Чёрные розы шипастой лозы

Метамир [1] Меридиан (Вселенная W.I.T.C.H. [2]) Хотелось биться головой об стену. Седрик до боли вцепился зубами в свое правое запястье, сдерживая очередной порыв поднять глаза и найти взглядом высокую фигуру своего князя за магическими прутьями решетки камеры слева напротив. Нет, уже не своего… не своего… и это было самое страшное. Именно из-за этого юноша не смел сейчас поднять глаз на того, кем хотел бы любоваться, находя единственную отраду в своём заточении. Он не был достоин. Он предал князя Фобоса – и не только как своего сюзерена, но, прежде всего, как своего друга, своего возлюбленного. И это было вдвойне страшно: оттого что оборотень знал, как принц одинок, как не доверяет он почти никому за редким исключением. И этим редким – возможно, даже единственным исключением – был он, Седрик – друг и наперсник с детских лет, позднее – любовник и первый из приближённых к трону. Сейчас оборотень даже боялся представить, что должен был чувствовать принц, поняв, что его предал тот единственный, кому он доверял безусловно, кого пускал не только в постель к себе, но и в душу. «Почему?! Зачем?! – бессильно стонал внутри себя Седрик. – Почему и зачем я это сделал?! Мне нужна была власть? Да, но не такая! Я всегда знал, что с властью его уровня не сумею справиться… Это была обида? Такая… всеобъемлющая обида? На что?! На справедливое наказание? Ведь я знаю, что оно не продлилось бы долго, если бы принц сам не был пленен! За месяцы, проведённые в змеиной форме, да ещё и сильно уменьшенной относительно моих природных размеров, слушая бесконечный озлобленный шепот Миранды, не имея возможности спрятаться от него, сутками не видя ничего, кроме голых стен и энергетической решётки камеры, я сошел с ума?.. Даже если так, это не оправдание! Это не то, чем я могу оправдаться перед собой самим, а перед ним – тем более! Это звучит… жалко! Накануне нападения на Кондракар я клялся в любви и вечной преданности… и не потому что он ждал этого от меня, а потому что под его руками, губами, чувствуя его в себе, мне хотелось клясться!.. Я клялся накануне, но в тот проклятый день словно забыл всё и видел в нём лишь обидчика, лишь добычу! Как такое возможно?!.. Если я не могу объяснить это себе, то и никому не смогу… О боги, духи и демоны, я ведь его едва не убил! И не моя заслуга, что он остался жив… Это какой-то абсурд, парадокс: я хотел быть для него вернейшим из верных – и предал; я хотел оберегать и защищать его – а вместо этого проглотил, словно дичь! Это действительно сумасшествие…» Из прокушенного запястья тонкой струйкой потекла кровь и размерено закапала на каменные плиты пола. Опустошенный, потерявшийся в собственных душевных страданиях змееоборотень почти непроизвольно поднял взгляд к так манившему его силуэту низложенного правителя Меридиана, который абрисом вырисовывался на фоне мрака тюремной каморки за ним под светом искрящих магией прутьев решетки. Внезапно нечто странное заслонило высокую фигуру принца. Сине-голубой идеально круглый энергетический смерч возник точнёхонько на месте решетки его камеры.

* * *

Принц Фобос уже не первый час наблюдал за скрючившимся, сжавшимся в комок на полу своей камеры Седриком. Очевидно, что, возвратив в тюрьму, их намеренно посадили так, чтобы они могли видеть друг друга, чего не было в минувший год заключения. Очевидно также, что это была дополнительная моральная пытка, придуманная Оракулом [3]. Предатель и тот, кого он предал, могли созерцать друг друга каждый день, хоть круглые сутки – и осознавать, что оба проиграли. Фобос давно уже отвернулся бы от зрелища жалкого, измученного самотерзаниями Седрика (хотя предатель и заслужил намного худшее наказание, принцу неприятна была его боль) – и он отвернулся бы, но кроме как за прутья решётки смотреть в камере было решительно не на что. В клетушке без окон и дверей, глубиной в полтора шага и шириной в шаг, лежа на полу, невозможно было выпрямиться полный рост – только стоя. Пол был болезненно ледяным и, казалось, вытягивал из тела последние жизненные силы. Сидеть или, тем более, лежать на нем было опасно для здоровья. Потому Фобос стоял и смотрел наружу – стоял, пока хватало сил. Конечно, периодически они заканчивались, да и спать хоть иногда измученному телу требовалось. «Даже после второго моего поражения сестрица не расщедрилась на смертную казнь, - мысли принца уже привычно текли по замкнутому кругу. – Конечно, куда удобнее «проявить милосердие», чтобы я медленно умирал в безвестности и позоре, в невозможных для жизни условиях, в постоянно грызущем изнутри от недоедания голоде, с болями во всех костях, суставах и мышцах от переохлаждения, в почти полной темноте… Меня называют тираном, но разве в подобной тюрьме я содержал бунтовщиков и прочих преступников? Нет, у меня были нормальные тюрьмы! С камерами нормальных размеров, где полы были застелены соломой, где имелись отхожие места и освещение, пусть даже только в виде факелов… Наверное, я как-то не так понимаю, что такое добро и милосердие, раз никак не могу благодарностью к сестрице за свое нынешнее положение проникнуться! – принц мысленно хмыкнул. – Вот же я – всю свою жизнь неблагодарная сволочь, не оправдывающая ожиданий родных и близких: начал с того, что родиться посмел не того пола, что требовалось; продолжил тем, что в девчонку не дал окончательно превратить себя, как не старались в этом направлении матушка-королева и няньки; затем совсем уж распустился и посмел сесть на трон, который мне следовало караулить для пропавшей сестрицы; и под конец вовсе распоясался… ну, как же! Посмел не любить эту самую счастливо найденную сестричку – избалованное глупенькое дитятко, еще до момента своего рождения отнимавшее у меня все, начиная с любви родителей! – пепельноволосый мужчина стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. – Да за что мне было любить её, хоть кто-нибудь да задумался?!.. Так, Фобос, хватит. Дыши ровно. Здесь некуда излить ярость, и она сгложет тебя самого, пусть и согреет чуть-чуть не надолго… Хватит, - заключённый осторожно передохнул, стало немного легче. – Никто не понимал и не хотел понять меня с самого детства… Никто никогда не пытался встать на мою точку зрения, увидеть мир моими глазами… Никто, кроме Седрика, - очередная поднявшаяся в принце гневная волна была удушающее тоскливой, почти физически болезненной. – Никто, кроме него… Как мне казалось! Он знает, что я смотрю на него?.. Надеюсь, знает. Надеюсь, это для него мучительно. Потому что никак иначе сейчас я не могу его наказать! И, возможно, никогда уже не смогу… О, боги, духи и демоны, какие не сочетаемые сигилы сошлись вместе в ночь моего рождения, если открыли они дверь безысходной боли, которая одна только и является моей госпожой, одна только наполняет меня собой, сколько я себя помню?..» Звук взметнувшегося вихрем песка где-то в небесных сферах, на грани слышимости. Перед венценосным заключенным, низложенным правителем, негласно приговорённым медленно умирать в каменном мешке – в окантовке каменного провала, на месте решётки его камеры, частично замещая её, распахнулось ровное круглое, диаметром в средний человеческий рост блюдце сине-голубого портала с явственной воронкой внутри. Он неожиданности Фобос даже шатнулся назад, но тут же вернулся на место. Это был портал – абсолютно точно, но какой-то незнакомый, непривычный, не похожий ни на порталы в Завесе, открывавшиеся раньше при помощи различных артефактов типа Сердца Кондракара или фобосовской же Печати, ни на современные Складки в ткани пространства. Эти врата были мощными, чёткими и настолько устойчивыми, что казалось: появились они здесь на века. Спонтанный портал мог вести куда угодно, даже в мертвый мир, где обременённое физическим телом существо не смогло бы прожить и минуты, но это был единственный – нежданный – шанс вырваться на свободу. Фобосу нужно было сделать лишь полшага, но он не решался. Он выбирал сейчас не между свободой и заточением, а между медленной смертью в застенках магического узилища, где ещё может (хотя и маловероятно, но может) представиться иной шанс вырваться на свободу, и мгновенной кончиной по ту сторону врат, если вдруг они приведут его, например, на планету, лишённую атмосферы. Колеблясь, никак не решаясь принять решение, пепельноволосый мужчина потянулся кончиками пальцев правой руки к размытому по краям вихрю портала, не зная сам, что хочет сделать, ведь лишенный волшебных сил в этой тюрьме, построенной специально для магов и волшебных существ, он не смог бы исследовать природу явления. Вихрь, как будто обладающий собственной волей, решил все за него: руку дернуло вперёд и потянуло так сильно, что запаниковавшему Фобосу не хватило силы отшагнуть прочь, напротив – рукава его мантии и её длинные полы начало засасывать во врата вслед за ладонью, и мгновение спустя жадно пульсирующая переливами синего цвета воронка втащила внутрь себя слабо сопротивляющегося человека всем корпусом. Понимая, что проигрывает, Фобос перестал сопротивляться. «Будь, что будет. Возможно, быстрая смерть – это лучший для меня выход.» ------------------------------------------------------------------------------------------------- [1] Метамир – дословно: междумирье, т. к. мета- (греч.) – обозначает «между», «после», «через» и подразумевает абстрагированность, обобщённость, промежуточность, следование за чем-либо, переход к чему-либо другому, перемену состояния, превращение. [2] Вселенная W.I.T.C.H. – система миров, в которых происходит действие двухсезонного франко-американского подросткового мультсериала W.I.T.C.H. и одноимённого итальянского комикса. В российском прокате сериал имел название «Ведьма», затем был переименован в «Волшебницы», и позже в «Чародейки». В первом сезоне мультсериала главные героини (Вилл (Вильгельмина) Вандом, Ирма Лэр, Тарани Кук, Корнелия Хейл и Хай Лин) – тринадцатилетние девочки, получающие благодаря артефакту Сердце Кондракара силу стихий Воды, Огня, Земли, Воздуха и пятого элемента (Электричества, как выясняется позднее), сражаются против Фобоса, правителя смежного магического мира (метамира) Меридиан, побеждают его и заключают в тюрьму. На трон Меридиана садится их школьная подруга Элион, оказавшаяся сестрой Фобоса. Во втором сезоне действие крутится вокруг Кондракара – некого сообщества, управляющего Вселенной из её центра, и в своё время инициировавшего борьбу против Фобоса. После ряда интриг и сражений главных героинь с колдуньей Нериссой (озлобившейся чародейкой предыдущего созыва), Фобос со своими сторонниками оказывается на свободе, вооружённый посохом Нериссы (могущественным артефактом, содержащим силы Сердец нескольких миров), и атакует Кондракар. В шаге от победы Фобос оказывается предан своим главнокомандующим змеем-оборотнем Седриком и проглочен им вместе с посохом. Главные героини побеждают Седрика и возвращают его и Фобоса в тюрьму. Всё! Можете читать фанфик дальше, даже если вы не смотрели мультсериал. :) [3] Оракул, Мудрейший – глава Совета Кондракара. Настоящее имя – Химериш. При переводе мультсериала была допущена ошибка, в результате которой Оракулом была названа женщина-волшебница с Меридиана, а сам Оракул был назван Мудрейшим, что создало некоторую путаницу.