POV Евгений Александрович
20 февраля
Любимая кофейная кружка с громким звоном приземляется на холодную кухонную плитку, разбиваясь на сотни маленьких и десятки более крупных осколков. — Черт, — с моих уст невольно слетает ругательство, и мне кажется, что оно эхом повторяется в моей голове. Осев на стул, я зарываюсь пальцами в волосы и тяжело вздыхаю, вновь и вновь прогоняя в памяти разговор с Алёной. Глаза жжёт от горячих и таких чуждых мне слез, а поперёк горла встаёт неприятный ком. Он мешает мне дышать, как и само осознание того, что больше не смогу прикоснуться к любимой девушке. Сердце странно быстро ухает в груди и мне просто хочется перестать чувствовать эту физиологическую способность органа. Почему оно бьется, когда я всеми чувствами знаю, что больше не живу? Месяц назад я бы даже подумать не мог, что полюблю и буду страдать из-за этого. Что буду скучать по одному лишь родному голосу, буду мечтать о том, чтобы просто крепко прижать к себе хрупкое тело юной девушки и не отпускать. Мне хотелось утешать Гриневскую, заботиться и оберегать от внешнего мира. Оказалось, что нужно было оберегать её от самого себя. Отказываясь верить собственным мыслям, я тряхнул головой, быстро поднялся со стула и поспешил убрать осколки с плитки. Уже остывший кофе расплылся темно-коричневой лужей по полу, напоминая мне голые, ещё не проснувшиеся после долгой и морозной зимы, размашистые ветви деревьев. Задумавшись, я не заметил, как о мою ногу начал тереться Симба. Этот белоснежный пушистик вступил в лужу и его лапки тут же окрасились в темный цвет. Он резко повернул свою маленькую голову и посмотрел своим голубыми глазами прямо на меня, будто задавая немой вопрос. И я знал, что он спрашивает, но ответ, если скажу его в слух, убьёт меня. — Что здесь произошло? — Тонкий голос вырвал меня из размышлений. Желудок свернулся в тугой узел. — Глаза открой, — фыркнул я, легонько отталкивая котёнка из лужи. — Как ты вообще вошла? — Повернулся к Ане и окинул взглядом: ярко-красное платье обтягивало красивую женскую фигуру с пышными бёдрами и аккуратной талией, высокие ботфорты на каблуке зрительно удлиняли ноги, хотя их обладательница и не нуждалась в этом, пышная копна волос завита крупными кудрями, макияж броский и даже небрежный — возможно, так мне казалось, потому что эта девушка вызвала у меня лишь рвотные позывы. — Дверь была открыта. — Пожала плечами Аня, усаживаясь на стул около меня, скрючившегося над лужей. — Зачем ты пришла? — Спросил я, вновь переводя своё внимание с лужи на девушку. — Как? Я думала, что мы теперь вместе будем, — девушка протяжно вздохнула и застучала каблуком по плитке. — То есть, я беременна от тебя и предполагала... — Что? — Грубо осведомился я, вытирая руки полотенцем. — Ты думала, что я, узнав о ребенке, предложу тебе съехаться со мной? — Наигранно весело ухмыльнулся я. Не привыкать. Заметив её отрешённый взгляд и краснеющие от злости щеки, я продолжил. — Не дай Господи, ты ещё намечтала себе свадьбу, медовый месяц на Мальдивах и счастливую семейную жизнь? — Между прочим, это твой ребёнок. — Фыркнула Аня, скрещивая руки на груди. — Ты не можешь отказываться от него. — От него я и не отказываюсь, — покачал головой, — но вот от тебя — да. Тонкие женские губы сжались в прозрачную полоску, холодный и расчетливый взгляд голубых глаз вперился в мое лицо, а брови взмыли вверх. Девушка быстро оказалась около меня, обдавая лицо горячим дыханием. Я сжал руки в кулаки, набирая в лёгкие больше воздуха, когда её тонкая рука скользнула под ворот моей рубашки: — Твоя Алёна, наверное, не захочет, чтобы вся школа знала о её подвигах. По моему телу пронеслась нехорошая дрожь, в глазах помутнело. Одна только мысль, что эта стерва может причинить Гриневской вред ударяла меня в солнечное сплетение и будто бы лишала возможности здраво мыслить. Перехватив женскую руку, я прошипел: — Не смей шантажировать меня. — Это не шантаж, а способ удержать, — умело нашлась Анна Петровна, заправляя прядь чёрных волос за ухо, — кстати, я случайно услышала ваш разговор. — Уголки её алых губ взмыли вверх. Я живо представил себе, как эта стерва стоит у входной двери и слушает наш разговор. — И? — процедил я, чувствуя, как все закипает внутри. — Зачем ты соврал, что изменил ей? Мы ведь переспали ещё до ваших с ней отношений. — Ухмыльнулась девушка, внимательно смотря в мои глаза. — Не твоё дело, — огрызнулся я, устало скользя взглядом по кухонной мебели. В воздухе появился аромат только что приготовленных блинов, а в памяти всплыло пятнадцатое января, когда я поздним вечером развлекался с Аней у неё в спальне. Тогда я думал лишь о том, чтобы удовлетворить свои потребности. — Этакая ложь во благо, — угадывающе произнесла Аня, нарочно игнорируя мои слова. — Не знала, что ты из благородных. — Послушай меня внимательно, — ухватил Анну за худое запястье и резко притянул к себе, — я не собираюсь сюсюкать тебя, не собираюсь жениться и жить вместе с тобой, я тебя не люблю и ты вызываешь у меня только отвращение. Уяснила? С чего ты вообще взяла, что я захочу этого ребёнка? У меня есть деньги, ты знаешь, я мог бы дать тебе их и настоять на аборте. Я выжидающе смотрел на неё, все острее ощущая желание очистить свой желудок от двух чашек кофе. Симонова, кажется, не ожидала услышать от меня таких слов и потому просто стояла, открыв рот от удивления. С каждой секундой тишины её глаза блестели все больше и я ждал того момента, когда по её щеке скатиться слеза. Но этого не произошло. Вместо этого она развернулась на каблуках и вылетела из кухни со скоростью света. Облегченно выдохнув, я облокотился руками о кухонный стол и устало прикрыл глаза. Через пару минут я понял, что если не лягу поспать сейчас же, то попросту упаду. Меня разбудил звонок в дверь. Неловко потянувшись, я поднялся с мягкого дивана и протер слипшиеся глаза ото сна. Я сглотнул слюну и тут же услышал урчание живота. — Дарова, — хохотнула Настя, отталкивая меня ладошками и вваливаясь в квартиру. Тяжело вздохнув, я недовольный поплёлся за ней в гостиную. — Ты что, неандерталец? Живешь, как в пещере, ей Богу! — Она резко отдёрнула шторы, пропуская в комнату неяркие лучи заходящего солнца. — Я вообще-то спал, — фыркнул, прищуриваясь. — Время шесть часов, с тобой все нормально? — Вопросила сестра, приближаясь ко мне. Её ярко-красные волосы резали глаза и потому я просто упал на диван, схватившись руками за голову и опустив взгляд в пол. — Хэй, ты чего? — Её рука легла ко мне на плечо и несильно сжала его. — Мы расстались, — прошептал я, ожидая того, что Настя не расслышит, переспросит и я смогу солгать ей. — Мне жаль, — девушка села рядом. Я повернул голову на неё, замечая грустную и сочувствующую улыбку. — Расскажешь, что произошло? — Честно говоря, даже не знаю как тебе все рассказать, — усмехнулся я, облизывая пересохшие губы. Я пытался материализовать свои мысли в слова, но безуспешно. На протяжении пары минут я просто молчал, потому что не мог открыть рот. Язык будто прилип к нёбу. — Давай сделаем так, — девушка ласково коснулась рукой моей щеки, — я мигом сгоняю в пекарню за углом, куплю кофе с круассанами и мы поговорим. Чувствую, без этих ингредиентов нам никак. Проводив сестру непонимающим взглядом, я шумно выдохнул и уверенным шагом направился в ванную комнату, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Настя вернулась через десять минут, держа в руках бумажный пакетик с вкусной выпечкой и поднос с двумя стаканчиками кофе. — Знаешь, — внезапно начала девушка, прерывая пятиминутную мертвенную тишину, — как только ты расскажешь, станет легче. Нахмурившись, я кивнул и выложил сестре все, что было у меня на душе. Я рассказал практически все, что связано с Гриневской и мне, честно говоря, совсем не стало легче. Я бы даже сказал, что стало хуже. Теперь в глазах сестры я вижу какое-то отвращение, гнев и омерзение. Ладно, может мне и показалось. — А эта Аня точно беременна? — Отрешенно протянула Настя, поднимая взгляд на меня, — то есть, вдруг, она тебя обманула, потому что хочет быть с тобой? Ты видел тест или был на приеме у врача вместе с ней? И вообще, ты занимался с ней се... — Насть, — ворчливо пробурчал я, потирая переносицу пальцами, — я вообще не знаю, что делать сейчас. — Для начала тебе стоит отвезти эту девушку к врачу, чтобы знать все точно, — убежденно проговорила сестра, поднимаясь из-за стола. Она облокотилась спиной о кухонную стенку, сложила руки у груди и задумчиво посмотрела на меня, будто вовсе не видя. — Если окажется, что она все-таки беременна, то тут ты сам должен решать, что делать: растить ребенка в полной семье или же оставить его на мать и помогать материально. А если она не беременна, то ты сможешь вернуть Алёну, не думаю, что она против будет. — Она не вернется ко мне. — Почему это? Я общалась с ней буквально позавчера, и она была запредельно счастлива с тобой. — Нахмурилась девушка. — Перед тем, как расстаться, я солгал, что изменил ей с Аней, — поджал губы и стеклянными глазами уставился на сестру. — Ты дебил, — гневно вскрикнула Соколовская, прожигая во мне дыру, — ты просто дебил! Как ты мог такое сказать? — Блять, да я соврал, чтобы ей не было так больно, — грубо выкрикнул я, ударяя кулаком по столу, — понимаешь? Я хотел, чтобы она ненавидела меня, а не страдала из-за того, что любит и не может быть со мной. — Страдалец нашелся, — она театрально похлопала в ладоши, — молодец, что сказать. Гениальный план. Только вот ты сделал ей ещё хуже. Думаешь, ей будет легко жить с этой ненавистью? Если окажется, что Аня не беременна, то ты, конечно, захочешь вернуть Алёну, но она не поверит тебе, когда ты скажешь, что не изменял ей. С минуту я просто смотрел на краснеющую сестру, а затем уронил лицо в собственные холодные ладони. Черт, а ведь она права. Алёна ни за что не поверит мне. Я сам поставил крест на наших отношениях. — Теперь, братец, тебе остается только надеяться, что Аня не беременна, и Алёна все же сможет простить тебя, — Настя снова положила руку мне на плечо, — в любом случае, держись. — Забавно, — горько усмехнулся, прикусывая губу, — даже не думал, что мы расстанемся вот таким образом. — Согласна, — хохотнула сестра, — лично мне вообще кажется, что твоя ситуация пипец как похожа на тщательно продуманное кино. Правда, у сценаристов ужасное чувство юмора. Конечно, это плохое сравнение, но запомни мои слова: многие фильмы заканчиваются или свадьбами главных героев или просто поцелуем. — Странно, почему-то мне постоянно попадаются фильмы, которые заканчиваются смертью или разлукой. — Сплюнь, — она отвесила мне легкий подзатыльник и засмеялась, обнимая меня за шею тёплыми руками, — все у тебя будет хорошо. Я ничего не ответил.