Марсельеза

Вообразите: вы спускаетесь в подвал своего дома и с ужасом обнаруживаете, что он заполнен человеческими костями. Черепа, ключицы, лучевые кости, рассыпанные фаланги пальцев — здесь все части человеческого скелета, беспорядочно разбросанные, потому что мертвецы пролежали под землёй уже более трёх веков. Причина этого происшествия увивается своими корнями глубоко в Средневековье. Если римляне могли устроить кладбище только в черте города, то средневековому человеку христианский обычай велит хоронить невинных исключительно на территории церкви. Так и делали: на 7 000 квадратных метрах кладбища Невинных хоронили прихожан из девятнадцати церквей. С приходом бубонной чумы кладбище пополнилось пятидесятью тысячами трупов, а в 1572 оно вместило в себя и жертв Варфоломеевской ночи, так что к 1780 году трупов на кладбище Невинных стало так много, — в одной могиле на разной глубине могло находиться до 1500 останков — что кладбище источало страшнейшее зловоние, стало рассадником инфекций, а кости иной раз сыпались в подвалы близлежащих домов, потому что стена, отделявшая кладбище Невинных от домов на соседней улице Рю де ля Лянжри, обрушилась. Когда терпеть это стало невыносимо, вспомнили о каменоломнях, которые в Средневековье использовали для добывания известняка, использующегося при постройке зданий на левом берегу Сены. Разумеется, изначально камень добывался за пределами города, но Париж расширялся с годами, и вскоре дома стали строить над опустошенными каменоломнями, так что под улицами города образовался запутанный лабиринт тоннелей. Ни к чему хорошему это привести не могло, и в 1774 дома наконец стали обрушиваться в пустоты под городом. Обе проблемы требовали срочного решения. И обе проблемы могли взаимно уничтожиться. Оставалось лишь посмотреть на подземелья Рима… Итак, по приказу лейтенанта полиции шесть миллионов трупов с восемнадцати кладбищ и трехсот культовых мест города — два миллиона скелетов из которых с кладбища Невинных — были перенесены под мрачные своды катакомб. На это потребовалось пятнадцать месяцев. Каждую ночь конвои в чёрном вывозили кости, дезинфицировали, обрабатывали их и затем симметрично укладывали в тоннелях, укрепляя его потолок и предупреждая новые обрушения. Над входом повесили эпитафию поэта Жака Делиля: Arrête! C'est ici l'empire de la mort. [1] Уже в начале XIX века парижские катакомбы стали популярной туристической достопримечательностью, но сегодня, в ночь на 19 июля 1793 года, по узенькой лестнице на сто футов под землю люди спустились для того, чтобы спастись. Ледяным холодом веяло в мрачном подземелье, обдавало страхом при взгляде на человеческие кости, составлявшие в катакомбах стены. Зажжённый факел отбрасывал пляшущие тени на черепа и местами сваленные в кучи всё ещё неразобранные скелеты. Каждую минуту де Лиль оборачивался назад. Ему казалось, что здесь его преследовала сама смерть, и он забывал, что смерть гналась вовсе не за ним. Ее главной мишенью был Арно. Марселетт тянула его за руку, боясь отпустить, потому что ей казалось, что, выпусти она его ладонь из своей, как гильотина тут же заберёт Арно себе. Рядом бежала и Лола. Вот как всё случилось: Дантон, отчаявшись изменить решение суда, нашёл другой способ спасти своего друга, и ради этого он отважился пойти на преступление — подстроил его побег. «Тюремщик» Андре Шенье тоже был посвящён в его план и был там одной из ключевых фигур. План Дантона заключался в том, чтобы один из его посыльных под покровом ночи пробрался в Консьержери под видом простого рабочего, принёс Андре верёвки, помог ему связать себя, запер в камере и проводил Арно безопасным путём в подвал тюрьмы, где нашли безопасный лаз к прилегающей улице, оттуда — на левый берег ко входу в зловещие катакомбы, где его уже ожидали Марселетт, де Лиль, к которому она обратилась за помощью, и Лола, которая сама отказалась покидать лучшую подругу в трудный час. — Дилижанс ожидает нас за предместьем Сент-Антуан, — проговорила Марселетт на ходу, оборачиваясь к мужу. — За пределы крепостных стен мы выберемся через катакомбы. — Откуда тебе известен этот путь? — изумился Арно. — Я рассказывала тебе о проститутке из Франсиады, которая помогла мне вернуться в Париж, — ответила Марселетт, поворачивая налево. — Это она показала мне его. Ради этого пришлось обогнуть весь город, но… Зато безопасно. — Что потом? — Дилижанс прислал Дантон. Он верит этим людям, все они верны ему до смерти и отвезут нас в поместье де ла Тур. — Де ла Тур? — с сомнением переспросил Арно. — Лоран де ла Тур. Вы виделись, по крайней мере, два раза: на балу у Теллюсона и в опере. Сразу после твоего ареста я написала ему. Спросила, сможет ли он укрыть тебя в своём поместье, если я найду способ вызволить тебя из Консьержери. — Писать такое!.. — отругал ее Корде. — Это же был такой большой риск! — Да, и он оправдан! — в тон ему ответила Марселетт. Лола и Руже бежали сзади и сохраняли молчание. На обоих подземелье наводило ужас. Даже когда кости закончились, по коже капитана временами пробегали мурашки, а руки Моро дрожали, как от холода. Вдруг Марселетт споткнулась, но Арно подхватил ее, и оба они с содроганием увидели, что перед ними на земле сидел мертвый человек. Язык де Лиля примерз к небу от испуга, а Лола вскрикнула, когда Марселетт посветила своим факелом на прислонившегося спиной к стене мертвеца. Он был одет в одежду обыкновенного сторожа, и на поясе у него висела связка ключей, так что вывод напросился сам собой. [2] — Он, видимо, заблудился здесь, — подытожила Марселетт, на которую подземелье совсем не оказывало того эффекта, которое оно оказывало на Лолу и де Лиля. Она испугалась этому зрелищу лишь от неожиданности, так что ее сердечный ритм тут же восстановился. Причиной тому было не только, что она уже бывала здесь, но так же сказывался тот факт, что в те ужасные минуты ее волновала лишь судьба ее возлюбленного, и все страхи, кроме самого большого — потерять близкого человека, отступили на второй план. То же самое было и с Арно. Он не испугался бы, даже увидев в темноте трёх повешенных, потому что у него не было времени думать о том, что такие виды ранее ему были неприятны. «Не жандармы — и хорошо. Пусть лучше мертвецы, чем жандармы». Почти через пятнадцать минут после встречи с трупом, повеяло чистым, свежим воздухом — они были у выхода. Бедный сторож! Ему не хватило силы воли лишь на пятнадцать минут. Как и обещал Дантон, сразу у выхода из катакомб стоял дилижанс. Таким образом им удалось миновать Сент-Антуанскую заставу, где Арно непременно узнали бы санкюлоты и тотчас же вернули в тюрьму. Факелы тут же потушили — теперь путь освещали бесчисленные мириады звёзд, полная луна и фонарик кучера, висевший на крыше кареты. — Неужели вы собрались ехать с нами? — удивилась Марселетт, когда Лола и де Лиль тоже сели в дилижанс. — Я не брошу тебя, Марси, — уверенно ответила Лола. — Путешествие будет более безопасным, если в вашем кортеже будет на одного мужчину больше, — заметил Руже с улыбкой и нахлобучил треуголку. Лошади заржали. Дилижанс поехал. — Поместье де ла Тур… — задумчиво повторил Арно и отодвинул шторку, чтобы через окно дилижанса посмотреть на растворяющийся вдали Париж. Он выглядел как настоящий узник Бастилии. Руки его были в пыли, ноги — босыми; на ключицах блестел пот; когда-то белая свободная рубашка местами приобрела коричневатый цвет. Испачкаться он успел не столько в тюрьме, сколько пробираясь к спасению по катакомбам. Вдобавок ко всему, он тяжело дышал. И всё же был так же красив, но более мужественен, чем тогда, когда был одет с иголочки. — Поместье де ла Тур… — снова произнёс Арно, но уже громче. Вдруг он отпустил шторку и удивленно посмотрел на Марселетт: — Разве это не в Марселе? Она улыбалась, глядя на него. — Да, Арно, — подтвердила Марселетт. — Это в Марселе. Мы отправляемся в Марсель. _________________________________ [1] Остановитесь! Это Империя мертвых. (фр.) [2] Сторож церкви Валь-де-Грас, Филибер Аспер, в поисках винных погребов, пытался исследовать туннели каменоломен, протянувшиеся на сотни километров. В 1793 году он заблудился в этом лабиринте, и его скелет нашли только через 11 лет, опознав по ключам и одежде.