***
В полночь дверь комнаты чуть-чуть приоткрылась. Зашёл Арно. Запыхавшийся, очень сильно взлохмаченный и одетый в рубашку, в которой он явно не один раз валялся на траве и на земле, о чем свидетельствовали множественные разводы. Марселетт спала. Посапывая тихо, как младенец. Она все ещё была одета в платье и даже не распустила причёску. Однако лязг положенной на комод шпаги разбудил ее, и она схватилась за лежащий под подушкой кинжал раньше, чем даже открыла глаза. — Тише, — призвал к спокойствию Арно, выставив безоружные ладони перед ней. — Это я. Марселетт опустила руку с кинжалом и через несколько мгновений осипшим от слез голосом промолвила: — Ты пришёл так поздно. С кем ты был? — Упражнялся в фехтовании с Лораном, — ответил Арно, указав на состояние своей рубашки. — До поздней ночи? — Марселетт поморщилась от головной боли и потёрла виски. — Который час? — Половина первого, — ответил Арно и снял рубашку через голову. — Фехтования без разговоров о политике быть не может. А разговоров о политике — без вина. Девушка промолчала в ответ. — Здорово ты это придумала, кстати, — заметил Арно, переводя тему. — Хотел поблагодарить тебя. — Что придумала? — устало спросила Марселетт и потянулась. — Всё это, — ответил Корде, раздеваясь. — Мое спасение. — Я лишь додумалась до того, что Марсель может стать убежищем для тебя. Остальное — заслуги Дантона. Она встала с кровати и, словно в тумане, подошла к зеркалу. Без удивления Марселетт обратила внимание на то, что белки ее глаз теперь были красными из-за полопавшихся сосудов; причёска съехала на бок; платье помялось и перекосилось. Арно подошёл к ней, обнял сзади и положил голову ей на плечо. — Я люблю тебя, — тихо выдохнул он ей в шею. Марселетт положила свою руку поверх его ладони и сжала ее. — Я целых два раза пережила твою смерть, — сказала она. — Третьего раза я не вынесу. — Вынесешь, — ответил он. — Будь сильной, чтобы ни случилось. И… Если я умру, обещай мне, что не станешь замыкаться в себе. Всегда помни о том, что, будь я жив, я не хотел бы видеть тебя несчастной, и, если я после смерти в самом деле найду способ любоваться тобой, знай, что я хочу, чтобы ты была счастливой, любила свою жизнь и не плакала обо мне слишком часто. Глядя в на своё отражение в зеркале, Марселетт увидела, как налились слезами и потемнели ее глаза. — Зачем ты об этом говоришь? — испугалась она. — Пообещай мне, что будешь жить ради меня, если мне предстоит погибнуть в этом бою. — Я не могу. — Она покачала головой и закрыла рот руками, чтобы не разрыдаться. — Ты можешь, — возразил Арно. — Именно этот огонёк привлёк меня в тебе. Пообещай. — Я не хочу даже думать об этом! — разозлилась Марселетт на него. — Я тащилась сюда через Ла-Манш, а теперь и через всю Францию не для того, чтобы разрешить тебе умереть! За этой гневной тирадой последовала тишина. Потом Арно негромко произнёс: — Прости меня. Марселетт ничего не ответила на это. Она повернула лицо к нему и нежно поцеловала — таков был ответ. Руки Арно потянулись к ее корсажу, и вскоре на девушке кроме сорочки ничего не осталось. Мужчина повернул жену к себе, взяв за талию, и уложил на постель. По дороге к кровати он наступил на осколки флакона подошвой сапога, но ничего не заметил. — У меня неприятное предчувствие, что мы здесь ненадолго, — поделилась Марселетт своими переживаниями с мужем, когда они, полностью обнаженные и вспотевшие, уже лежали на мягких простынях, глядя друг на друга и тяжело дыша. — Глупости, — убедил ее он, поглаживая по щеке. — Вечером Дантон прислал зашифрованное письмо. — Марселетт вздохнула. — Его кучер не вернулся в Париж. Арно замер. В его ушах громко застучала кровь. — Скорее всего его перехватили в Дижоне или Нанте, но факт остаётся фактом: они уже знают, где ты, Арно. Осталось лишь дождаться, когда они придут за тобой. Теперь ему многое стало ясно. — Поэтому ты хранишь под подушкой кинжал? — догадался он. Марселетт печально кивнула.***
Не только они не спали той ночью. Пока Марселетт и Арно предавались таинствам любви, де Лиль возвращался в свою комнату после ночной прогулки. Ночные прогулки всегда освежали его ум, он черпал в них вдохновение, но сегодня он пожалел о том, что отправился туда, потому что, проходя мимо двери Корде, Руже услышал всё, что за ней происходило: едва ли он когда-нибудь сможет выбросить из головы их стоны сладострастия. Его бурная фантазия безжалостно рисовала в воображении сцену их совокупления, тем самым предавая своего хозяина и причиняя ему сердечную боль. Единственным способом ее ослабить Руже нашёл весьма специфическое для его романтичной и вдумчивой натуры решение. Он постучал в комнату Лолы. Удивительное совпадение — она тоже не спала! Вид у открывшей дверь девушки был ужасно утомлённый и вымученный, будто ее голову занимал, по меньшей мере, план эвакуации тысяч людей с тонущего корабля. Читатель знает, о чем Лола думала: ей не давала покоя Марселетт, собиравшаяся отравить своего ребёнка. — Руже? — удивилась Моро и нахмурилась. — Что Вы здесь делаете в такое время? Слова его не лишали, но вместо привычного, пусть и неловкого, красноречивого ответа, он вдруг без лишних объяснений притянул Лолу к себе и поцеловал в губы. Сначала она сопротивлялась, отталкивала его и возмущённо спрашивала: — Что Вы себе позволяете, капитан?! Но всё же поддалась и, затащив мужчину в комнату, собственноручно закрыла дверь.