Сердце свыкнется, хуй поймет

      Ехали они в тишине. Слава, кажется, задумавшись о чем-то своём, а Мирону просто не хотелось трепать языком. Письмо от бывших клиентов конкретно подпортило ему настроение перед поездкой, и теперь адвокату хотелось лишь поскорее оказаться дома и начать «лечиться народными средствами» на пару с Евстигнеевым.       По правде говоря, все бы ничего, он нередко получал подобные послания от недовольных, да только вот в голове у него слишком крепко засели строчки этого письма. Сейчас Мирон даже жалел о том, что порывисто порвал конверт вместе с содержимым: чутье подсказывало, что они могли пригодиться. Ведь неизвестно, что ещё взбредёт в потупленные алкоголем и тяжелыми наркотиками головы в будущем.       Конечно, ему совсем не хотелось думать о чужой нездоровой ненависти, однако эта шиза могла прокатиться и по Мирону чертовым колесом. А вот это уже заставляло мужчину настораживаться. Раньше эти ублюдки хотя бы не угрожали ему так открыто.       «НЕ БОИШЬСЯ АДВОКАТ?       А ЗрЯ»       «МЫ ЗНАЕМ ГДЕ ТЫ ЖИВЕШЬ.       .ОН.ЗНАЕТ ГДЕ ТЫ ЖИВЕШЬ»       «ЖДИ»       Три неприятные фразы, из-за которых волосы на руках у Мирона вставали дыбом, казалось, непрерывно крутились в его лысой голове.       Правильно ли он делал, так долго игнорируя эту ненависть?       — Мирон Янович, — спокойно позвал его Слава, выдергивая из тяжелых рассуждений.       — М?       — Вы, это, — Мирон мельком посмотрел на немного растерянного юношу, — поворот пропустили.       Слава дождался, пока адвокат взглянет на свой навигатор, и только после этого добавил:       — Минут десять назад.       — Блять, — не сдержался Мирон. Когда-то он специально отключил неприятный голос («Мариночки», как любовно прозывал ее Евстигнеев), посчитав, что справится и без него. Видимо, не стоило ему так опрометчиво надеяться на собственную внимательность.       — Не стремно, говорите? — как-то насмешливо начал Слава, но тут же, поймав выразительный взгляд адвоката, продолжил менее высокомерно. — Понял. Эм... Мирон Янович, мы можем заехать куда-нибудь? Или вам срочно?       Мирон скептически оглядел поёжившегося юношу, из собственной одежды на котором были напялены только джинсы, и спросил:       — Тебе нормально будет?       Юноша поспешно закивал.       — Хорошо, куда хочешь?       — Я... — задумчиво пробормотал Слава и огляделся по сторонам. — Там что-то похожее есть. Можно туда?       Мирон, не ответив, завернул в сторону ближайшего кафе под многообещающим названием «Наша Аляска» и припарковал возле него Ванин автомобиль.       — У тебя деньги-то есть с собой?       — Конечно, — Слава широко улыбнулся и поспешил выскочить из машины. Мирон же лишь устало вздохнул, посмотрел ему вслед и, находясь в некой прострации, сам медленно побрел в сторону входа.       Когда Мирон открыл большие стеклянные двери, он заметил, что его подзащитный уже устроился за одним из наиболее удаленных столиков. И нельзя было не признать того, что место он выбрал неплохое, по сути, самое уединенное и уютное.       — Добрый день, — эхом раздалось в голове Мирона, когда он устало плюхнулся напротив Славы. — Меню?       Официант положил на стол крупную и яркую папку только для Славы, правильно расценив отрицательное покачивание мироновской головы.       — Два Капучино с тремя ложками сахара, — заказал юноша, внимательно наблюдая за реакцией своего адвоката.       — Ты за кофе сюда зашёл? — спросил Мирон, чтобы разбавить неуютную для Славы тишину. Лично он мог бы спокойно провести весь день в подобном молчании, но Слава выглядел таким неуверенным и зажатым, что хотелось скорее привести подростка в чувства.       — Я хотел вас... отблагодарить, — зарделся Слава, улыбаясь одними глазами. Искрящимися так по-доброму и по-живому, что Мирону было достаточно только этого взгляда в качестве благодарности. — Вы же типа как...супермен? Знаете, ну, утром обычный клерк, а ночью вы весь такой крутой в плащике и...       — Трико? — Мирон понял, что Слава произносил вслух первое, что приходило ему в голову только, чтобы разговорить мужчину, и решил, что, даже если этот юноша осознал, что лучше Мирону в себя не уходить, стоило попытаться Славе хотя бы подыграть. — Я такое не ношу. И вообще, я вроде как за Бэтмена.       — Латекс* вам нравится больше? — Слава чересчур эмоционально задвигал своими крупными неухоженными бровями, из-за чего Мирон негромко засмеялся. Все-таки стоило отдать должное — парень был забавен в своей нелепости.       — Броня, — покачал головой адвокат. — Она, как минимум, практичнее, если ты не умеешь летать. А уж поверь мне, летать я точно не умею. Сто процентов.       — А жаль, — наигранно расстроился Слава. Однако актерствовать ему приходилось ещё недолго: шустрый официант уже принёс заказ. — Всё за мой счёт!       — Какая щедрость.       — Угу, — довольно отозвался юноша, хлебнув горячего кофе. Слава понял, что не пил его класса с девятого, наверное, постоянно отдавая предпочтение не горчащему так сильно чаю. И, к его удивлению, на вкус капучино оказался куда лучше, чем юноша предполагал.       После этого, чтобы доказать свою финансовую независимость, Слава полез в карманы. Но слишком поздно до него дошло, что штаны-то были постираны прошлой ночью, и все, что ему оставалось: это просить Иисуса о том, чтобы деньги оказались на месте. Не хотелось выставлять себя дураком. В который раз.       — Э, — неловко протянул Слава, постепенно отчаиваясь. — Секундочку.       Мирон оглядел парня снисходительно, но весело. И когда он уже готов был перевести все в шутку и лично оплатить счёт, Слава радостно ударил ладошкой по столу. Под его крупной рукой лежала помятая купюра номиналом в пятьсот рублей. Кажется, адвокат постирал ее вместе с джинсами, и теперь выглядела она, честно говоря, совсем не презентабельно. Мирон даже засомневался в том, что купюру вообще примут.       От нечего делать юноша начал листать меню, периодически поднимая взгляд на притихшего Мирона Яновича. Славе искренне хотелось помочь своему адвокату хоть чем-нибудь взамен, а вот упускать подвернувшуюся возможность — нет.       Безвозмездность не рассматривалась. Раздумывая о возможной завязке диалога, Слава снова мельком взглянул на меню. И в тот момент глаза его резко расширились, а до мозга дошло, что, кажется, он вновь проебался.       Мирон резкую смену настроения заметил в секунду и, решив не дожидаться реакции, легко выдернул яркую папочку из рук своего подзащитного. Проблема была выявлена сразу: напротив «капучино сред.» красовалась явно завышенная цена в 750 рублей.       — Что это, блять, за кафе такое? — как-то обиженно воскликнул Слава, привлекая к себе излишнее внимание рабочего персонала.       — Это тебе не Невский*. Возле Центра все-таки...       — Но это нечестно!       Мирон положил на стол руки вместе с локтями, укладываясь на них сверху. В таком положении он чувствовал себя чуточку комфортнее, тем более снизу Слава казался ещё более забавным. Его лицо, приятное и очень своеобразное, но при этом абсолютно несимпатичное, кривилось в смешной и совсем не украшающей парня гримасе. «Странная у него внешность,» — подытожил Мирон.       Было неудобно смотреть на Славу вот так устало и открыто, все-таки мальчишка — его клиент, и ситуация выходила немного не по субординации, однако пересилить собственные лень и упрямое любопытство мужчина стремился лишь от слова «не особо».       Бессильное состояние накатило на Мирона неожиданно, отчего-то слишком приятно накрыло его тело пледом адекватной апатичности и утащило в дебри собственных запутанных рассуждений.       — Вы не выспались?       — Выспался, — твёрдо сказал мужчина, но устало закрыл глаза. Кажется, Седалит решил напомнить Мирону, почему конкретно он перестал глотать колеса, предварительно забыв их когда-то на хате у лучшего друга. Случайно или преднамеренно мужчина оставил их в той ванной комнате не понимал и сам Мирон. Однако со временем все больше склонялся ко второму варианту.       — Слав, — адвокат открыл один глаз, пытаясь сконцентрироваться на собеседнике. — Будь другом, сгоняй за моим кошельком.       Мирон подвинул к юноше ключи от авто и устроился на столе поудобнее.       — Херовый друг из меня получается, — пробурчал Слава, ругая себя за тотальную невнимательность. Все выходило как-то... не так. Словно вселенная хотела понизить Славино ЧСВ с помощью превосходства Мирона Яновича над ним.       И, кстати, вселенная справлялась с этой задачей на «ура».              Портмоне мужчины оказалось необычно крупным. Слава решил, что оно просто заполнено всякими визитками и, возможно, деньгами (скорее всего только деньгами, ибо владеть такой квартирой, как у Мирона Яновича, без крупняка, казалось подростку, невозможно).       А совестливостью Слава по большей части не отличался, особенно, если знал, что никто не узнает о его проделках. Поэтому, проверив нет ли Мирона Яновича поблизости, он открыл чужой кошель. Как Слава и предполагал: куча карточек и денег. Однако визитка внутрь была вложена лишь одна. Принадлежала она некоему «Роману Сащеко», который не удосужился написать на белоснежной бумажке даже род своей деятельности.       Насмотревшись на неё, Слава вложил простенькую визитку обратно в один из кармашков и раздосадовано закрыл портмоне. Даже тут Мирон Янович казался каким-то примитивным и занудным, что, к слову, раз за разом адвокату удавалось опровергать. И Слава не был уверен в том, что именно он хотел найти в чужих вещах, но что-то упорно грызло юношу изнутри, словно он вот-вот должен был понять какую-то важную хрень. Чутью юноша обычно доверял постольку-поскольку, поэтому, плюнув на эту навязчивую идею докопаться до чужого грязного белья, Слава направился обратно в «Аляску».              Ну вот лежит перед ним мужчина. Вроде бы обычный, такой, каких в Питере пруд пруди. Однако именно он приехал к парню посреди ночи без единого упрёка и осуждения в тот момент, когда Славе была необходима чья-то помощь. Он, а не Замай. Не его лучший друг.       Странно и как-то грустно стало Славе от этих мыслей. Все-таки в квартире у того же Мирона Яновича он заметил несколько фотографий с его друзьями. Они не были аккуратно вложены в рамочку, не висели на стенах. Фото были на скорую руку распиханы по углам: где-то в коридоре, защепленная между зеркалом и стеной, висела фотография счастливо улыбающегося Мирона Яновича. По обе стороны от него стояли двое мужчин, таких же счастливых и обнимающих за плечи Славиного адвоката. На фоне, если Славе не изменяла в тот момент память, была запечатлена Трафальгарская площадь. Понял он это по увиденной когда-то в учебнике английского языка колонне адмирала Нельсона. И таких вот воспоминаний в фотокарточках у Славы, например, не было совсем. Ни в детстве, ни сейчас такие сентиментальные вещи не привлекали окружающих его людей. А Славе, честно говоря, это дело нравилось. Было завидно и грустно. Но не только из-за фото. Например, этот друг Мирона Яновича, Иван Евстигнеев, напомнил Славе самого себя. Он тоже всегда стремился помочь, понять, приехать и разобраться. Ему и объяснять ничего не надо было, Слава готов был заниматься чужими проблемами больше, чем собственной жизнью. Взамен он просто хотел быть нужным кому-нибудь.       Вот только помощь его пригодилась друзьям лишь раз, и то, после неё от Славы отвернулись. А вот по Мирону Яновичу было видно, что он бы не отвернулся. И по Ивану этому тоже. Одно только ставило в тупик: отвернулся ли бы сам Слава?