Сердце свыкнется, хуй поймет

      — Так, а теперь объясни, хули мы тут делаем? — злым полушёпотом спросил Слава, когда необычно тихий Андрей приказал ему сесть на корточки и прижаться к стене. Тогда же рука его друга (для верности) легла на грудь Машнова, с силой толкнув последнего в холодный бетон за его спиной; именно это, к слову, и взбесило вдавленного Славу и абсолютно устроило вдавившего Замая.       Он же тяжело дышал, многообещающе улыбался и периодически заглядывал за угол какого-то здания, видимо, выжидая пока находившийся там человек уйдёт прочь. И при этом умудрялся с завидным упорством игнорировать Славины вопросы.       Нет, Слава, конечно, был безмерно рад, что спустя столько времени они, наконец-то, тусили вместе. Но в его розовых и (самую малость) сопливых мечтах о воссоединении их импровизированного отряда самоубийц они просто упарывались у него на хате или, в крайнем случае, в каком-нибудь хуевеньком клубе. Но не подрывались посреди ночи по наводке Андрея в какую-то жопу культурной столицы, прихватив с собой биту (спасибо все тому же Замаю, безапелляционно заявившему Славе, что без неё юноша будет послан нахер) и спортивную сумку с неизвестным Машнову содержимым. Ну, так как Слава неожиданно решил быть оптимистом в этот день, юноше искренне верилось, что в сумке лежало НЕ оружие, а какие-нибудь котики или любые другие милости. И вообще, не мог же Замай впутать Славу во что-то настолько дерьмовое?       — Бля, хватит меня лапать, урод, — Слава начинал беситься. — Что мы тут делаем?       — Вечно ты все портишь, уеба, — Замай повернулся к Славе, зловеще улыбнулся и приглашающе придвинул к нему свою сумку. Недолго думая, Слава залез внутрь.       — Это краска что ли?       — Угу, — Андрей снова накинул сумку на плечо, и звук бьющихся друг об друга баллончиков отрезвил задумавшегося Славу, который тут же подскочил. Как же он не догадался сразу? Этот вандал опять подводит Славу к административке.       — Ты серьёзно? Ну не-е-е-ет! — Слава с обреченностью во взгляде посмотрел на решительно настроенного Замая и упал назад, тут же получая подзатыльник за «Че разорался, бля?». — Зачем хоть, м?       — Этот ублюдок уволил моего отца. Косвенно, но, сука, уволил. Хелпанешь? — Замай в предвкушении расправы покрепче взялся за толстую лямку любимой сумки и выжидающе уставился на друга. Слава сразу же кивнул юноше и в ответ получил полные благодарности взгляд и улыбку. Последнюю, правда, Замай тут же спрятал за маской, на которой красовалась огромная, ярко-выделяющаяся надпись «FUCK POLICE». Славе же досталась маска посимпатичнее, гласящая «PIZDA RUL’U».       — Как зовут? — Слава начал придумать хлесткие ругательства, которые обязательно украсят фасад этого здания, но без имени «ублюдка» удавалось ему это не так просто, как хотелось бы.       — Карелин.

—xxx—

      — Да, мам, я не смогу приехать, — прорычал Мирон, озлобленный в который раз произнесенным его матерью вопросом, и про себя подметил, что эта женщина оставалась верной своей привычке спрашивать одно и то же несколько раз подряд лучше, чем в свои лучшие годы — отцу. А когда до Мирона дошла вся тупорылость проведённых его подсознанием параллелей, он неожиданно для себя прыснул, тут же пряча истеричный смешок за кашлем. Ведь, несмотря ни на что, злиться на эту женщину у Мирона не получалось никогда, и именно поэтому через мгновение его раздражённость сменилась раскаянием:       — Прости. Да, как обычно, — кажется, его мать услышала неловкую заминку. — Евстигнеев, угу. Не защищай его. Что значит, «я виноват»? Слушай… — Мирон так и не успел закончить фразу, резко остановившись напротив нужного ему здания. Даже парень, какое-то время шедший с ним в ногу также замер, потом заразительно захохотал и начал фотографировать не двусмысленные «ПИЗДУЙ ИЗ НАШЕГО ГОРОДА, СТАРЫЙ ПИДОРАС», «Вице-мэр-хуевер» и «ВКУСНЫЕ ХУЙЦЫ У ВАТНИКОВ?». Ещё с десяток фраз он решил не фотографировать, а заснять на видео. Мирон сделал пометку в голове «вечером заглянуть в „Лентач“; обязательно», проходя мимо разъебанного в дрова дерева, ранее грозно возвышавшегося над двором, и изуродованного фасада здания, ранее, если на чистоту, выглядевшего не лучше. Оторвавшись от созерцания хаоса внутри, он лаконично попрощался с мамой и поспешил к нужному кабинету, где его, как обычно, встретила нервная секретарша, чьё лицо, покрытое испариной и красными пятнами, показалось ему очень дерьмовой маской.       — Здравствуйте, Мирон Янович! — чересчур бодро воскликнула девушка. — Мне очень и очень жаль, но сегодня Валерий Викторович не сможет с вами встретиться. Я не успела вам позвонить, он то…       — Ничего, — перебил ее Мирон, — я понимаю, правда, — секунду подумав, он добавил:       — Удачного вам дня…       — Ещё раз…— все так же бодро начала девушка, но тут же замолчала, вновь перебитая. Правда, в этот раз ее прервал вошедший в кабинет полицейский.       — До свидания, — Мирон легко улыбнулся растерянной девушке и поспешил удалиться, зачем-то кинув полицейскому на прощание вежливое «Здравствуйте». Вошедший лишь неуверенно поздоровался в ответ, почесал затылок и направился с секретаршей внутрь кабинета. А Мирон, выйдя на улицу, принялся думать над тем, как ему рационально распределить время, так неожиданно образовавшееся в окошке его расписания. В итоге так и не найдя ответа, мужчина решил для начала хотя бы попасть домой. А там уже решать проблемы по мере их поступления. И если бы в тот момент Мирона попросили быть искренне честным, он бы подтвердил, что перенос встречи действительно его радовал. Ведь адвокат толком-то даже не успел упорядочить всю собранную за последнюю неделю информацию, а отчитываться перед клиентом у него особого желания не находилось. Да и вообще, он всегда считал, что делиться с кем-то неполной информацией, полупустой картиной происходящего — неприемлемо. Правда, в силу профессии ему периодически приходилось мириться с этим, но он всегда называл это «исключением».       Именно поэтому подарок судьбы в виде перенесённого дедлайна Мирон Янович принял с искренней улыбкой на лице и с облегчением в душе.       Ехать в метро ему абсолютно не хотелось, поэтому, чуть подумав, он вызвал такси. Водитель, к счастью Мирона, оказался молчаливым, некурящим и не слушающим «Русское радио». И пока адвокат рассуждал о том, стоит ли ему по-быстрому сгонять в синагогу, чтобы помолиться за здравие этого прекрасного мужчины, мироновский телефон мелодично уведомил хозяина о входящем вызове.       — Что за дело? — как обычно без приветствий начал Олег.       — Лучше лично.       — Сможешь в течение часа ко мне подъехать? — голос его знакомого к концу фразы начал постепенно отдаляться, а потом раздалось далекое: «Завали ебало и иди нахуй». Послышалось тихое ворошение и произнесенное уже незнакомым голосом «Ты ещё пожалеешь об этом!». После хозяин брошенной фразы начал быстро что-то тараторить, как подметил Мирон, на португальском (был у него когда-то знакомый бразилец, нередко произносивший при нем откровенно вульгарное «porra*»)       — Милый, прекращай подслушивать и отвечай на поставленный вопрос.       Не сразу сообразив к кому обращается Олег, Мирон неожиданно резко воскликнул:       — Еду уже.       — Вот и славненько. Целую, жду.