Something In the Water

Страж испуган, от него веет опасной, неестественной силой, когда он хватается за посох в своей клинике — они видят друг друга впервые. В следующее мгновение, когда он вроде бы уже спокоен, устало массирует виски, но ощущение нежданной силы не проходит. Гаррет заинтригован, но всё это ему явно не нравится. Страж одержим. Добром ли, злом — Хоуку это не нравится. Он сам, как маг, оценивает риск — и не может понять целителя. Разумный маг, тем паче — отступник — должен блюсти трезвость рассудка, иначе станет попросту опасен, как для себя, так и для окружающих. Таких Хоук убивал и сам. Андерс почти беспомощен, едва контролируя себя, и Гаррета едва не выворачивает от омерзения. Остаться беспомощным в таком мире, имея в руках — в себе — такое могучее оружие, и так легко отказаться от него, утеряв способность подчинять себе, контролировать, распоряжаться разумно… Кажется, Гаррет никогда не поймет, почему целитель пошел на это сам. Амелл в письмах рассказывал ему об Андерсе совершенно другие вещи, и Хоуку кажется, что перед ним и вовсе другой человек. Лекарь жалок. Хоук только предполагает. Уже, было, перестает сомневаться — после неожиданной помощи на Тропах, когда надежды для Карвера уже не было, а рука с кинжалом никак не желала подниматься — пусть бы лишь окончить брату мучения от горящей в крови скверны. Лекарь помогает, но, познакомившись с мировоззрением Гаррета держится особняком, опасливо, даже не решаясь лишний раз предложить помощь. Хоук отвечает тем же. Все меняется, как только они выкупают особняк. Отступник не знает, куда деваться от сетований о ужасной несправедливости из уст одержимого Стража — тот уповает на то, что раз Хоук имеет влияние, значит, может исправить ситуацию. Гаррету до этого дела нет, он помогает только чтобы отмахнуться, как от назойливой мухи. Только восхищенный взгляд отпущенной маленькой магессы бередит душу, показывая, что и он может быть не прав. Когда целитель собирается после этого инцидента — ему хочется изо всех сил помочь. Он несет за собой что-то недоброе, лелеет планы внутри, которые кончатся дурно, источает собой хаос и раздрай. Гаррету нравится это все меньше, и он мечтает сжать изящную шею в пальцах, выпить последний вздох с напрочь искусанных губ, чтобы точно быть уверенным, что отсюда проблем не последует. Вместо этого он терпеливо учится исцелять, проводя день за днем бок о бок со стражем, обучаясь созиданию, а не разрушению, уже надежно отмахиваясь от просьбы помочь с ингредиентами для зелья. Он твердо уверен, что лекарю уже не помочь. Впустую. Всё впустую. Тень паники и ужаса накрывает город, когда ошметки пламени ложатся на крыши лачуг. Хаос охватывает улицы и площади, люди выходят посмотреть на пылающие останки Церкви. Надрывно не то стонет, не то кричит Себастьян, остальные просто поразевали рты, словно голодные птенцы. Его же потемневший янтарный взгляд прикован к ссутулившемуся стражу. Он знал… И не смог предотвратить. Хоук слушает друзей, но понимает, что решение уже принято. Давно и всерьез. Пальцы сами находят рукоятку ножа, крепко сжимая в ладони. Ему жаль, но только от того, что за его ошибку придется платить не только ему, но целому городу. Чужая плоть такая уязвимая, и Гаррет понял это давно — нож входит не точно, только близ мятежного сердца, не давая абсолютной гарантии. Маги — народ живучий. Тело целителя падает пыльным мешком к ногам, но Хоук знает, что в нем еще теплится жизнь. Дуракам везёт… Может, повезёт и Андерсу? Четким металлическим стуком в памяти отпечатывается каждый безвозвратный шаг. Не оглянувшись, Хоук уводит друзей к Казематам. Грядет последняя битва, а там уже можно будет думать — как жить дальше.