POV Евгений Соколовский
— Советую тебе отпустить её, — спокойно проговариваю, смотря прямо в широко распахнутые глаза незнакомого парня. Все мое тело напряжено, спина выпрямлена прямой струной. Глубоко вздыхаю: мне просто необходимо больше воздуха, чтобы контролировать нахлынувшие эмоции. Мною овладевал гнев. — А ты кто вообще такой? — Прохрипел пьяный юноша, с презрением смотря прямо на меня. Его рука до сих пор покоилась на оголенном плече Алёны. — Отвали. Она не против. — Он тоже был не против? — Небрежно кивнул в сторону облокотившегося спиной о стену Вовы Морозова: лицо парня было всё в крови. На секунду мне показалось, что он сейчас просто упадёт. — Отойди от неё, повторяю тебе в последний раз. Юноша поднялся с корточек и направился прямо ко мне на шатающихся ногах. Было видно, что ему тоже хорошо досталось: верхняя губа разбита, правый глаз распух. В это время я следил взглядом за тем, как Морозов взял себя в руки и подскочил к Алёне. Его лицо выражало крайнюю взволнованность — она была ему дорога. Стало немного легче, потому что теперь Гриневская хотя бы не в руках этого подонка. — Ты видно нарываешься. — Ухмыльнулся я, сжимая руки в кулаки. Дыхание перехватывало буквально каждый шаг, который я делал навстречу незнакомцу. Перед глазами все плыло туманом, но я мог контролировать себя. Уж что-что, а это делать я умел искусно. — Сам напросился. Я втянул воздух через нос, чувствуя необыкновенную уверенность. — Что происходит? — Звучит позади меня незнакомый мужской голос. — Максим, что ты натворил? Рядом появился высокий мужчина примерно моего возраста в бежевой атласной рубашке и джинсах в компании нескольких охранников в черных костюмах. — Я? Артём, да я просто хотел познакомиться с девушкой, но потом накинулся вон тот, — парень указал пальцем на Володю, который все также находился рядом с Алёной: она сидела на асфальте, уставив испуганный взгляд прямо в меня. — И этот мужик тоже пришёл её защищать. — Указал на меня. — Уходи из моего клуба сейчас же. — Твердо отчеканивает мужчина, смотря прямо в глаза пьяному парню. Про себя я подметил, что они скорее всего друзья, и этот Артём явно был более адекватным. — Девушка явно не хочет с тобой общаться. За ней уже пришли друзья. Максим злобно сверкнул взглядом в сторону Алёны, отчего та заметно вздрогнула: — Зря ты со мной так, красотка, лишила себя удоволь... И я ударил его кулаком прямо по лицу. Кажется, сломал ему нос: парень скрючился пополам и громко закричал куда-то в землю. По моему телу приятной волной распространялось тепло. В этом поступке я был уверен больше, чем в каком-либо другом за очень долгое время. Подбежала охрана, поднимая с земли этого Максима, и увела его в помещение. До меня ещё доносились его возмущенные крики, когда я бросился к Алёне. Морозов пытался поднять её на руки, на что та упрямо качала головой. — Брось упрямиться, — недовольно фыркает парень, касаясь предплечья девушки. Гриневская откидывает влажные волосы за спину, прислоняясь спиной к каменной стене. Было заметно, что она сильно измотана и напугана. — Володь, я не инвалид, — резко бросает она, облизывая губы. Смотрит прямо на него, проглатывая слюну. Её худое тело дрожало. На улице было от силы пять градусов. Короткое блестящее платье едва прикрывало интимные места и слава Богу, что Вова догадался отдать ей свой пиджак. Я подумал о том, как казалось бы умная Алёна согласилась надеть такую откровенную вещь. — Да и ты сам получил. Алёна вздрогнула, натыкаясь взглядом на меня. — Не смей возражать, Гриневская, и просто дай тебя поднять на руки, — Строго велю я, присаживаясь на корточки около неё. Она секунду смотрит в глаза, а затем кивает. — Умница. Она жмется ко мне, утыкаясь носом в вспотевшую шею. Легкое тело в моих руках дрожит от холода и пережитого ужаса, а я чувствую тепло и облегчение от того, что любимая девушка в безопасности. — Постойте, я лично вас троих довезу. — Доносится позади от загадочного владельца клуба. — С чего такие услуги? — Хмурюсь, скользя взглядом по острым чертам мужского лица. Честно говоря, он вызвал у меня недоверие сразу, как только появился. — С чего такая предвзятость? — Парирует мужчина, непринужденно ухмыляясь. — Евгений Александрович, а как же остальные ребята? — Морозов подтирает кровь с губы. Я набираю в легкие воздух, чтобы не позволить гневу вновь завладеть моим рассудком. Усталость давала о себе знать. В очередной раз за последние пятнадцать минут испытываю благодарность случаю за то, что решил посреди ночи сходить за газировкой, а затем и обнаружил пропажу всей школьной группы. Никто не знает, какое беспокойство я тогда испытал, но особенно — когда дошел до номера Гриневской. — Все уже едут в отель на такси. Хватит с вас приключений. Если бы я позвонил Некрасовой на пару минут позже, то все закончилось бы плачевно. — Грубо отзываюсь, сильнее прижимая девушку к себе. Она должна была все слышать, хоть и находилась в полусонном состоянии.***
— Значит, Ваши школьники сбежали? — Хохотнул мужчина, внимательно следя за дорогой. — Как так вышло? — Без понятия, но будут наказаны все до единого. — Строго отвечаю, рассматривая лицо Гриневской, которая до сих пор находилась у меня на руках: бледная кожа чуть блестела в свете многочисленных фонарей, мелькающих за окном, алые губы приоткрыты, черные реснички подрагивают. Её маленькие ладошки забрались ко мне под футболку, согреваясь. — Мне очень жаль, что так вышло. — Артём Кузнецов, как выяснилось из разговора, владеет несколькими ночными клубами в Москве, включая сегодняшний. — Максим полный недоумок. Мы друзья с детства, вот я и пускаю его к себе. Я следил за сменяющимся за окном пейзажем, ничего не отвечая, но затем заметил заинтересованный взгляд карих глаз, устремленный в зеркало заднего вида: он был направлен прямо на меня, а затем спустился на Алёну. — Что-то не так? — Осведомляюсь я. — Нет, все так, — слышится с водительского сидения тихий голос. — Просто я не понимаю, как такая милая девушка могла попасть в такие неприятности. — Да, у нее талант вляпываться в такие дела. — Смеется сидящий рядом со мной Морозов. Все то время, пока мы едем, он наблюдал за ночной Москвой и лишь изредка поглядывал на девушку. Вова явно волновался за неё. Четверть часа спустя дорогая иномарка останавливается возле главного входа в гостиницу. Я облегченно вздыхаю, мечтая поскорее уложить Алёну в кровать. Ей нужен отдых. Как и мне. По моему телу проносятся мурашки, когда девушка медленно открывает глаза и исступленно смотрит на меня. — Приехали? — Шепчет. Киваю. Она прикусывает нижнюю губу в обычной своей манере, аккуратно сползает с моих коленей, открывает тяжелую дверь и осторожно выходит на улицу. Морозный воздух сразу заполняет салон машины. Артём выскакивает за девушкой и мчится по ступенькам: — Алёна, подождите! Вместе с Вовой я выхожу из машины и следую за ними, сомнительно косясь на мужчину. Где-то внизу моего живота завязывается тугой узел. На зубах что-то скрипит. "Неужели ревность, Соколовский?". Он что-то ей говорит, протягивает визитку и быстро уходит обратно в машину, сопровождая меня кивком. — Куда ты? — Догоняю смущенную девушку, чьи щеки горят красными пятнами. Казалось, что от бледности не осталось и следа. — В номер. Можешь не волноваться, не сбегу. — Бросает она через плечо, и скрывается за дверью. Володя смотрит на меня сощуренными глазами, будто пытаясь прочесть эмоции на моем лице, а затем проскальзывает за дверь из темного дерева. Холодный воздух освежает меня, хотя на груди до сих пор чувствуется тепло юного тела. Я внезапно ощутил мучительную жажду и желание выпить горького пива. В ушах звенит. Костяшки пальцев жжет, но я только жалею, что не сломал этому уроду ещё и руку. *** Мне просто необходимо узнать, что с Гриневской. Наручные часы показывают половину четвертого утра. За окном ещё темно. Когда за окном ночь, разговоры даются проще, потому что тайны умеют существовать лишь во тьме. Ночью все загадочней, интимней. Ничего не видно, ничего не слышно. Ты лишь чувствуешь холодное дыхание откровений и тайны на коже. Я не стучу, а просто тихо открываю дверь и прохожу по короткому тёмному коридору в небольшую комнатушку с двуспальной кроватью посередине, парой прикроватных столиков, телевизором на стене и широкими окнами, зашторенными зелёной тюлью. Мой взгляд натыкается на девушку, выходящую из душа: светлые волосы забраны в высокий хвост, на груди перевязано белое полотенце, по бархатной коже стекают капли холодной воды. В моем горле пересохло. Я прислонился головой об угол, скользя взглядом по идеальным чертам юного лица. Не замечая меня, Алёна подошла к краю кровати, сняла полотенце и обняла себя руками. Её взгляд была устремлён куда-то в стену, на которой висел простенький пейзаж. На девушке были лишь серые спортивные трусики, подходящие к спортивному топу, в котором она была вчера вечером в поезде. Гриневская сжалась, как маленький испугавшийся котёнок, и я сразу понял, что она вспоминает отвратительную ситуацию в клубе. Я сам не понял, чем руководствовался, когда подошёл к Алёне со спины и крепко обнял её. Прижимаясь к её обнаженному телу, я не чувствовал похоть или желание заняться с девушкой любовью. Основной целью было утешить её. Мне было точно достаточно хотя бы надеяться, что моё присутствие успокоит её. Я чувствовал, как она крепко прижимается ко мне, лишь сильнее напрягаясь. Слышал то, как она громко дышит и ощущал то, как быстро бьется её сердце под моей рукой. Эти минуты, что мы стояли в тишине показались мне мимолетными. В следующее мгновение девушка резко разворачивается ко мне лицом и прижимается щекой к моей груди. Тёплые слезы капают мне на футболку, её плечи дрожат. Мне хочется осуждать Алёну за необдуманные поступки, чтобы предостеречь от их повторного совершения. Но я просто стою и крепко обнимаю девушку, ощущая подушечками пальцев уже сухую мягкую кожу, покрывшуюся мурашками. — Гриневская. — Шепчу я ей в ухо, распуская её длинные золотистые волосы из хвоста. — Успокойся. Я рядом, ты в безопасности. Она хнычет мне в грудь, обвивая меня за талию руками. Я закрываю глаза, медленно поглаживая её волосы, и дальше просто молчу. Мне не хочется больше ничего говорить, да и она, наверное, не желает что-либо слышать. Мой подбородок утыкается ей в макушку, я вдыхаю вкусный родной аромат её волос. — Прости, — шепчет она, сжимая пальцами мою футболку. Пытается вырваться, но я не готов её отпустить. Просто не могу прервать то, чего мне так отчаянно не хватало буквально вечность. Алену устраивает это решение и она сильнее прижимается ко мне. На стене быстро тикают часы. Будто бы в такт моему сердцу. Какое банальное, но точное сравнение. Она отстраняется от меня, поднимая подбородок чуть выше. Я смотрю в её карие глаза, ощущая как стены комнаты стремительно сжимаются вокруг меня. Она такая красивая, такая беззащитная и хрупкая, что напоминает мне хрустальную статуэтку. Её алые губы дрожат. Холодные тонкие пальцы касаются моей щетинистой щеки, моё дыхание сбивается, как у девчонки при первом поцелуе. — Я не должна. — Шепчет мне в губы. — Алёна, — стук в дверь. Взгляд Гриневской мгновенно холоднеет, она заправляет прядь волос за ухо, отстраняется от меня и пропадает в ванной. Через несколько секунд она входит в комнату в белом махровом халате, не смотря на меня, и открывает дверь Морозову. — Я пришёл проведать тебя. — С порога заявляет парень, без приглашения проходя в номер. Его внимательный взгляд тут же находит меня и с раздражённым замешательством перелетает на девушку. — Я помешал? Алёна складывает руки на груди: — Вовсе нет. Евгений Александрович уже уходит. Вова хмурится, ближе подходя к девушке: она делает шаг назад, вжимаясь в угол деревянного комода. — Лёль, я все знаю, хватит, а? — Как-то злобно бросает парень. Его светлые волосы в тусклом свете ламп кажутся каштановыми, изумрудные глаза блестят. — Твоя сестра переживает там за тебя, а у тебя тут роман с учителем. Во мне проснулся гнев. Сначала ситуация в клубе с тем подонком, теперь ещё один идиот решил поиздеваться над Алёной. Сделав пару шагов вперёд, я оказался прямо перед Володей, смотря ему прямо в глаза. — Морозов, следи за языком. — Четко проговариваю я, становясь между Алёной и Вовой. Чувствую вставший поперёк горла неприятный комок. Кулаки начинают чесаться. Сейчас, когда я измотан поездкой в душном поезде, бессонной ночью и чертовыми разборками моё умение сохранять трезвость ума ослабевает. — Да, подерись ещё с ним, Соколовский. — Устало фыркает девушка, становясь между мной и Морозовым. В помещении становится жарко или мне просто так кажется. — Хватит, уходи. — Алёна, — зовёт её Володя. — Ты что, не понимаешь, что это неправильно? Она взрывается: — Может, я сама решу, что правильно, а что – нет? И вообще, моя личная жизнь не касается ни тебя, ни моей сестры. Щечки и кончики её ушей краснеют. Она дышит тяжело и протяжно. Ей наверняка тоже кажется, что в помещении становится душнее. — Уходите вообще оба. Сейчас же. — Она тяжело вздыхает, разворачивается на носках и уходит в ванную. Раздаётся хлопок двери. Я проглатываю солёную слюну и быстро покидаю номер. Мне здесь больше делать нечего. Сегодня предстоит сложный день.