«…так, хорошо?»
«Ты в…»«…звонить…или не…»
«Хоро…»
«Пиздец».
«Что…принимал?»«…Кали…в туман…»
«…гай его!»
—xxx—
Слава Машнов оказался слишком непропорционально крупным — вот, что понял Мирон, в очередной раз уронив тело мальчишки по пути из соседского автомобиля к подъезду своего дома. Понести его на руках мужчина бы точно не смог — это Мирон, к счастью, осознал раньше, чем попытался. И не смог бы, как минимум, исходя из разницы в телосложении, как максимум, потому что дрожащее животное, восседающее у адвоката в ладони, использовать руку по другому предназначению не позволяло. Из-за этого ему и приходилось волочить несуразно большое тело буквально на себе, игнорируя боль, холод и неудобство. Говоря начистоту, Мирон уже довольно давно не был альтруистом, но, если уж его просили о помощи, и он согласился ее предоставить: Мирон должен был сделать максимум. Именно поэтому его любимые Reebok’и уже давно были еле натянуты на слишком большие и отмороженные ноги подростка (ему же, кстати, отошла и легкая куртка-хотя-скорее-кофта мужчины). И именно поэтому сам же Мирон, ступая босыми ногами по холодной земле, до последнего надеялся на то, что какая-нибудь престарелая соседка не решит глянуть в окно посреди ночи и не увидит жалкие попытки полуголого адвоката донести неадекватного подростка до подъезда. Ведь иначе весь дом вскоре заговорит о мерзком растлителе малолетних Мироне Яновиче. Ну, или, если брать в расчёт то, что Машнов не выглядел, как пресловутый «малолетний и растленный», речь пойдёт просто о прилюдном сожжении извращенца-пидораса Мирона Яновича. Местные, к несчастью, толерантностью не отличались. Кое-как донеся едва шевелящего конечностями юношу до квартиры, Мирон задумчиво остановился возле брошенного на диван парня. Тот какое-то время молчал и не двигался. Только тоскливо смотрел из-под полуприкрытых век в пустоту и периодически хлюпал носом. — Полежишь так, хорошо? — уточнил Мирон и, не получив ответа, поспешил на балкон. Он все так же прижимал к себе ранее доверенного юношей котёнка и понимал, что на двоих у него откровенно не было времени. Поэтому, резонно решив оставить менее проблемного отдыхать, Мирон принялся искать старый домик Калигулы для того самого «менее проблемного». Нашёл он его быстро и, перенеся обложенную некрупными подушками конструкцию в гостиную, поместил внутрь уже успокоившегося котёнка. Тот, казалось, остался доволен. Слава же за это время принял сидячую позу и уставился вперёд абсолютно пустым взглядом. — Ты в порядке? — неуверенно уточнил Мирон. Юноша лишь положительно кивнул ему и продолжил пялиться глазами в пустоту. — Мне звонить твоему отцу или не стоит? — Нет! — резко выдохнул Слава, умудрившись сохранить безучастный вид. Мирон даже вздрогнул: таким странным и неожиданным оказался выпад подростка. — Хорошо, — медленно произнёс Мирон. Он не знал, как ему лучше поступить, и из-за этого терялся. Домой везти парня смысла не было, оставлять просто так — тоже. — Пиздец, — в итоге заключил адвокат, не придя к правильному и единственно истинному решению. И тогда, продолжая рассуждать о сложившейся ситуации, он устало выдохнул и приземлился на кофейный стол, стоящий напротив дивана. Из личного опыта Мирон знал, какими противными бывают последствия наркотиков. И знал, как можно легче пережить отходники от некоторых из веществ. Но проблема заключалась в том, что юноша не ответил на вопрос «что ты принимал?», заданный Мироном пару минут назад. И настолько ушёл в себя, что, казалось, не слышал ни одного его слова. Тогда же о ноги Мирона и начал тереться заинтересовавшийся незваным гостем Калигула, сбивая своей нежностью адвоката с мысли. — Черт, Кали, съеби в туман, пожалуйста, — Мирон несильно пнул голой ногой кота в бок и, удостоверившись, что тот обиделся и ушёл, вернулся к тяжким думам. Однако Калигулу бы не звали Калигулой, если бы он после такой дерзости не начал мучать Мирона Яновича: кот, почувствовавший сородича, полез в свой старый домик, и принялся выгонять чужака прочь из прошлых хором. Послышалась возня и шипение. — Не трогай его! — единственное, что оставалось восклицать Мирону, пока он, взбешённый и слегка растерянный, за шкирку оттягивал заревновавшего Калигулу от ошарашенного котёнка. «Ебануться можно» — резюмировал Мирон, закрывая перед вредной мордой кота дверь в гостиную.—xxx—
Утро встретило Славу лёгкими ударами в грудь. Кто-то будто тыкал в него пальцами. Настойчиво так, с нажимом. Больно. Поэтому у задолбавшегося Славы не осталось вариантов, кроме как открыть глаза и посмотреть на приставшего к нему. Однако то, что он увидел перед собой, раздражённый пыл его поумерило: свысока на него взирал примостившийся на славиной груди кот. Причём, взгляд его был каким-то настороженно-любопытным, несвойственным обычному коту. Славе даже подумалось, что он «поехал кукухой» (как иногда выражался Андрей). Ведь не может же обычное животное так осознанно смотреть на человека! И когда в эмоциях вальяжно устроившегося на нем кота Слава начал читать явное пренебрежение, откуда-то сверху донеслось: — Нормально себя чувствуешь? Чужой голос нещадно ударил по Славиной голове, возвращая юношу в реальность, где коты не рушат чужие жизни одним только взглядом. И уже в другой вселенной, где собственные же действия могут разрушить репутацию, Славе сразу вспомнилась предыдущая ночь со всеми вытекающими. На осознание своего проеба ему понадобилось секунд пять, может, чуть меньше. И тогда засмущавшийся в мгновение Слава, прикрыл лицо руками. — Так, понял, — голос его адвоката приблизился, а диван возле славиных ног примялся, когда туда сел Мирон Янович. — Если хочешь ещё поспать, я заберу кота. Неожиданно до Славы что-то дошло: — Сколько я был не в себе?! — недоверчиво воскликнул Слава, тут же спугнув кота. Последний поспешил спрыгнуть на пол, не желая оставаться возле странного незнакомого человека. — Часов шесть, — несколько сомневаясь, произнёс Мирон Янович. Слава посмотрел на своего адвоката, подошедшего к нему кота и снова на адвоката. Происходящее не укладывалось в его голове, пока мужчина напротив не начал, сдерживая смех, говорить: — Ты… Ты серьёзно…— он чуть приоткрыл рот, с ужасом поймав взгляд кота. — Нет, ты правда подумал, что… И открыто засмеялся в голос. От души так, во второй раз за утро напугав кота. Который, кстати, после этого, решив, что является единственным адекватным существом в этой квартире, направился прочь из гостиной. — Слушай, — чуть успокоившись, начал Мирон, — это мой кот. Твой вон там лежит. Спит, так что не беспокойся. Я его помыл и покормил. Пришло, значит, и твоё время. В ванной на машинке лежат полотенце и вещи. Встать можешь? Слава, ещё больше смутившись, кивнул и поспешил накрыться одеялом. Давно он не тупил так сильно. А уж учитывая то, перед кем он сейчас оплошал, юноше хотелось удавиться. Мирон Янович был последним, перед кем Слава позволил бы себе показаться глупым. В некоторой степени он даже боялся этого. Ведь Славочка Машнов не глупый: он любит читать, астрономию и заумные разговоры. И показавшийся ему таким умным Мирон Янович понять это должен был обязательно. А теперь… — Хорошо, жду на кухне. Надеюсь, ты ешь яйца. В любом случае, кроме этого у меня ничего нет.