Марсельеза

Казнь Сесиль и ещё пятидесяти трёх обвинённых состоялась 17 июня. Восемь телег Сансона уже въехали во двор Дворца правосудия, когда осуждённым пришлось четыре часа ждать, пока для них изготовят красные рубашки. Эту трагедию прозвали в народе «красной мессой» или «делом красных рубашек», а позже так стали называть все массовые казни. Тела пятидесяти четырёх казнённых сбросили в общую могилу на кладбище Пик-Пюс — там же, где похоронили Антуана Лавуазье. Между тем Арно связался с Баррасом и присоединился к настоящим заговорщикам. К тому времени закон Робеспьера уже начал активно применяться и по нему были осуждены и казнены более тысячи человек. «Шпионы в тюрьмах, подслушав какие-нибудь неосторожные слова, составляли наобум списки мнимых заговорщиков. Головы падали с плеч, как спелые плоды...» — писал Матьез по этому поводу. Каждый в Конвенте чувствовал себя под угрозой проскрипции, так что подполье то и дело пополнялось всё новыми и новыми политиками, желавшими расправиться с Робеспьером раз и навсегда. Весь июнь и почти весь июль велись тщетные дебаты; заговорщики никак не могли прийти к соглашению. В центре заговора были, конечно же, те члены Конвента, которым непосредственно угрожала опасность, — Тальен, Фуше, Каррье и Баррас. Только встретившись с ними Арно понял одну важную истину: если у Робеспьера было множество поклонников, доходивших даже до обоготворения своего героя, то у него не было также недостатка во врагах, глубоко его ненавидевших. И ещё одну, не менее важную: революция вступила в свой нисходящий фазис ещё в сентябре 1793. И у них всё получится, если спланировать восстание правильно. Нужно было лишь дождаться нужной минуты. Минута приближалась. Кто бы мог подумать! Если бы в 1789 ему кто-то сказал, что через 5 лет Арно станет готовить контрреволюционное восстание, он бы просто не поверил. И это объединяло его с Жозефом Фуше и Колло д'Эрбуа, бывшими сподвижниками Робеспьера. Да-да, это тот самый Колло, на которого совершил покушение Адмираль. В октябре 1793 они вместе были отправлены в Лион, чтобы восстановить там порядок. И они его в самом деле навели, уничтожив хаос хаосом: Колло заменил обычную практику гильотинирования расстрелом картечью, а Фуше расстрелял там множество народа. Вернувшись в Париж незадолго до казни Дантона, Фуше был избран председателем клуба якобинцев, однако был сильно возмущён деятельностью Робеспьера. Большим сюрпризом для него стала казнь Дантона, его соратника, и арест Шометта, его близкого друга. Это он, это Робеспьер швырнул на плаху львиную голову Дантона; это он казнил Шометта; это из-за него совершил самоубийство Кондорсе! — Фуше винил Неподкупного во всём. Все его друзья, сопротивлявшиеся воле Робеспьера, лежали в могилах, так что и он сам неожиданно для всех стал порицать крайности террора и явился противником Робеспьера. Вместе с ним сторону сменил и Колло.

***

Заговорщики почти всегда собирались в одном и том же месте — подвале особняка Поля Барраса, одного из лидеров намечавшегося переворота. Он так же являлся на то время любовником Жозефины Богарне, будущей жены Наполеона. Сегодня, 14 июля, пока Париж праздновал День взятия Бастилии, контрреволюционеры снова собрались здесь, чтобы обсудить план действий. У Барраса был мрачный вид, когда он вошёл: — Укрытие Петиона, Барбару и Бюзо было рассекречено. Все переполошились. По толпе мужчин прошлась волна возгласов. — Их казнят? — сдержанно спросил Арно, взяв себя в руки. Но Баррас покачал головой. Луше и Тальен переглянулись; де Лиль свёл брови к носу. Все ждали. — Бюзо и Петион спрятались в лесу, — наконец сказал Баррас, и Тальен облегченно выдохнул, но Баррас продолжил: — Ещё в конце июня крестьяне нашли их трупы, обглоданные волками. Тогда воцарилась тишина. Жирондистов сожрали волки! Не гильотина — волки! Неслыханно! — Барбару нашли раненным при попытке самоубийства, но заботливо вылечили и отрубили ему голову, — закончил он и со вздохом сел за стол. Барбару, Бюзо и Петион были жирондистами, которым удалось избежать расправы и укрыться у парикмахера Трокара в Сент-Эмилионе, но в день сент-эмилионской облавы смертельно напуганный хозяин дома потребовал их немедленного ухода. Всю ночь пробродив по лесу, они уселись передохнуть на опушке под деревом не слишком далеко от большой дороги. По ней как раз проходил отряд солдат с барабанным боем. Барбару показалось, что это приближается высланная за ними погоня: он выхватил пистолет и выстрелил себе в ухо. Бюзо и Петион посчитали своего товарища мертвым и бросились в лес, поэтому так и не узнали о том, что Барбару не умер, так что его смогли арестовать, вылечили и казнили 25 июня в Бордо. Замученный Баррас провёл ладонью по лбу и нахмурился. Он был старше Арно всего на десять лет, но выглядел не менее, чем на пятьдесят. — Нас становится всё меньше, а Робеспьер торжествует на наших головах, — процедил он сквозь зубы, а потом опять вздохнул и сказал: — Берите своих жён, своих детей, дорогие мои, и отправляйте их как можно дальше. Нельзя давать им за что зацепиться. Нельзя быть уязвимыми.

***

Арно вернулся в дом Лавуазье, где они укрывались, поздно, после полуночи, но Марселетт не спала. Она никогда не ложилась без него — просто не могла без него заснуть, потому что переживала, дойдёт ли он до дома или же его арестуют. — Я считаю, что тебе и Шарлотте нужно бежать из города, — сказал он ей, когда они уже лежали в постели. — Возьми с собой Лолу и Женевьеву, а лучше будет, если удастся уговорить бежать ещё и Марию. Марселетт посмотрела на него из-под опущенных ресниц, и Арно увидел, что ее глаза заблестели от слез. — Но... Ведь я уже говорила тебе, что хочу сопровождать тебя во всех трудностях твоей жизни, — с трудом выдавила она из себя, и с ее щеки тут же скатилась слеза. Арно печально улыбнулся ей и нежно стер слезу с ее щеки большим пальцем правой руки. — Знаю. Но только тогда, когда моя дочь и моя жена будут в безопасности, я смогу пройти через весь этот ад... Люсиль казнили... Камиль не смог бы пережить ее гибели, если бы только не умер раньше. Так же и со мной. Девушка с трудом кивнула, глотая желчь: — Я понимаю. Понимаю! Но... — Нет, это не эгоизм, — убедил ее Арно. — Беги не ради своей головы. Беги ради нашей дочери. Беги ради ее будущего. Беги ради нашей семьи. Беги ради меня. Только так... только так мы сможем поступить правильно. Только тогда все получится. Робеспьер погибнет, а мы воссоединимся. Воссоединимся снова, понимаешь? Совсем скоро... Чем скорее вы сбежите, тем спокойнее я буду и тем быстрее приду к решению проблемы. Ты же сама знаешь, правда? Нам нужно искать способы примирения сторон. Мы должны объединить всех врагов Робеспьера, чтобы добиться результата. А для того, чтобы совершать такие дела, нужно знать, что нам нечем рисковать. Беги в Баньоле, там пережди, а я придумаю, как отправить тебя к родителям в Англию. Или в Испанию, или в Италию, или в Пруссию, или в Бельгию... Куда угодно! Я всё решу и буду спокоен. То ли Марселетт выросла и помудрела, то ли тон Арно был столь убедителен, но исход был таков: она согласилась на побег. — Хорошо, — прошептала она со слезами на глазах. — Но только ради Шарлотты и только ради тебя.