало глубже и тяжелее.       Волнение охватило ее со всех сторон. Девушка нетерпеливо стала искать глазами конец вереницы пустых.       Тяжелый океан мельчал…       Рейацу Улькиорры отхлынула, сквозь нее проступили рейацу проносящихся мимо пустых. Все это скрытое поле было заполнено сотнями разнообразных отголосков и сгустков рейацу. В этом пространстве даже ощущалось кровожадное рейацу Авирамы Реддера, который, наверное уже в километре от этого злосчастного коридора.       Болезненное ожидание разрывало сердце девушки. Ей казалось, страж уже не может фокусироваться на предметах. Ведь эта рейацу… давление в воздухе пропало окончательно.       В темных подвальных коридорах Лас Ночес поднялся заунывный озлобленный рев тысяч обманутых глоток…       Мимо пробежал последний пустой.       Девушка двинулась навстречу Улькиорре, но еще раньше арранкар ударил ладонью по камням стены.       В то же мгновенье шершавая каменная стена за спиной стража пришла в движение и исчезла. Вместо стены за арранкаром материализовался ход.       Во взгляде Улькиорры появилась осмысленность, дымка помутнения испарилась. Арранкар медленно выпрямился перед девушкой, застывшей на полпути.       – Иди за мной, женщина, – и он шагнул в черный спектральный проход в стене.