Something In the Water

— Возвращаются! Это они возвращаются! — Точно, вон тот гном-краснобай! — И эльфийская собачка… — У этого верзилы что, посох за спиной? — Это, должно быть, дубина. Такими ручищами проще в рукопашку… Застывшим золотом его глаза скользят по толпе. Их уходило четверо, вернулось — трое, и всё из-за проклятой жажды наживы. Под тяжелым взглядом толпа у подножия наместникова гнезда утихает, но он все равно слышит эти навязчивые шепотки, перемывание костей… Кажется, слухи до матери дойдут раньше, чем он сам, с вестями о младшем брате. Отчасти — ему плевать. У Гаррета внутри что-то выкипело, выжгло, вывернулось, когда он передавал хнычущего — но от этого не менее родного — брата Страуду. Страдание от потери, намного болезненной, нежели смерть, уничтожило его настолько, что было плевать. На все. Только даже этого Хоук не показывал. Перетерпится. Наладится. Образуется. Все проходяще. Глаза в толпе такие разные — различает он, когда проходит мимо, почти вплотную к народу, протискивается, чтобы подняться по лестнице. Кто-то тянет к нему руку — и ладошка такая маленькая, беззащитная, но упрямая — не дрогнула под напором материнской руки, не уплыла назад в толпу, протягивая ему подсолнух. Цветок Хоук, разумеется, принял. Покачал стебель между пальцев, выискивая взглядом дарительницу — даже на корточки присел, чтобы виднее было. Из терний толпы на него смотрели два солнышка — два огромных, бездонных карих глаза, словно обволакивая теплом и уверенностью. Так умела только Бетани — и у смешливой конопатой девчонки в толпе её глаза. — Мессер, — шепелявит маленькое солнышко совсем незаметно, пока протискивается между чужих ног, оказавшись лицом к лицу с ферелденским беженцем. — А правда, что там, на Тропах пауки вооот такие? Девчушка разводит руки в стороны, силясь показать, насколько арахниды громадны, взирает на него с восторгом, пока Хоук прикидывает, какого же на самом деле размера пауки превращались в пепел от его молний. Сухо кивает, но ребенка это не останавливает, вопросы сыпятся, словно из рога изобилия. Горожане тоже навострили уши — интерес интересом, а лезть с вопросами бомонду не полагается, другое дело ли, детская, неуклюжая непосредственность? — Ух, разогналась-то… — шутливо качает головой Гаррет, без зазрения совести усаживаясь на лестницу. Там, вверху, могут немного и подождать — жаль, Варрик со своим пером уже утопал к любимому «Висельнику». Внутри теплеет от этого подсолнуха и проницательного, невинного взгляда, да так, что он готов травить байки, не хуже гномовских хоть до самого утра. — Про кого сперва-то рассказать, про пауков или про дракона? Глас толпы, кажется, разделяется поровну. Ну, Хоуку не в тягость еще и об ограх рассказать — так, до кучи. Пока есть слушатели.