Больше, чем вечность

position music - house of cards cover

      Тело Санхёка покоилось на прибрежной кромке. Так близко к воде, что накатывающие волны то и дело лизали его ноги, добирались до бёдер и, будто бы в смущении, отступали прочь. Его застывшие глаза были устремлены в небо. В тёмных зрачках застыла мольба вперемешку с отчаянием.       — Драконовы боги, как же я устал! — простонал он, потягиваясь и прикрывая глаза ладонью. Наблюдать за парящим в небе ящером было утомительно.       Самое ужасное, что Санхёк вовсе не завидовал. Его не смущал тот факт, что за пару дней Тэгун научился взлетать без него — это было даже отлично, потому что драконью сущность постоянно тянуло ввысь, а Санхёка с непривычки укачивало. Дело было в другом. Ужас заключался в том, что Санхёк просто боялся — до дрожи в каждой клеточке тела опасался, что Тэгун превратится в человека прямо в воздухе и тогда неминуемое падение погубит его. И не важно, что послужит ему подушкой в таком случае — морская гладь или же белоснежный песок. С той высоты, где парил сейчас дракон, падать было одинаково опасно.       «Я всё слышу», — раздалось смеющееся в голове Санхёка и он сморщил недовольную гримасу. А после, следуя исключительно детскому порыву, показал язык небесам и существу, населявшему их.       — Тоже мне, удивил, — проворчал он и нехотя встал, уходя прочь с палящего солнца в их маленькую лачугу.       «С милой рай и в шалаше», — любила говаривать матушка Санхёка, отдавая очередного сыночка в руки приглянувшейся ей девице. Но могла ли она представить, что её младшему действительно предстоит ночевать палатке из бамбука и широких листьев? Вряд ли. Как и не могла она предвидеть, что «милой» Санхёка окажется чешуйчатое летающее чудовище, размером с их конюшню.       На самом деле Санхёку не следовало жаловаться. Тэгун устроил его наилучшим образом. На выбранном им островке посреди моря не было ни души, но это не помешало старшему буквально за часы соорудить из бамбука сносный домишко, наполнить его найденными неподалёку пряными мягкими травами, превращая весь пол в одну большую кровать. Тэгун притащил фрукты, раздобыл гигантские орехи и без труда выловил рыбу с самым нежнейшим мясом, которое Санхёк когда-либо пробовал. И всё это было так быстро и ловко, что Санхёк не мог сопротивляться и сказать хоть слово возражения. Он чувствовал себя маленьким цыплёночком, которого старались поудобней устроить в гнезде.       Вторая мысль была чуть иной. В моменты, когда Тэгун вновь взмывал в небеса, Санхёк ощущал себя, украденной принцесской. Ощущал физическую потребность в томных вздохах и мечтательных взглядах вдаль. Где же там, суженный? Не плывёт ли к нему на корабле с алыми парусами? Но, нет. Никто не плыл. Потому что его суженный уже был здесь, летал, каждым новым взмахом крыла заслоняя солнце.       Но на самом деле Санхёк действительно устал. Ему хотелось вновь понежиться в ванной с подогревающейся водой, поспать в обычной постели, не опасаясь нашествия скорпионов и тарантулов. Ему хотелось печёного мяса и, чёрт возьми, той сомнительной каши, которую готовили в обители Хакёна. Он уже буквально мечтал об этой вязкой массе с мерзковатой консистенцией. Но всё это только до момента, когда Тэгун вновь оказывался рядом с ним, уже в человеческом обличии.       — Скучал? — мужчина подошел ближе, всё ещё оставаясь полностью обнажённым. Конечно, они вернулись на берег за одеждой после первого полёта, но Тэгун теперь показательно игнорировал эти «человеческие тряпки».       — Вот ещё! Ты же и так постоянно в голове моей обитаешь, — фыркнул Санхёк, показательно отворачиваясь к импровизированному окну их лачуги.       На самом деле, ему жутко хотелось смотреть на Тэгуна. И не только смотреть. Хотелось касаться его, изучать взглядом и самыми кончиками пальцев, языком и учащённым дыханием… Он не смотрел на своего дракона лишь потому, что жутко смущался своего нескончаемого желания. Конечно, он был молод и полон сил. Его, как и любого подростка, вроде как сама природа обязала быть жаждущим секса в любое время дня и ночи. Но такой поток страсти, который вызывал Тэгун, всё же казался Санхёку чрезмерным.       — Пошли к водопаду? — руки Тэгуна накрыли плечи Санхёка и тот против воли поддался этому нежному касанию. Так и не поворачиваясь, он прислонился спиной к груди любовника. Та была горячей, будто бы напитанной солнцем или же…       — Слушай, Тэгун, а ты у меня случаем не огнедышащий? — непроизвольно начиная поглаживать чужие кисти, как бы невзначай поинтересовался Санхёк.       — Как знать, — отозвался дракон, оставляя младшего в тревожном неведении. — Ну так что? Ты идёшь или мне купаться в компании русалок?       — Вот ещё, — фыркнул Санхёк и сам повёл Тэгуна в сторону небольшого озера, затаившегося вместе с водопадом в глубине райского острова.       Русалок здесь, как и людей не водилось. И это в принципе только радовало Санхёка. Он уже привык, что может ходить всюду, в чём его родила матушка, стонать в голос, не боясь быть услышанным, и вообще позволять себе всё. Даже самое аморальное и осуждаемое обществом. И всё-таки ему хотелось вернуться назад, хотя бы ненадолго.       — И что ты только забыл в этом логове Хакёна? — в очередной раз удивлялся Тэгун, когда они, укутанные первой вечерней прохладой, лежали в объятиях друг друга. — Уж не наложил ли он на тебя заклятие какое, опасаясь нашего побега?       — Не знаю, — честно признался Санхёк. — Вот только я бы полжизни продал за нашу маленькую комнатушку и дичь, пойманную тобой для меня. Да и за Хонбина я беспокоюсь если честно. Кто его защитит от твоего дурного братца, пока нас нет?       Тэгун не ответил. Но Санхёк и без слов понимал, в чём дело. Тэгун действительно беспокоился, вот только не за постороннего человека, а за Воншика. Санхёку не нравилось это беспокойство, но он сам был виноват, что поднял эту тему, а потому теперь собирался выжать из неё всё максимально полезное.       — Давай слетаем к ним хоть на пару дней. Отметимся, узнаем как дела у всех. Ты с роднёй повидаешься, а потом мы снова сбежим, идёт? — Санхёк даже приподнялся на локтях, чувствуя, что он как никогда близок к тому, чтобы уговорить старшего к возвращению. Заглядывая в расслабленное лицо любовника, видя его хитрый прищур, он уже знал, что от него потребуют взамен.       — Ну же… — Тэгун перевернулся на спину и прикусил губу, не спеша договаривать. Это общение без слов, когда только на грани инстинктов и мыслеформ всякий раз заставляло проникнуться всей глубиной их невероятной связи. — Покажи мне, каким умелым всадником ты бываешь.       И Санхёк показал. Неспешно. Дразня. И неизменно срываясь в страстное и эйфорическое нечто. В конце концов, ему и самому безумно нравилось седлать своего дракона. Во всех смыслах.              А утром Санхёка ждал подарок. На импровизированном столике из универсального бамбука для него был приготовлен нежнейший кусок мяса. Изумрудная белка, вкус которой невозможно было забыть и спутать с чем-то иным. На этот раз поблизости не было ножей и вилок, да и устраивать представление было не для кого, поэтому Санхёк охотно впился в сочную мякоть. Помогая себе вновь отросшими когтями, он отделял самые привлекательные кусочки и отправлял их в рот, не забывая слизывать раздвоившимся языком потёки крови с пальцев.       — Когда ты выглядишь так, то я даже не знаю, что мне хочется сделать: взять тебя или отдаться самому, — признался Тэгун, про которого, кажется, временно забыли. Он с удовольствием наблюдал за своим оголодавшим всадником и мечтал о том, как славно будет впиться в эти перепачканные губы чуть позже. Собрать с них вкус смерти, а после, опьянев, ласкать мальчишку до самого вечера. И после. И так всю жизнь.       — Возьми меня, — предложил Санхёк, наконец прожёвывая особенно большой кусок. — Возьми меня в путешествие до самого замка Хакёна.       — Ты не передумал…       — Воншик так скучает по старшему братику, ты даже не представляешь, — Санхёк состроил умоляюще-сочувственный взгляд. Но на самом деле он надеялся, что Воншику некогда скучать по чужому мужчине и чужому же дракону. И плевать на все родственные связи.       — Это был запрещённый приём, но я согласен, — после недолгого молчания признал своё окончательное поражение Тэгун. — Я не могу пойти против крови и мне действительно нужно увидеть его. Но я всё равно сдерживался, а вот ты! Что тебя тянет туда? Клянусь, я сожру Хакёна, если это всё его проделки.       Санхёк задумался, даже переставая жевать. Всего на мгновение, лишь на одну только секундочку, но ему стало интересно, какой вкус хранит в себе человеческая плоть.              Тёплая чешуя. Чуть мягкая, когда гладишь у глаз, и едва ли не металлическая у хребта. Каменная мощь гребней. Неожиданная нежность кожистых крыл, что, казалось, могли обнять целый мир. Всё это завораживало Санхёка каждый раз так, как будто он видел дракона впервые. Возможно, всё дело было в том, что этот дракон принадлежал только ему. Но Санхёк ничего не мог с собой поделать.       Всякий раз, когда они собирались лететь, Санхёк медлил. Он обязательно оглаживал дракона, будто бы проверяя его материальность. И неясно ему было, что завораживает больше: ни с чем несравнимые тактильные ощущения или же то нетерпение, которым полнится его Зверь, изнемогая от желания взлететь.       Когти Тэгуна вгрызались глубоко в песок, оставляя после себя внушительные борозды, а от чуть приоткрытых крыл создавалась такая привлекательная тень, что в ней мог укрыться не только Санхёк, но и вся его семья. И, будто бы этого было мало, всадника завораживал удивительно длинный хвост его зверя. Тот недовольно бил по воде, поднимая столпы брызг. В этом движении даже мерещилось что-то кошачье, но, кажется, только Санхёку, потому что сам Тэгун на такие мысли лишь недовольно фыркал.       Тэгуну казалось, что в моменты такого восхищённого осмотра он больше похож ни на кота, а на породистого жеребца, которого выставили на рыночной площади на продажу. И это было странное ощущение на самом деле. Потому что никакой конь не посмел бы уничтожить назойливых зевак, а он мог запросто откусить неугодным людишкам головы.       — Нет уж, давай без кровожадности. Я не смогу целовать тебя, зная, что ты сожрал чью-то волосатую башку. Пускай и в облике дракона, — Санхёк застегнул пряжку плаща и всё-таки вскарабкался наверх, привычно устраиваясь меж гребней. — И да, мне неважно, что кровожадным ты хочешь быть в драконьем, а целуемся мы только в твоём людском, потому что… Что ты творишь, чёрт возьми?! Где предупреждение?!       Последнее Санхёк уже кричал, со всей силы прижимаясь к гребню перед собой. Да, он знал что сам перегнул палку со своими речами и наставлениями. Он был неправ и готов был это признать в первые же секунды после того, как дракон оттолкнулся всеми четырьмя лапами от прибрежной кромки, сразу же начиная разгоняться.       Вообще-то Тэгун умел быть и более нежным. Во всех смыслах. Теперь же Санхёк не только испытывал дискомфорт от страха упасть, но ещё и от неприятных ощущений, оставшихся воспоминанием о вчерашнем сексе. Теперь-то он понимал, что Тэгун наверняка осознанно выбрал эту позицию, чтобы теперь Санхёк не мог спокойно сидеть, ёрзал и… жалел о своём желании выбраться с райского островка.       — Садист, — прокомментировал очевидное Санхёк, но даже и грамма негодования в свои слова не вложил. Его всё устраивало.       А уж когда Тэгун перестал дурить, поднялся и чуть сбавил скорость, жаловаться на что-то вообще стало глупо. С высоты птичьего полёта весь мир вокруг ощущался иначе. И даже если большей частью мира сейчас было бескрайнее море и изумрудные островки-капельки в нём, Санхёк всё равно находил эту картину прекрасной. Он захлёбывался чистым воздухом и восторгом, но ещё больше осознанием, что такое счастье может наполнять каждый его день. И дело было не только в полёте, но ещё и в том, каким счастливым ощущался Тэгун, каким благодарным он был сейчас и всегда, зная, кто подарил ему это право — летать.              К моменту, когда на горизонте появился нужный берег с глыбой замка, Санхёк уже не хотел возвращаться на землю. И дело было не только в ощущении небывалой лёгкости, но и в том, как чувствовался Тэгун во время их недолгого путешествия. Он был так близко в мыслях и на деле, что всаднику мерещилось, будто он сам начинает видеть мир драконьими глазами. Будто бы его зрение становилось чётче и ярче в разы. Наверное, ему следовало чаще подниматься с Тэгуном в небо, чтобы прочувствовать всю прелесть этого единения до конца.       «Летим обратно», — попросил он, но даже в мыслях эта просьба вышла лишь робким шепотом. Ощущение тревоги накрывало пледом из тины.       «Уже поздно», — привычно ответил Тэгун в его голове и спикировал вниз.       Площадка, вытоптанная десятками драконов до Тэгуна, с готовностью приняла новую ношу. Санхёк поспешил спуститься вниз и всё ещё слегка покачивался, не умея быстро привыкнуть к неожиданной тяжести собственного тела. Он ждал, когда Тэгун превратится в человека, чтобы подать ему свой плащ в качестве хоть какого-то аналога одежды, то тот не торопился, что только усиливало тревогу Санхёка.       — Тэгун? — неуверенно позвал Санхёк и отступил на пару шагов.       Дракон оглядывался по сторонам, выдавая своё волнение недовольным фырканьем и лёгкими переступанием с лапы на лапу. Он выискивал кого-то и… Санхёк уже догадывался кого именно. Поэтому теперь его больше заботил вопрос не «что происходит?», а «хочу ли я это видеть?». Сознание было исключительно против, оно шелковым голосом шептало о прелести горячей воды в магических ваннах Хакёна. А ноги не желали слушаться.       Когда они подлетали к берегу, у Санхёка и мысли не возникло смотреть на небеса и выискивать других драконов. Зачем, когда у него есть свой собственный? Но оказалось что зря. Потому что «собственный» нетерпеливо рычал, встречая другого снижающегося ящера и — вот же неожиданность! — склонял рогатую голову в глубоком поклоне.       Дракон, приземлившийся прямо перед Тэгуном был чуть больше. На его голове была лишь одна пара рогов вместо двух, но зато по хребту тянулся двойной ряд шипов. Не гребней, а именно шипов — острых и чуть загнутых наподобие клюва хищной птицы. В остальном же дракон был полной копией Тэгуна. Те же чешуйки, тот же цвет и манера двигаться та же. Санхёк перевидал не так уж много драконов на своём веку, но он интуитивно понимал, что далеко не все из них настолько схожи.       Не имея сил стоять, ровно Санхёк привалился к стене замка. Это позже он собирался думать о том, что пыльные рассыпающиеся в крошку камни могут испачкать его любимый плащ. Сейчас перед его носом Тэгун нежно ластился к другому и это было поважнее каких-то там тряпок.       Санхёк старался понять, что же он чувствует, но голова гудела от зацикленной фразы, где Тэгун просил его доверять. И он правда старался делать это сейчас, даже когда драконы соприкоснулись головами, а после по-кошачьи едва ли не синхронно потёрлись о шеи и бока друг друга. Всадник старался переводить эти действия на человеческий лад и… выходило что-то вроде объятий. Вполне законно и уместно. Вот только хвост Тэгуна — такой любимый… обожаемый Санхёком хвост! — совсем уж непристойно обвивал лапу другого дракона, скользил по ней, а после спешил вверх чтобы…       — Хватит! — и если бы ревность Санхёка обрела голос, то он наверняка был бы именно таким: мощным и низко звучащим. Вот только всадник молчал. Точнее молчал только один всадник, в то время как другой, не выдерживая, спрыгивал со своего места меж шипастых гребней. Он не спешил сбегать от массивных существ, которые могли задавить его каждым неверным шагом. — Хватит, я сказал!       Второй приказ прозвучал ещё громче, но грозным его делало не это, а громовой раскат, раздавшийся после. От такого грохота подскочил не только Санхёк, но и заворожённые друг другом драконы.       — Ли Хонбин, если ты снова разобьёшь витражи, то я тебя утоплю! — крик донёсся со стороны башни, давая понять, что Хакён в общем-то не дремлет и за всеми следит также неустанно, как и прежде. Воншик, услышав это, развернулся к окну и угрожающе зарычал.       За последние пару минут у Санхёка возникло столько вопросов, что он продолжал ошарашено молчать и наблюдать за произошедшим. Нашедшие друг друга братья-драконы, неожиданно грозный Хонбин, а тут ещё и Хакён соизволил спуститься вниз, используя для этого старую добрую телепортацию.       — Шики, милый, ты мне что-то хотел сказать? — поинтересовался он, мгновенно материализовавшись на земле. Дракон отрицательно замотал головой. — Вот и ладненько. Тогда кончайте тут это всё драконье и возвращайтесь в человеческое, хорошо?       Хакён говорил довольно миролюбивым тоном и всё-таки вконец опешившему Санхёку мерещилось, что ящер уменьшается под этим сладким голосом. Но нет, ему не показалось, дракон действительно становился меньше. Будто бы таял на глазах, а после и вовсе начинал обретать человеческие черты.       Санхёку доводилось видеть, как обращается Тэгун, а потому и здесь его не ждало ничего нового. Разве что вновь поражал Хонбин. Он дождался момента, когда Воншик потеряет последние намёки на драконий облик, а после прижимался к нему, чтобы мгновенно исчезнуть вместе со своим мужчиной.       —Ну а ты чего ждёшь? — теперь Хакён обращался уже к Тэгуну. — Особой просьбы? Или приказа?       Дракон тяжело выдохнул и после секундной заминки тоже начал принимать человеческий вид. Санхёк хоть ещё и был раздосадован поведением Тэгуна, всё равно поспешил к нему, накидывая на обнажённые плечи свой плащ. Стараясь скрыть нагое тело любовника от любопытного взгляда мага. Всадник совсем не ожидал, что секундой ранее строгий глава школы заливисто рассмеётся.       — Драконовы боги, как же я рад, что с вами всё в порядке! — в словах Хакёна слышалось неподдельное облегчение, да и сам он порядком смягчился, стоило только второй паре покинуть зону видимости. — Идёмте, накормлю вас чем-нибудь.              — А почему здесь так тихо? — Санхёк старался казаться сдержанным, но не отметить пустоту школы было невозможно. Нет, она и раньше не особо-то лучилась жизнью, но теперь им не встретилось, ни одного человека. И даже столовая была пуста, так же как и кухня, на которую их привёл Хакён.       — В связи с новой объявившейся парой, я решил, что будет безопаснее отправить всех подальше от школы, — охотно поделился Хакён, продолжая выставлять на стол припасы еды: овощные салаты, сырое и явно свежее мясо, ещё дымящийся суп с лапшой. У Санхёка слюнки потекли от вида последнего. — Драконы нашедшие своих всадников отправились на задания, другие люди и драконорожденные, не открывшие себя, сейчас находятся… в испытательном походе, так скажем. Последние вернутся или с истинными всадниками или в одиночестве.       — Жестоко, — заметил Санхёк, но слишком уж безразлично. Он не мог ничего с собой поделать — голод и вид обычной человеческой еды расставляли приоритеты за него. Тэгун, кажется, тоже оголодал во время полёта, а потому не спешил вступать в диалог, лишь слушал и вгрызался в сочное мясо.       — Возможно, но там им явно безопаснее, чем здесь. Никогда ещё не видел столь нестабильного мага, — Хакён нервно хохотнул, видимо, что-то припоминая. — Всякое, конечно, бывает. Но вот ты же как-то справился. Как много успел освоить?       Санхёк был так озадачен, что даже перестал жевать. На всякий случай он ещё раз проследил за взглядом Хакёна, но да — тот смотрел на него. То есть и ответа ждал не от Тэгуна, соответственно.       — Не думаю, что я понимаю, о чём ты говоришь… — робко начал он и тут же попытался найти поддержку в лице своего дракона. — Тэгун, может ты хоть что-то понимаешь? Я просто не знаю, чего от меня сейчас хотят и это как-то…       — Без понятия, — пожал плечами Тэгун, принимаясь облизывать перепачканные пальцы.       — Если бы вы двое не нашли друг друга так стремительно быстро не сбежали, то я бы рассказал вам чуть больше, — с укором заметил Хакён, но не дождавшись должного раскаяния, продолжил, обращаясь к Санхёку. — Ты думаешь, что быть всадником — это просто регулярно седлать своего дракона? Не ухмыляйся, я не об этом сейчас. Вообще-то связь с носителем крови Древних должна была обеспечить тебя доступом к магической силе. Видел, что творит Хонбин? Он уже дважды чуть не разнёс мою школу! А это только четвёртый день с момента обращения.       — То есть Воншик нашёл себя через три дня после нашего побега, — не то спросил, не то отметил Тэгун, которого, конечно же, не интересовало ничего, кроме его брата. Ну и ещё одного кусочка мяса.       — Не очень понимаю, как связана склонность Хонбина к магии и то, что он теперь с Воншиком, — нахмурился Санхёк, растеряв всякий аппетит. От него явно чего-то ждали, а такое не могло не напрягать.       — Я тебе открою эту тайну, — Хакён очаровательно улыбнулся, игнорируя взгляд возмущённого Тэгуна, он накрыл рукой ладонь всадника. — На самом деле для владения магией не нужен талант или какая-то особая предрасположенность. Нужны силы, а люди слабы. И значить без крепкой связи с иным существом магу не обойтись. И вот тут-то и приходят на помощь драконы. Они выполняют роль своеобразных бездонных сосудов, из которых берёт силу их всадник. Ну, то есть должен брать. Что делать в случае с тобой я ещё не решил.       — Хакён, — Санхёк знал, что лезет не в своё дело, но любопытство брало верх.       — Мм? — судя по довольной ухмылке, Хакён был не прочь поболтать ещё немного. Ему безумно нравилось выводить из себя провинившегося дракона.       — А кто твой сосуд?       Хакён выглядел так, как мог бы человек, ожидавший одного конкретного вопроса. И он его дождался, медленно распрямил плечи и улыбнулся так многообещающе, что Санхёк, пожалуй, пожалел о своём вопросе.       — Скоро узнаешь, — пообещал он, и это прозвучало как угроза.