Чувствую запах твой на моей кофте Закрою глаза рукой, ты снова напротив Мы попрощались с тобой не на той ноте И снова под утро домой на автопилоте
— Ты говорил мне тогда, что не отвернешься, ты обещал. — Значит это все была ты, в этом проклятии виновата ты? — Генри Миллс почти с презрением посмотрел на девушку напротив. А возможно, ей это только казалось. — Да. Это была я. Но прошу тебя, выслушай… — Она протянула к нему руку, но он отстранился, как будто и не было этого волшебного фейерверка и этих мыслей, этого поцелуя. Он не был зол, он просто был разочарован, в смятении. Он должен был разобраться со всей этой информацией, которая навалилась, и, возможно, только поэтому так резко отвечал. — Почему? Зачем? Я же видел тебя тогда, и потом. — Генри, я…— Айви опустила голову, впервые в жизни она действительно чувствовала себя виноватой. — Не сегодня. Прошу тебя, дай мне время. Горько, больно, внезапно, словно лавина, нахлынувшие воспоминания, образы. И пустота. И абсолютно никого не хотелось видеть. Генри Миллс один в пустой квартире, скинул куртку, сбросил обувь, и, не включая света, рухнул на диван.***
Опустошена. Брошена. Падает, словно в колодец, только там не будет матери, там просто нет дна. Ее волшебная сказка, кажется, закончилась, и все потому, что она вложила слишком много себя в этот новогодний поцелуй. Она вернула его, казалось бы, только себе, но нет… Генри ушел под утро, оставив незакрытой дверь, сил не было даже закрыть ее на ключ, и от сквозняка не спасал даже горячий чай. За время их странного общения, она действительно оттаяла. И вот теперь ее сердце снова обрастало ледяной коркой. За все волшебство приходится платить, новогодняя ночь рассыпалась на миллионы осколков, как бокал недопитого вина, Айви, или теперь уже всё-таки Дризелла, швырнула его об стену, со злости. Прислонившись к дверному косяку, она сползла на пол, сил сдерживать слезы больше не было.***
Чувствами на душу накричали в мгновенье Мысли не напишу их заткнули сомненья Выпью до дна любовь до опьяненья Может и глупо, но мне пох… на их мненье
Генри вошел в бар к Рони, и замер. Слишком много народа обернулись на звук дверного колокольчика. — О боже, Генри! — Расталкивая толпу, подбежала ему навстречу Элла, и обняла, принялась целовать на глазах у всех. — Мы думали, что ты… Но как?! Кто снял проклятие? Не важно, совсем не важно, ты жив Генри! Элла продолжала нести всякую влюбленную чушь, прижимать к себе, целовать, но Миллс не смотрел на жену, не обращал внимание на гул голосов. Он смотрел вперед. Смотрел на Реджину. Которая все поняла, которая опустила глаза только поймав в его взгляде миллионы вопросов. — Папа?! Я знала! Я знала что ты вернешься и все вспомнишь, ты же все вспомнил? Да? — Люси вырвавшись из объятий Тианы, подбежала к отцу, тот смог улыбкой и парой слов немного оторваться от Эллы. Генри увидев дочь, тут же подхватил ее на руки, и искренне светло улыбнулся. С ней нельзя быть таким отчаявшимся, нельзя быть безразличным. — Да, Люси, я вернулся. И поверь мне, теперь тебе не придется меня искать. А теперь позволь мне поговорить с твоей… Гхм- пауза, улыбка, — бабушкой. Мы с тобой проведем кучу времени вместе.Я тебе обещаю. — Хорошо. — Кивнула Люси. — Иди, там у мамы мороженое. — Миллс поцеловал дочь в макушку, и прошел в сторону барной стойки.Остановите! Снова так тянет, К тому, что так давно не магнитит. История двух ненормальных И кто же подскажет как быть им?
— Ничего не хочешь мне рассказать? — Спросил Генри, садясь на барный стул, он смотрел на Реджину с вызовом, и ждал. — А что конкретно ты хочешь услышать? Я безумно рада, что ты жив, что ты сидишь тут рядом, смотришь на меня, живой, родной. — Реджина не выдержала, обошла стойку и обняла сына, слезы бесконтрольным потоком полились из глаз, ей было плевать на людей в баре, плевать на макияж, и на то что позволяет себе быть слабой. Она смеялась и плакала, она обнимала сына насквозь промочив его рубашку. — Прости меня, прошу, если сможешь прости. Я не могла иначе, и эта девочка, Дризелла, это моя вина, это я сделала ее такой, и это все из-за меня. Это было так не похоже на Реджину, Генри было так непривычно, он почти никогда не видел мать такой. Сломленной. — Знаешь, я думаю, что нам нужно уйти от сюда и поговорить. Я пришел сюда только к тебе, я знал, что все тоже придут, потому что вспомнили, потому что так вышло. Но я не хочу, нет я просто не могу видеть их всех. — А Элла? Люси? — Реджина вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Они как? Ты же вернешься к ним? — Позже, я как раз об этом. Два дня назад, перед новогодней ночью, я помню, все твои слова, все что ты говорила. Реджина взяла сына за руку и повела в дальний угол бара, открыла дверь ее кабинета. Закрыв заклинанием. Они проговорили почти два часа, Реджина рассказала историю о том, как Дризелла хотела стать ее ученицей, о том, как все провалилось, и во что вылилось.О том, как вспомнила все гораздо раньше, но молчала, боялась…играла роль. Позже все разошлись, и шум стих, бесконечная вереница вопросов, ответов, на тему « как жить», « где теперь наш дом», прервалась.Пришло спокойствие, счастье и радость, от того, что жители из сказочных миров оказавшиеся, в Сиэтле, теперь не пропадут в мире без магии, и еще много всего, что было ожидаемо, предсказуемо. Элла естественно не поняла холодности и отстраненности Генри, не поняла, почему этот вечер и ночь он решил провести один, после долгой разлуки.Она не понимала или просто не хотела понять. Но она точно знала, очнувшись от проклятия, вернувшись, он стал другим и как раньше уже не будет. Его словно тянуло что-то, или кто-то.***
С тобой я не могу и без тебя никак Мой самый лучший друг и самый злейший враг С тобой я не могу и без тебя никак И снова упадет разбитая слеза
— Айви, впусти меня. Я знаю, что ты дома! На следующее утро, оборвав телефонную линию, оставив кучу сообщений, Миллс не выдержал. Пришел к ней, и уже пять минут топтался у ее двери. — Не называй меня Айви, я Дризелла! — Дверь распахнулась, и навстречу ему почти выбежала, зареванная девушка. — Зачем ты здесь, зачем? Я думала ты уйдешь к ней, а ты… Ты… Пришел. -Для меня ты будешь Айви, Дризелла в прошлом. — Генри не подходил к ней, боялся нарушить хрупкое равновесие между ними сейчас. — Ты не ответил на вопрос. — Дризелла подняла глаза — Зачем ты здесь? — Я не могу быть с тобой, сейчас… Не сейчас. Я понимаю, что говорят о тебе, что думают, но мне плевать. Но и без тебя мне мучительно плохо. Я не знаю, каким чудом, но ты что-то изменила во мне, что-то перевернула на триста шестьдесят градусов. Я не спал всю ночь. — Что Элла не смогла? Неужели ты открыл глаза и увидел, какая она? — Как-то очень горько Дризелла произнесла эти слова. — Я был в своей квартире, я не поехал к ней, глупое ты создание. — Генри не выдержал и все-таки обнял ее. — Я ушел не потому, что хотел к ней, а потому, что мне нужно было во всем разобраться. А ты уже всего понадумала. Я прав? — Я не понимаю тебя, - ответила девушка, схватив его за руку. — Я расскажу тебе, расскажу тебе все. И она провела его в квартиру. — Садись. - Генри сел на диван, она напротив, на кресло. — Я, когда увидела тебя на балу, еще до вашего знакомства с Эллой, я сразу поняла, что хочу быть с тобой, я разработала план, я хотела вырваться из-под наблюдения матери, доказать ей, что достойна счастья. Потом я пришла к Реджине, и все это завертелось, обида, зависть, ревность. Да, да я ревновала, я завидовала Элле, и я не хотела тебя убивать… Я была против, я могла бы тебя просто усыпить, но кровная магия, она непростая, и мне не удалось, и пришлось играть дальше, пришлось… Все изменить, до новогодней ночи, когда я ждала, и ты пришел. Прости. Я не хотела тебя делить с ней, я надеялась, что если ты ее забудешь, все будет иначе. И когда ты приехал в город… Я все поняла.— Дризелла опустила глаза, их предательски защипало, ну почему она начала новый год со слез? Генри отошел к окну. — Я говорил тебе, что не отвернусь, чтобы не узнал. — Да. — Девушка поднялась с кресла и робко встала рядом. — Так вот, я не отвернусь. — Генри повернулся к ней.- От моей матери я унаследовал черту — видеть ложь и верить людям. — Так вот, я верю тебе. И я верю в тебя. — Ты ненормальный. — Она усмехнулась, покачав головой. — Я знаю. — Кивнул Миллс притягивая ее к себе. — И я не собираюсь тебя отпускать. Впереди нас ждет тот еще дурдом, но если ты поверишь сама в себя, то все получится. И все эти разговоры, и проклятия, и осуждения. Гони это прочь, ты другая. — Но ты же понимаешь, что как раньше уже не будет? — Дризелла посмотрела на него, улыбнулась. — Понимаю. — Ответил Миллс. — А я и не хочу, как раньше.А конец у игры постоянно вничью, Когда можно быть просто быть вместе.