Something In the Water

Осень — это багрянец и золото. Это клены Гиннала, одетые всеми оттенками багрянца, перемежающиеся по пути к расколотой горе с золотыми грабами и буками, по-прежнему ласковое солнце, согревающее ещё открытую кожу, море, отдающее накопленное за день тепло. Дни всё короче, но от этого не менее насыщенные. Дни, становящиеся более яркими, запоминающимися, отдающие сладкой негой между рёбер, наполненные ожиданием какого-то доброго чуда — ведь даже взрослые, казалось бы, умеющие постоять за себя люди нуждаются изредка в чудесах. Хоук — это тоже золото и багрянец. Это багряное одеяние, отороченное золотом; золотой взгляд, скользящий с тем же немым ожиданием чуда по багряным крышам вечернего Верхнего города. Золотая, с багряными глазами змейка, обвивающая предплечье знойной, словно лето, любимой женщины, с такими же, как у него, золотыми глазами. Обагрённые её кровью повязки на стёртых ладонях, утопающие в окрашиваемой багрянцем воде, рядом — такое же багряное, похожее на кровь вино, заменяющее обоим и дурман, и обезболивающее. Осень — это туманы по утрам и первые дожди. Это обволакивающее, промозглое чувство, избивающее дрожью до самого мозга костей, лёгкая паника от потери ориентации в молочно-сизой дымке. Это струи холодной воды, забирающиеся под одежду, заставляющие ёжиться и сводить лопатки, фыркать, материться и поскальзываться на влажной глине. Это время, когда хочется сидеть дома, обнимая мабари за мощную шею перед камином, читать увлекательные книги — хоть бы и варриковы — и пить теплый глёг, а не гоняться за храмовниками, отступниками, демонами, убийцами и иже с ними. Хоук — это тоже пасмурность и скорбь. Это паника утопающего, теряющего последнюю надежду, скорбь, осевшая в бездонных глазах, леность от потери всех жизненных ориентиров. Это болезненная безысходность, траур, повисший, кажется, тенью не только над человеком — над целым городом. Гонения, бессмысленные и беспощадные, толкающие вперед, к обрыву, к пропасти, над которой болтливая ведьма советовала воспарить. Это страдания, разделенные на двоих под крышей, по которой стучит траурный дождь, под выцветшим пологом цвета доброго вина, ведь времена золота и багрянца проходят. Осень — это первые заморозки, первый снег. Это наледь на не успевших просохнуть лужах, скользкая до падений на задницу и неловкого смеха. Особенно по-злому кусачий морозец, хватающий за лицо и заставляющий краснеть не только от пошлых шуток, это пущенные в спину снежки между многочисленными делами и заботами целого города, возложившего столько обязанностей на плечи одного человека. Это посиделки в «Висельнике», исходящим запахами не только экскрементов и последствий дурного виски, но и запахи традиционного рагу, после морозных пробежек кажущегося божественной амброзией. Это аромат свежей хвои, развешенных, колючих после мороза, веток по разным углам. Хоук — это тоже лёд. Это убийственные морозные иглы, слетающие с ладоней целителя, замкнувшегося в себе, агрессивного, холодного — как отдавшая тепло, оледеневшая земля. Бесстрастные, ничего не выражающие, заиндевевшие изморозью глаза, которым и по цвету впору быть кристально-ледяными, как застывшее над головами пронзительно-синее небо. Это ледяные кубики, которые женщина с золотыми глазами бросает в исходящий паром чай, потому что знает, что маг ненавидит обжигаться — особенно опалённый собственной магией, жаром кунарийских костров и демонами гнева, которых призывал чёртов малефикар в литейных. Осень — это смерть. Медленная или быстрая, но непродолжительная смерть, спячка, анабиоз для всего сущего. Заморозки — её ласковые, дарящие кому-то вечный, кому-то кратковременный сон руки, редкие, не уснувшие до весны птицы и звери — её глаза, её уши, её вестники. Но после холодной осени, на смену любой, даже самой яростной и трескучей зиме приходит весна — время пробуждения и обновления. Хоук — это тоже смерть. Не такая ласковая, не такая добрая и совсем не временная — настоящая. Болезненная. Почти такая же суровая, как участь, что постигла его семью — маг изобретателен, и не прочь испачкать руки и репутацию. Поквитаться. Отомстить. Всем и сразу, без разбору, устроив хаос и армагеддон. Если бы не женщина с золотыми глазами, отголосок того мира и покоя, воспоминание о золоте и багрянце. Женщина с золотыми глазами надеется — и делает всё, чтобы весна не миновала сердца Защитника. А пока — Хоук это и есть осень.