***
Лед, вечный лед… Он полулежал на его огромном пласте, как на гигантском ноже, жестком и остром, постепенно краснеющем от его крови. Том не мог заставить себя подняться, несмотря на то, что касаться этого льда было весьма болезненно. Но боль постепенно отступала, оставляя за собой холод. Вечный холод. Зато почти не больно. И нет никаких мыслей. Холод. Скоро он задушит последний огонек его души. Неужели все вот так и закончится? Он столько не успел. Жаль. Том в последний раз попробовал шевельнуться. Получилось. Кровь больше не текла. Лед словно оплавился, и его лезвия превратились в мягкие складки ледяных натеков. Тому становилось все легче: закончилась боль, прекратил бить озноб. Если это — смерть, то… спасибо. Очень даже ничего… комфортно. Внезапно налетел порыв теплого ветра, и его затрясло. Кажется, с этой тряской выходило все лишнее, страшное, болезненное. Откуда внутри взялось это тепло? Кто зовет его? Том медленно пошел по снегу на голос, показавшийся ему таким знакомым… Перед глазами расплывались очертания ледяной пустыни, медленно превращаясь в какое-то помещение, где горел камин. Огонь. Том протянул ему обе руки, а пламя, сперва немного отпрянув, вдруг обняло его, выскочив из своего каменного узилища. — Ты тоже хочешь быть свободным? — прошептал ему Том. — Иди. Иди ко мне. Мы будем свободными вместе. И его снова обняли теплые, совершенно не жгущиеся огненные руки… А лицо стало отчего-то совсем мокрым. Всхлип — тихий, на грани слышимости. Опадает огонь. Том открывает глаза и видит шкафы с книгами, знакомую дверь и лежащую у его ног черноволосую женщину. И осознает, что полулежит на небольшой банкетке в библиотеке. Хогвартс. Ирма… Медленно, словно во сне, он опускается на пол. Черные волосы с седой полосой разметаны по каменным плитам. Веки припухли от слез. Женщина едва дышит — слишком много отдано сил, слишком много… Столько, что трудно сделать вдох, но она еще борется. И он понимает, кто был тем спасительным огнем. Осторожно Том поднимает ее и укладывает туда, где только что лежал сам. Артефакт-накопитель всегда с ним, бесценное сокровище, еще одна запасная жизнь. Зачем она ему? Не раздумывая больше, он прижимает накопитель к коже женщины — холодной, почти ледяной. Ему не нужно смотреть вглубь — он понимает, где она сейчас. В его ледяной пустыне. — Не отдам, — шепчет неизвестно откуда появившийся теплый ветер, обнимая ее, гладя по волосам. — Не отдам. — Не отдавай, — думает в ответ Ирма, и ледяные гвозди, распявшие ее тело по льдине, начинают таять, но заледеневших губ не разомкнуть пока даже такому теплому ветру. Это больно. Но это — жизнь. Ирма медленно открывает глаза, едва разлепляя смерзшиеся ресницы… — Сумасшедшая, что ты устроила… чуть не выжгла себя… — шепчет ветер. Она хочет потрясти головой, как всегда, когда с чем-то была несогласна, но в глазах темнеет, и она едва не падает в небытие. Теплый ветер обнимает, согревая ее спину, дышит теплом в затылок, в шею… Ее бьет дрожь, но она отвечает непослушными губами, медленно, с каждым выдохом: — Все… было… правильно. — Ирма-а, — шепчет тепло прямо в ее ухо. Не успев удивиться, откуда ветру известно ее имя, она проваливается в сон. Просто сон. Том отпустил ледяные пальцы и поднял взгляд, уловив краем глаза колыхание сгустка тьмы возле стрельчатого окна, и его пронзила обреченность. Дементор. А он едва может двигаться. Том сжал зубы и медленно достал палочку… Он не сдастся просто так, пусть это и безнадежно. Тьма качнулась, словно кивнув, и медленно всосалась в оконный проем… Он закрыл глаза и медленно открыл снова. Никого. Может, померещилось? Ровное дыхание спящей женщины успокаивало. Том провел пальцами по ее щеке и улыбнулся. Его женщина. Что бы она там себе ни навоображала. Его. «Теперь эта Муха никуда не улетит», — засмеялся в глубине его памяти вредный мальчишка. «Поймаем, — улыбнулся в ответ Том. — Ну, здравствуй, шиза. Не думал, что встретимся». «Идиот, я не шиза, я совесть». «О-о?» — напрягся Том. «Совершенно верно, милорд, — голос сочился ехидством. — Мужик, ты попал».***
— Молния для синьора Снейпа! Звонкий голосок мальчишки-курьера разбудил задремавшего было портье в Аль Порто Ди Лукка, небольшой гостинице в Тоскане. Тот спросонок долго вертел в руках конверт, пока сообразил, что его клиенты сегодня утром рассчитались и выехали, и крикнул: — Они уехали куда-то на побережье! Эй! Но курьера уже след простыл… — И куда это теперь? — пожилой портье покрутил в руках конверт и со вздохом отправил его в мусорную корзину. Нового адреса его бывшие постояльцы не оставили… Видимо, собирались, отдохнув немного на пляже, возвратиться домой. Он вздохнул, посмотрев на смятый конверт. По уму, надо было бы отправить на домашний адрес — он в книге регистраций. Но ведь синьор Грассо опять велит ему делать это за свой счет: вроде как, сам виноват. А в чем он виноват, если эти мальчишки слишком быстро бегают и не слушают, что им говорят?***
— Наконец-то мы дома! Довольная Эбби первой толкнула калитку и замерла: — Папа. Кэти. Тут что-то не так. Навьюченный вещами отец только что отпустил такси и стоять нагруженным лишнюю минуту не собирался: — Иди уже… Тяжело. — А я тебе предлагала все уменьшить! — Абигайль… — Милые, не ссорьтесь. Все устали. Эта задержка рейса… сейчас просто пойдем и поспим. Завтра, все завтра! — Но, Кэти, тут что-то плохое… — Мы же не маги… — А я? А где мама? И Северус ведь должен приехать! Ау! Эгегей! Нет никого, видите? Что-то случилось! — Ох, Эбби, дай уже пройти и сложить вещи. Потом разберемся. И потише, сестренка спит… Полдвенадцатого ночи, кого ты дергать собираешься в это время? Совершенно неприлично… Семья наконец прошла в дом, где все устало разбрелись по спальням. Утро началось… со скандала. Мирная, добрая и спокойная Кэти вдруг окрысилась на любимого супруга так, что вскоре по дому начали летать тарелки, причем без всяких там Левиос. Тобиас в долгу не оставался, правда, пока больше ругался, чем рукоприкладствовал. Сестренка громко ревела в детской и отбивалась на любые попытки ее успокоить. «Как с цепи сорвались, — думала Эбби, с трудом сдерживая себя, чтоб не наложить на отца Силенцио. — Не колдовать, не колдовать… Они мне этого не простят. Тьфу, да что это я, совсем дурная стала, надо срочно написать маме и Северу!» Не по годам благоразумная девочка не стала лезть ко взрослым, схватила блокнот и карандаш, позвала свою сову и выскочила из дома. На детской площадке с утра было пусто, так что на встрепанного подростка с необычным питомцем никто внимания не обратил. Собственное раздражение понемногу стихало, но прорвалось в строчках письма к брату. Закончив второе, более спокойное, послание и адресовав его матери, едва дождавшись второй семейной совы (самой ленивой сипухи на свете!), Эбби обняла себя за плечи и начала прикидывать, когда ей ждать помощи. Задумавшись о том, что могло случиться, отчего все внезапно переехали, и почему им не написали заранее, она охнула про себя: «Они же могут пострадать! Как я сразу не подумала!» И со всех ног полетела обратно домой… «Вовремя», — поняла она, едва только вошла. Тобиас, дико ругаясь, пытался одной рукой перевязать рассеченную ладонь. Эбби быстро подскочила к нему, перехватив бинт: — Папа, одному неудобно, я сделаю… И, накладывая повязку, попыталась незаметно заживить порез. — Вон от него, ведьмино отродье! — услышала она, и мимо уха просвистело. Девочка в полном шоке обернулась: — Няня Кэ-эти?.. Та немного задумалась, будто пыталась что-то понять, но тут же поджала губы: — Ведьмо… — А ничего так себе «завершение отдыха» получается — вы уверены, что оно вам надо? — перебил ее бодрый юношеский баритон. — Северус! — Эбби бросилась брату на шею, сдерживая идиотское желание эту шею свернуть из-за того, что он оставил ее с такой проблемой. Не разжимая рук сестренки, Северус схватил еще не опомнившуюся грозную нянюшку и аппарировал в манор, где передал обеих матери. Когда он вернулся за «отчимом номер один», то чуть было не пропустил опасный удар в висок, перехватив руку с… кастетом? К счастью, во время аппарации Тобиасу было не до сопротивления, да и десяток минут после… — Какая же дрянь ваша магия… — прошипел он, когда понял, что может безопасно открыть рот: желудок через него больше не полезет. — Твоя велосипедная цепь тоже ничего, — парировал Северус. — И что это было? — задала резонный вопрос Эбби. — Пойду-ка я чистить эту гадость, — ответил брат. — Потом расскажу. — Вместе пойдем! — рванулась Эйлин, но муж ее приостановил: — Я пойду, на тебе семья, вон, троих приводить в порядок. И ты все еще не восстановилась до конца. — Там же еще Ливви! — опомнилась Кэтрин. Алан рванул в коттедж. — Так вот какая ты мать, — снова начал свару Тобиас. — Завтракать! — рявкнула Эбби и поволокла отца на кухню. Кэтрин всхлипнула. — Ничего, скоро все пройдет. Это не он и не ты, это все чары, наверное, кто-то из моих недоброжелателей, — попыталась успокоить ее Эйлин. Кэт сердито покосилась на нее, но смолчала, а потом снова расплакалась. Через несколько минут мистер Далтон-Принц вернулся с рыдающей девочкой на руках и передал ее почти такой же зареванной матери. — Странно, но я ничего особенного не почувствовал. Северус, ты идешь? — Иду только я. Ты ведь не хочешь оставить на мать четверых… пострадавших? Они еще не пришли в норму, хоть цепь я у Тобиаса отобрал. — Эй, я не…- возмутились почти в голос сестра и мать. — А если у них что-то начнет проявляться позже? — перебил Северус. Отчим кивнул. «Да, это был бы номер, — думал Северус, рассматривая любимый дом пока что издали. — Если бы мы с картельерами сюда перебрались, мало бы никому не показалось. А ведь собирались! Даже плюс, что Снейпы вернулись чуть раньше».***
Отец Жозеф, сменивший несчастное сознание директора лучшей в Англии школы волшебства, как только оно уплыло во мрак во время его приготовлений к работе с семейкой мерзких колдунов Принцев, потирал стариковские руки. Сознание-то уплыло, туда ему и дорога, а вот способности треклятого мага, в которого его подселили, остались. И он использовал это, как мог. Правда, отвращение к магии как таковой мешало ему научиться получше и как следует развернуться, да и носитель порой изо всех сил противодействовал, но тем не менее… Вот на границе чар появился этот молодой мерзавец, посмевший возродить род. Целый род волшебников! Нет, такой не имеет права жить, не дай Господь, еще потомство оставит. Виртуозный Обливиэйт (спасибо Альбусу, старик-таки мастер), и парень в темно-сером летнем костюме, слегка мотнув головой, все-таки проходит в дом. Вот он обходит комнаты… Чему-то удивляется… И получает такой же филигранный Конфундус. «Ну, давай, — подначивает отец Жозеф. — Зови сюда своих!» И парень послушно склоняется над листком бумаги, а через пару минут отправляет послание. А еще через некоторое время начинают прибывать… Две девчонки, рыжая и светло-русая, двое кудрявых черноволосых парней — братья, судя по всему… Но вот белокурая кидает подозрительный взгляд в его сторону. Почуяла? Др-рянь… Белобородая фигура, скрытая в тени соседнего садика, с тихим хлопком исчезает. Мышеловка захлопнулась.***
— Ты, шавка! В конце концов, ты не у себя дома! — рявкнул Северус на совсем потерявшего берега Блэка-старшего. Мало было скандального вечера, тот еще устроил ему веселенькое утро: скользкая лестница, испорченная какой-то слизью одежда, тут же приклеенная кличка «Сопливус», которую радостно поддержал сволочной Поттер, подстроивший тоже кучку мелких гадостей вроде плюющегося кипятком чайника и обжигающих руки столовых приборов. «Что они вообще тут делают?» — возникло было в голове, но думать было некогда — приходилось либо нападать, либо защищаться. Дуэль грозила затянуться: Северус был слишком раздражен, чтобы хорошенько подумать, а у Блэка прекрасно работал родовой амулет защиты. Джеймс Поттер смотрел на разрастающийся скандал, выискивая момент, когда Принц ослабит оборону. — Вы сдурели? — Лили от гнева чуть не слетела с лестницы, и ее тут же с удовольствием облапил Поттер. — Пусти меня! Пусти сейчас же, козел!!! Он только сильнее прижал ее к себе и начал шептать на ухо… Лили расширила глаза: — Офигел, придурок? Девушка подняла точеную коленку и резко опустила каблук на ногу парня. Джеймс согнулся, зашипев, и инстинктивно схватился за ногу. Лили отскочила, доставая палочку: ей все это совершенно не нравилось! Надо ли говорить, как это все вместе понравилось Северусу?.. Он просто впечатал Блэка в стенку, по пути поломав им пару изящных кресел. Сивилла Трелони спряталась за Регулуса, полностью блокировав его: парень не знал, то ли бежать разнимать (но их было много, а он, вроде как, один), либо красиво прикрывать собой девочку. Слизеринский ум, естественно, выбрал второе. — Это вы собрались, наконец, стать анимагами? — Лили скрестила руки, ухитрившись продолжать держать палочку наизготовку. — Да вас всех надо сразу же по клеткам. — Ага. Ты будешь верблюд, — обрадовал ее… Северус? «Офф… Это… он — мне?!» — П-почему? — выдавила наконец она. — С такой же презрительной рожей, вы просто — родня. Он стоял, нагло поигрывая палочкой. «Вот гад». — Что, серьезно? Тогда ты… Сивилла громко заплакала, схватив Регулуса за рукав, и начала проситься «обратно в детство», но внимания на это никто не обратил, кроме младшего Блэка. — Финитэ! Финитэ! — Рег замахал своей новой палочкой. Почему-то, как только он ее достал, то сразу перестал бояться… Только результата дождался, увы, совсем не того…***
Эйлин и Алан с удивлением слушали Эбби, настаивающую на том, чтобы проведать «детей»… Старшему сыну они привыкли доверять. Не обидится ли он на их посещение, сочтя его за проверку? — А давайте им вкусняшек принесем! — Абигайль была неумолима. — Но нужно время… Дать задание эльфам… — Мама, они уже сделали! Их же не предупредили, что вся молодежь внезапно удерет в коттедж! — Да?.. Ну, если что, сама будешь Севера успокаивать. Эбби только рожицу скорчила: — Разберусь! — Да пойдем уже. Она точно разберется, — Алан взял жену под руку. Эбби благодарно посмотрела на отчима и подмигнула ему. Гостиная была разделана, как говорится, под орех. Хорошо, что пока не весь дом, но, по идее, ему недолго пришлось бы ждать той же участи. Появление взрослых волшебников немного притормозило молодежь, но… Родовые защиты так просто никому не давались. Даже взрослым. Пришлось вызывать Тома. Иного выхода Эйлин просто не видела… Тот появился, бледный до синевы, и, выпив пару склянок, которыми благоразумно запасся Алан (когда только успел?), быстренько спеленал Северуса с каким-то чернявым и уже знакомой ему белокурой егозой, коротко скомандовав: — В манор. Алан подхватил всех троих, не задумываясь о нагрузке, и с громким хлопком исчез. Через некоторое время туда же последовали и остальные.***
Вечер в замке Принцев был тих и задумчив. Эйлин, долго не мудрствуя, заставила всех участников безобразия слить их воспоминания, потом добавила свои и Алана, после чего виновники имели сомнительное удовольствие любоваться полной картиной «как это было» со всех заинтересованных сторон. Такими тихими картельеры не были давно. Точнее, никогда. — Какая гадость, — нарушила наконец молчание Лили. Парни тихо кивнули. Осознавать, что их приложило чем-то вроде Конфундуса, было мерзко и неуютно. — И все-таки, что же это было? — Ненависть. Кто-то очень добрый в гости заходил? Леди Принц? От голоса Тома поежилась не только молодежь… После чего родители вспомнили про «гостя дорогого». — Не может быть… Это же не может быть Дамблдор! Он же светлый… — Эйлин не верила сама себе, но и других вариантов у нее не было. — Может, и не он, а артефакт. Надо хорошо обыскать дом. — Я дам задание эльфам. На них не подействует, как думаешь? — молодой Принц предпочитал не откладывать дела. — Держи щит… — протянул одно из своих колец Сириус. — Да-а… Вот теперь я понимаю, почему никогда не стоит зарываться. Северус с уважением посмотрел на Поттера, кивнул и вышел в компании домовиков. — И светлый волшебник может ненавидеть, — пожал плечами Том, когда Амер отчитался после тщательнейшего обыска коттеджа и выложил небольшую кучку потерянных вещиц, где не нашлось ни одной похожей на искомое. Женщины, обрадованные находками, быстро разобрали «свою дребедень»: гребни, заколки, какие-то конвертики, пару браслетов и серег… Интересно, что забыть что-то свое в их доме ухитрилась даже Лили. Мужчины посмеивались, пока Амер не вручил Алану какую-то коробочку, а Тому — небольшую тетрадь в кожаном переплете. — Так что делать будем? — Завтра пойдем смотреть. — Еще тоника? — спросил Алан лорда Певерелла. — Знаешь, что в тебе самое лучшее? — улыбнулся Том. — Ты помогаешь, ничего не спрашивая. Это дорогого стоит. И посмотрел на Северуса, который уже несколько раз порывался отвести его в сторону «на поговорить». — Не сейчас. Тот вздохнул и кивнул. Но до чего же хотелось знать, куда милорд вляпался… Он только пару раз видел его таким измотанным и бледным — когда тот выходил после единоборства с собственным наследством в замке Певереллов. Неужели разрушенный Слизерин тоже оказался способен на то, чтобы ставить потомку испытание за испытанием? Том вскоре попрощался и аппарировал в Хогсмид. Пешком, теперь — только пешком, и никак иначе, жизнь дороже. А щиты у школы действительно надежней некуда. Он ускорил шаг. Его ожидало еще одно объяснение. С Ирмой. Улыбаясь, он толкнул тяжелую дверь, и его встретили черные глаза с плещущейся в них тревогой. — Беспокоилась обо мне? — Том шагнул к ней, протягивая руку. И она не отошла…***
Осмотр своей недвижимости хозяева начали с раннего утра, не дожидаясь милорда, но весточку ему послали. — Словно отпечаток тени призванного злобного духа, закрепленного во многих местах, видишь? — Алан передал супруге очки артефактора. Эйлин водрузила их на нос и охнула: — Неужели в Англии появился некромант? Так мы несколько дней провозимся… — Вдвоем, может быть, и несколько, о нетерпеливые мои бывшие ученики, — этот высокий тенор мог принадлежать только одному… Позади них стоял профессор чар, Филиус Фитвик, в компании милорда. — Какими судьбами? — Да так, встретились в школе, разговорились, — пожал плечами Том. — Давайте-ка сначала за дело, а разговоры потом, у нас еще есть… некоторые задачи. — Какая же дрянь, — подивился маленький профессор, настроивший свое собственное видение. — Не знала, что гоблины так могут, — прошептала Эйлин. — Так могут люди, дорогая моя. После лет ста тренировок и развития способностей. — Прошу прощения, профессор, — Эйлин на миг почувствовала себя школьницей. «Вот как у них это получается, у наших бывших учителей?..» В качестве очистки коттеджа в четыре палочки довольно неслабых и опытных взрослых магов можно было не сомневаться. Молодежь не допустили, оставив всех под присмотром Северуса: родственники еще не до конца отошли от чар, так что дел ему хватало. К вечеру дом был чист, а усталые волшебники мирно пили чай, наслаждаясь заслуженным отдыхом и принесенной домовиками едой. — Ну, профессор, вы, наконец, утолите наше любопытство? — спросила Эйлин, когда Флитвик допил чай и сыто откинулся на специально трансфигурированном высоком кресле. Тот молча потянулся и взял еще одно пирожное. Том что-то быстро написал в блокноте. — Сегодня утром в школу вернулся директор, — начал Флитвик, но тут же прервался от громкого хлопка. — Без меня?! — черные глаза метали молнии. — Остынь, а то обратно отправлю, — пригрозил Том. — Тебя ж позвали, или как? Северус вздохнул: — Прошу меня извинить. А Флитвик продолжил рассказ о том, что было после явления в школу Дамблдора, который «немного не совсем Дамблдор»: едва ли не кидался непростительными и вообще вел себя… странно и нехорошо. Пришлось его немного… полечить. И теперь он пребывал в медицинском крыле под присмотром мадам Помфри, профессора Стебль и Ирмы Пинс. — А библиотекарь-то при чем? — удивился было Алан. В ответ на него только шикнули. — МакГонагалл и Слизнорт вызвали Бабблинг и ушли в библиотеку Тайного отдела. — Ого, — присвистнули Алан и Северус. — Сметвик определил одержимость. — Дамблдора?! Кем? — Ну… — протянул Том. — Выгоним и узнаем. А приятной компании профессора я обязан тем, что ему стало интересно, и он решил навестить место, где порезвился «тот, кто в директоре сидит». — На самом деле у меня была еще одна задача… Это ведь ваша методика, леди Принц? — Флитвик протянул Эйлин какие-то записи. Просмотрев их, та удивленно кивнула: — Но откуда это у вас? Северус, ты поделился? — Я не хочу, чтобы меня считали плагиатором, но нельзя ли внести в мои занятия с третьекурсниками вот эту серию упражнений и еще вот эти? А методическая разработка будет совместной, как вы на это смотрите? — Но… я же пока только с маленькими работаю, — смутилась Эйлин. — Эйлин, я могу вас называть так? — Флитвик заулыбался, видя готовность сотрудничать. — Ваш талант нельзя ограничивать! Он должен помогать детям, независимо от их возраста. Северус глубоко вздохнул и с гордостью посмотрел на мать.