***
— Кто его намазал маслом? — Чимин выглядит угрюмее, чем в принципе можно. Он не особо понимает, какого хрена Кардосо обмазали какой-то блестящей особо ярко в свете софитов хренью, так еще и раздели, хотя Чимин просто делает анонс для их новой коллекции, которая должна выйти в свет в следующем месяце, и представить он должен далеко не рельефное тело Адриана, а одежду. В частности, новый вельветовый пиджак цвета бургундского вина для мужчин. — Господи, уберите это. Чимин ждет, пока Кардосо забирает разочарованная Мэри. Подходит к своему столику и отпивает из бумажного стаканчика кофе. А потом ненароком бросает взгляд в сторону Чонгука, которого тоже Чимин должен отснять для нескольких луков. Почему-то фраза Жаклин «берем его на показ» впервые в жизни оказалась полной ложью. Чонгук остался не только на показ на неделе моды в Нью-Йорке, но и теперь представлял луки Гуччи на предстоящих неделях моды в Лондоне, а затем и в Милане, как полноценный адепт их бренда. Они, кстати, даже успели уже как бы заново познакомиться на том семейном ужине после того, как Чимин закончил с неделей моды. И если быть честным, то Чимин действительно не почувствовал какого-то разочарования или злости, когда Чонгук умолчал о том, что ему пришлось спать с их директором, чтобы попасть в этот Gucci. Потому что, ну, кто будет рассказывать добровольно родителям о таком? Только было и не очень хорошее развитие событий. Чонгук стал всё чаще вызываться в кабинет к их креативному директору. И Чимина это немного напрягало, потому что в общем и целом, Чонгук был славным малым. Он был немного наивным и порой слишком наглым, но даже это Пак считал какой-то милой частью характера сводного брата. Он очень вежливо вел себя с Элин, и это тоже было веским поводом относиться к Чонгуку, как к хорошему ребенку, потому что Элин была сама далеко не подарком. — Чимин, — Пак вздрагивает, потому что из-за раздумий по поводу Чонгука он не заметил, как тот самый Чонгук подошел к нему сзади, практически кладя подбородок ему на плечо. — О, боже, Чонгук, — Чимин выдыхает, а Чонгук отшучивается. — Можно просто Чонгук, — и смеется, глядя на то, как старший закатывает глаза. — Я поговорить хотел. — Хорошо, только давай после фотосессии, ладно? — Пак видит, как Мэри зовет его на площадку. Чонгук как-то странно опускает голову и кусает губу, но у Чимина, к сожалению, нет так много времени, чтобы беседовать с кем-то. Он похлопывает Чонгука по плечу, возвращает стаканчик обратно на столик, а потом идет на площадку. Он сосредотачивается полностью на работе, изредка давая Адриану указания, потому что тот уже столько лет работает с Чимином, что почти угадывает по его выражению лица и жестам, как ему правильнее встать. И только когда Кардосо сменяет Чонгук на месте модели, Чимин взглядом исключительно фотографа видит сомнения и какую-то задумчивость на лице Чона. Он делает несколько замечаний Чонгуку, напоминая о том, что он работает, поэтому пусть сконцентрируется именно на работе. — Чонгук, — Чимин подходит к младшему после окончания съёмки: — хочу просто сказать, что здесь, в первую очередь, главное — это работа. Ты должен думать только о ней, и все переживания, не связанные с нею, не имеют тут никакого значения, — Пак не хочет быть жестким, но в этом месте Чонгуку лучше бы понять, что здесь пирамида Маслоу работает несколько иначе. — Особенно если ты хочешь остаться здесь надолго, — он делает паузу, а потом смотрит на нечитаемое выражение лица Чона: — что с тобой? — Нет, ничего, — голос младшего как-то сходит на тон ниже, и Чимин чисто интуитивно улавливает что-то неладное: — спасибо, я пойду. Чимин проглатывает слова, потому что…ну, не его это дело.***
— Слушай, Чимин, — Дженни задумчиво отодвигает от себя тарелку с лазаньей, обращая испытующий взгляд на евшего в спокойной обстановке мужчину: — слышал о пополнении у дизайнеров? — Эрика родила? — флегматично интересуется Чимин, продолжая есть тушеные овощи. — Да я не буквально. Опять ты нихрена не слышал, да? В отделе дизайнеров новенький, Мин Юнги, — и Дженни замолкает, сверля взглядом равнодушного к потрясающей новости Чимина. — Ну-у, Чимин. — Ну, и? Что с ним не так? — Да всё. Он не нравится Тэхёну, — говорит Дженни и опять ожидающе смотрит на Пака. И в этот раз фраза имеет глубокий смысл для Чимина. Он медленно отрывается от своей тарелки, и торопливо проглатывает, когда осознание спускается на него сверху. — Новенький. Дизайнер. Не. Нравится. Тэхёну, — проговаривает скорее для себя Чимин. — Именно, — заключает торжественно Энсел. — Забавно, что, так не удовлетворил в постели? — громко с насмешкой осведомляется Чимин, а Джен шикает на него. — Думаю, если бы не удовлетворил, он бы его просто не взял сюда, — отрицает Дженни. — Вот именно, что он принят на работу, но Тэхёну он дико не нравится. Я только сегодня смотрела, как он заставил его принести ему кофе. — Чего? — Чимин аж давится слюной, глядя на развеселившуюся девушку. — Да, он даже мне сказал не идти никуда, и позвал Юнги, чтобы отправить того за кофе, — под конец Дженни всё-таки начинает хихикать. — Он точно дизайнер? — насмешливо интересуется Чимин. — Да, Сара называет его их новым гением, — кивает Дженни. — Работы, говорят, просто изумительны. Поэтому все задаются вопросом, как же он попал сюда. Чимин многозначительно хмыкает. Забавно. — Может, из богатеньких? — Не-е-е-т, — Энсел недоверчиво кривит губы: — у него здесь даже никого нет. Приехал учиться в США из Кореи сам. — Тогда это еще интереснее. А на следующий день Чимин сам видит этого уже известного всем отделам Мин Юнги. Для Чимина он похож на воробушка, и это была самая первая ассоциация у Пака, когда он увидел влетающего в холл их офиса новичка. Растрепанные черные волосы, немного помятый видок, видимо, Юнги проспал работу. Но на Чимина парень все равно производит приятное впечатление, потому что у Юнги донельзя привлекательное лицо. Чимин в принципе любит красивых людей, на таких смотреть приятно, а когда такие умудряются выглядеть симпатичными даже когда не выспавшиеся, то это еще лучше. Он смотрит, как тот поднимается по эскалатору, отмечает удачное сочетание стандартной белой футболки с олдскульными синими джинсами, а потом мысленно сочувствует Юнги, которому точно влетит. Юнги знает, что его убьют, ну, или прибьют в лучшем случае, когда Жаклин, первая ассистентка их креативного директора, говорит, что тот его зовет. — Вызывали? — Юнги осторожно стучится в кабинет Тэхёна, не решаясь войти. — Заходи уже, — язвительно произносит Ким. — Слышал, что ты сегодня опоздал. И это уже второе твое опоздание за эти четыре дня, — Тэхён тут же отвлекается от отчетов, поднимая взгляд на вошедшего Юнги, быстро пробегаясь взглядом по кипельно-белой футболке и свободным светлым джинсам. — Мне жаль, — произносит Юнги, чуть опуская голову. — А мне нет, — пропевает Тэхён, вставая и огибая стол, а потом присаживается на его край. — Ведь у меня есть отличный повод уволить тебя, верно? Юнги поспешно поднимает взгляд на директора. Ну, нет. — Такого больше не повторится, — говорит он тихо. — Знаешь, что я больше всего ненавижу? — интересуется Тэхён, и не дожидаясь ответа от Юнги, отвечает: — плагиат, ложь и опоздания. Юнги кусает губу. — Ты же не думаешь, что ты какой-то особенный? — спрашивает с усмешкой Тэхён: — я могу тебя уволить и найти тебе на замену других, не хуже тебя. Возможно, даже в каких-то местах, — Тэхён делает многозначительную паузу: — получше. — Например, в вашей кровати? — не удерживается Юнги, а потом ужасается своему языку, тут же захлопывая рот. Повисает тишина, а потом Тэхён негромко смеется, заставляя пробежаться стаями мурашки по спине Юнги. — Да, именно там, — парирует он насмешливо. — Мне правда жаль, Тэхён, я обещаю, что такого больше не повторится, — повторяет настойчиво Юнги, а Тэхён коротко выдыхает. — Ещё одно опоздание, и можешь сам написать заявление об уходе, — произносит он, возвращаясь к своему рабочему месту. — Хорошо, — бурчит Мин, выходя из кабинета. — И больше не смей надевать эти кошмарные джинсы, Мин Юнги, — доносится ему напоследок. Юнги чертыхается, мысленно проклиная Тэхёна. Исключительно умом он понимал, что ему бы быть тише воды и ниже травы, потому что Тэхёну он не понравился с того самого момента, как он вышел из кабинета Миранды с копией договора на работу. Ким, кажется, был взбешен и очень отвратительно-язвительно отозвался о внешнем виде Юнги. И если сперва Юнги подумал, что дело в том, что Тэхёну не понравилось, что Миранда приняла работника к себе без него, то чуть позже ситуация прояснилась. Но и сам Юнги, к тому же, был в отвратительном расположении духа, потому что то, что вынудило его прийти на собеседование в дом Gucci — увольнение из LCN. Юнги вообще ничего не понял из тех претензий, которые ему предъявили, прежде чем объявить, что он уволен. За плагиат. Какой к черту плагиат? И вот теперь он работает здесь. Юнги фактически мог сказать, что все складывается не так плохо, как казалось ему, потому что Миранда Шелдон, главный дизайнер дома Gucci, лично предложила ему прийти на собеседование. Вот только Юнги осознал, что он вляпывается в чертово дерьмо, когда Миранда придвинула к нему договор, перед этим произнеся «с этого момента тебе придется лезть из кожи вон». И на второй день Юнги понял, почему. Ким Тэхён был воплощением самого грубого отношения к своим работникам, в частности Юнги, который получил за один присест критики больше, чем за всю свою жизнь, когда приложил руку к созданию одного из луков для их коллекции. Тэхён вынуждал его быть собственным мальчиком на побегушках, требуя, чтобы он приносил все отчеты. И не только своего отдела. А на второй неделе потребовал от него латте макиато, при этом предварительно велев своей ассистентке не ходить за кофе. Мину пришлось проглотить колкие слова, потому что раз он хочет остаться тут, ему придется тяжело и тяжело стараться. Даже если вся суть стараний заключается в покупке для директора кофе в ближайшем Старбаксе. Однако был кое-какой момент. Юнги ощущал себя странно, но ненависти к Тэхёну он вовсе не испытывал. То есть, он не мог полноценно ненавидеть мужчину, потому что непроизвольно он рождал в нём профессиональное уважение. Тэхён был отвратительным в отношении к нему, но когда дело касалось работ и превью, его критику и замечания сложно было назвать необоснованными. Юнги буквально начинал видеть после слов Кима ошибки и недочеты, даже если не в своих, но в чужих работах. И был еще один смущающий момент: Юнги чувствовал себя странно, потому что скандалы Тэхёна, известные всей фэшн-индустрии, не вызывали в нем отвращения. И это было, ну, уж слишком странно. Не то, чтобы Юнги был личностью с тонкой душевной организацией, скорее, его душевная организация вряд ли представляла из себя что-то дельное, но никогда подобного стиля жизни не одобрял. Зато Тэхён в итоге вызывал у него только уважение***
Сегодня был последний день съёмки анонса, когда Чимину позвонил отец и вновь позвал в гости — у Кэтлин был день рождения. Пак не видел причин отказывать, к тому же, было бы слишком грубо игнорировать такой важный день для мачехи, особенно если учитывать, что следующий день рождения она отмечать будет уже с другим мужем. Не то, чтобы Чимин надеялся на подобное, но он крепко держал в памяти, что это четвертый брак отца за четыре года. Он отвечает на сообщение отца, а потом его зовут на площадку, потому что все готово. Чимин берет свой Canon в одну руку, обходя стоящего на помосте Чонгука, и поправляя сам на нем пальто свободной. — Сядь на край стула, да, вот так, и согни ногу в колене, — говорит Чимин, щелкая затвором. Чонгук смотрит прямо в камеру, и Чимин велит тому прикрыть чуть глаза и сделать взгляд более томным. Он ловит камерой пронзительный взгляд темных глаз Чонгука, мысленно думая о том, что Чонгук вовсе не ребенок, как думалось до этого Чимину. — Приподними руку, нет, не заводи её назад, — говорит он, когда Чон вновь возвращается на площадку, сменив пальто на другое, насыщенно-красного цвета и более длинное. Вновь щелкает, чуть смещаясь вправо. Чонгук облизывает губы, когда они пересыхают, и этот момент удачно запечатляется ловким глазом камеры. Чимин сам внезапно сглатывает, когда Чонгук запрокидывает голову чуть назад, засовывая руки в карманы черных обтягивающих джинсов и глядя прямо в камеру. По крайней мере, так уверяет себя Чимин. — Хорошо, закончили, — говорит Найл, когда Чимин с Чонгуком снимают последний лук. Чимин понимает, что ему стало чуть-чуть жарче в помещении, чем было до этого. Чонгук идет снимать макияж и одежду, а Чимин возвращается к экрану, чтобы проверить снимки и найти лучшие. Он зависает, глядя на ту фотографию, где он случайно фотографирует Чонгука, когда тот облизывает губы. Он даже перестает концентрироваться на мысли «выбираю наиболее выгодные ракурсы для рекламы одежды», потому что он скользит взглядом по тонким губам и розовому языку, скользящему меж них. Когда Найл с громким стуком кладет камеру рядом с ним, Чимин приходит в себя, тут же пролистывая фотографию. — Есть хорошие? — спрашивает ассистент, и Чимин заторможено кивает. — Да, рекламщикам понравится, — отстраненно говорит он, выделяя лучшие фотографии. Одежды. А не Чонгука. Он вспоминает о дне рождения и подходит к уже переодевшемуся Чонгуку, чтобы спросить у него, когда тот появится. — Ну, сегодня было лучше? — спрашивает младший, улыбаясь. Чимин кивает. — Да, вообще отлично, — говорит он, разминая шею. — Слушай, ты… Его перебивает голос Тэхёна, раздающийся позади него. — Уже закончили? Чимин удивляется, разворачиваясь к их креативному директору. Тот редко посещал их съёмочные площадки, поэтому его появление действительно нонсенс. — Да, всё, — Чонгук устремляет сияющий взгляд черных глаз через плечо Чимина на Тэхёна. — Удивлен, что ты пришел, — прямо говорит Пак, оборачиваясь к Тэхёну. Тот пожимает плечами. — У меня тут дела. Поехали? — Чимин хмурится, понимая, что Ким обращается к его, на секундочку, младшему брату. Пусть и сводному. — Погоди…те. Чонгук, сегодня у твоей матери день рождения, помнишь ведь? — спрашивает торопливо Чимин, неодобрительно щуря глаза. — Ты приедешь? Чонгук пожимает плечами. — Если успею, — говорит он, мягко улыбаясь. — В конце концов, день рождения ведь каждый год, я и в следующий могу прийти, — беззаботно добавляет он, а Чимин вдруг слышит в его голосе интонацию Тэхёна. — Ты серьезно? — Чимин повышает голос. Чонгук удивленно округляет глаза. — И куда это вы собираетесь? С каких пор у тебя есть какие-то дела с моим братом, Тэхён? — Чимин, кажется, допускает грубость в голосе, потому что он видит, как меняется лицо Кима, но ему плевать. — Не твоего ума дело, Чимин, — холодно произносит Тэхён изменившимся голосом. — Идём? — он больше не смотрит на Пака, обращая взгляд на младшего. Тот бросает извиняющийся взгляд на брата, а потом кивает, отвечая Тэхёну. Чимин не хочет следить, но именно это он и делает, направляясь за ними на выход. Тэхён его не видит, либо делает вид, что не видит, потому что он возле машины быстро целует Чонгука, прижимая того к себе слишком близко. А потом отпускает и снимает блокировку с дверей машины, и Чонгук залезает на пассажирское место рядом с водителем, пока Тэхён усаживается за руль. У Чимина, кажется, теряется дар речи. И он может чувствовать только, как сильно бьётся сердце изнутри о грудную клетку, всё ещё оглушенный увиденным.