Сердце свыкнется, хуй поймет

      Кое-как собрав все составляющие чужого смартфона, Слава вернулся обратно на кухню. Там Мирон Янович заматывал уже третий пострадавший палец подряд и монотонно отбивал какой-то ритм правой ногой. Он сам не замечал этого (по его абсолютно не заинтересованному ни в чем лицу был ясен этот факт), но выходило у него совсем неплохо. Даже музыкально как-то.       — А что… — начал Слава после того, как выкинул в уже забитое мусором ведро осколки, — делать с этим? — он протянул Мирону Яновичу уцелевшую часть корпуса совсем непрезентабельного вида.       — Туда же, — кинул мужчина, проводя по замотанным пальцам несколькими здоровыми. Слава хотел поинтересоваться, каким образом он умудрился так поиздеваться над собственными руками, но не стал. Сейчас меньше всего ему хотелось действовать на нервы своему адвокату.       — Хорошо, — Слава чуть покопался в корпусе и с победным выдохом выудил оттуда сим-карту, — О!       Мужчина поднял глаза на юношу и невесело ему улыбнулся.       — Спасибо, — он протянул не пострадавшую ладонь, и Слава аккуратно оставил на ней карту.       В ведро, едва умудряющееся держать такое количество мусора, попал и корпус. Что-то подозрительно затрещало, но Слава сделал вид, что этого не заметил.       Были дела поважнее.       — Вы, гм, — слова почему-то застревали у Славы в горле, — ну, останетесь? На… на ночь.       Несколько секунд Мирон Янович молчал, видимо, прикидывая, и в итоге ответил:       — Да, спасибо, — он посмотрел на Славу полными благодарности глазами. — Ты пиздецки выручаешь меня, серьезно. Прости, что…       — Не надо! — перебил его Слава, засмущавшись. — Это… вы первый мне помогли.       Мирон Янович встал и подошёл совсем близко к Славе. Последнего тут же передернуло, ему хотелось сделать шаг назад. И одновременно ему было безмерно любопытно узнать, что случилось бы дальше.       Мужчина поравнялся рядом с юношей и посмотрел на него тяжелым уверенным взглядом. Они стояли близко, но не ровно напротив друг друга: получалось, Слава касался своей правой рукой предплечья Мирона Яновича и смотрел лишь на часть его лица (повернуть голову чуть левее Славе было неловко).       — Ты хороший парень, Слав, — мужчина поднял свою руку и водрузил её на левое плечо юноши. — Бросай это дерьмо, тебя ждёт большое будущее, — сказал он и провёл своей ладонью вниз по руке, останавливаясь возле внутренней стороны локтя прямо на едва вздутой вене. Слава почувствовал, как неприятно зачесалась его старая пробоина*, и поблагодарил небеса за то, что у него ещё не было чичи* (Дэн как-то говорил, что до неё даже дотронуться невозможно). Мужчина же в это время надавил на злосчастную вену, и Слава вздрогнул, всё-таки поворачиваясь к нему всем корпусом.       — Я серьезно, Слав, — Мирон Янович смотрел на него уверенно и почти зло. — Эта жизнь — не твоё. Я видел много таких, как ты: специализируюсь как-никак на наркоте. Но ты, Слав, в отличие от тех парней, ещё можешь чего-то добиться. Ещё можешь бросить. И тебе есть у кого просить помощи.       Юноша несколько секунд переваривал услышанное. Ему совсем не хотелось верить в чужие слова, в то, что он чего-то действительно стоил, поэтому буквально через мгновение он стряхнул чужую ладонь со своей руки и, кинув: «Мне не нужна ничья помощь», — вышел из кухни.       Правда, вскоре до него дошло то, что он поступал, как еблан. Точнее, как обычно. Вместо того, чтобы поблагодарить мужчину, у которого и своих проблем было выше крыши, за беспокойство, он велся на поводу у собственного страха перед правдой.       Поэтому, виновато опустив голову, он зашагал обратно.       — Я тут позаимствовал, — начал Мирон Янович, как только заметил вернувшегося на кухню юношу. Мужчина помахал его телефоном и на вопрошающий взгляд добавил:       — Еду заказал.       — Спасибо, — буркнул смущённый Слава. — Корейскую?       Мирон Янович угукнул.       — Тебе поострее.       Неловко приземлившись на стул, Слава кашлянул и спросил:       — А что насчет… Кохи?       — Я договорился с Ваней, что он их покормит, ну, ещё до того, как… — мужчина нарисовал в воздухе круг рукой. — Этого всего, короче.       Слава кивнул и задумался. Как вообще могло случиться подобное? Он и его адвокат уже второй раз собирались проводить ночь в одной квартире (и не важно, что первую Слава не помнил от слова «нихуя»). Один только факт подобного казался ему пиздежом или каким-нибудь ахуенно-странным приходом*.       Во всех фильмах про адвокатов они оказывались крысами или просто гондонами, а тут… тут рядом с ним сидел Мирон Янович, простой и одновременно невъебенно сложный мужик, готовый прийти к Славе в трудную минуту. Возможно, его будущий друг.       Отчего-то эта мысль грела юноше душу. Такого друга ему хотелось иметь. Взрослого и умного, как обычно писали в книгах, «старшего товарища». Чтобы можно было совета спросить, довериться, чтобы умнее был и опытнее. Не такого, какими были Дэн, Млечный и даже Замай. Они, по сути, являлись такими же пиздюками, строящими из себя пиздюков прошаренных, а вот Мирон Янович — совсем другой уровень. Его не хотелось слушать не потому что он нёс какую-то хуйню, а потому что говорил правду. Пытался открыть Славе глаза на настоящее дерьмо и имел на это, как ни странно, полное право. В то время как его сверстники думали либо о себе, как тот же Чейни, либо ни о ком. Возможно, только Андрей был исключением, но и он знал о Славе куда меньше, чем сам Слава — о нем.       — А чем вы платить-то будете? — уточнил Слава.       — Налом.       На несколько секунд юноша завис, а когда пришёл в себя, резко уткнулся в телефон, попутно спрашивая:       — У вас с собой кошель что ли?       — Ну да, — пожал плечами Мирон Янович, не понимая, к чему ему задали такой глупый вопрос. Слава же в это время лазал по истории их переписки и, примерно, через пару секунд победно, но тихо выдохнул.       «успокойся, просто хотел попросить тебя перенести встречу»       «Почему?»       «я дома оставил бумажник, доехать до тебя не могу, даже не метро денег нет»       — Понятно, — юноша едва заметно ухмыльнулся и выключил телефон.       Пару минут они провели в неловкой для Славы тишине, и уже когда его мозг начал судорожно генерировать темы для разговора, первым открыл рот Мирон Янович:       — У меня в детстве на пальцах вылезали бородавки.       — Фу, — скривился Слава, вспоминая, как у одной из его нянек на отнюдь не миловидном лице красовалась крупная, налитая кровью бородавка. Маленькому Славочке Машнову из-за неё даже снились кошмары. В каждом таком сне болячка обязательно рано или поздно лопалась, вот только ее содержимое постоянно менялось: когда гноем, когда кровью, когда колой выходила она.       — Неженка? — беззлобно кинул Мирон Янович. — Кажется, дома у родителей до сих пор лежат пластыри с Пикачу. Смотрел?       Слава отрицательно покачал головой.       — Вот и правильно, — неожиданно подытожил мужчина и подогнул под себя одну ногу. — Налей уже чая хотя бы. У тебя тут гости, между прочим.