F.U.N

Вону называет Чихуна гейской лисицей, и если со вторым Чису согласен на сто процентов, то с первым хотел бы согласиться процентов так на миллиард. У них пока ерунда какая-то. До такой степени ерунда, что хоть проси снова Вону становиться жертвенным агнцем в плане выбешивания Чихуна до слез и аккуратных объятий. Чихун как будто бы боится. Но не Чису, а самого себя, того, чего он на самом деле может хотеть. Он сидит, вносит подробные результаты игр в самодельную табличку, и Чису кажется, что это мило. – Я плохо разбираюсь в футболе, – неловко улыбается Чихун, словно оправдываясь. – Таблицы помогают мне понять, что там к чему. Чису кивает. Они сидят в библиотеке, абсолютно пустой, конечно, потому что каким еще дуракам придет в голову идти сюда после матчей. И эта тишина, полная сосредоточенности Чихуна, почти уютная даже, и Чису не торопится, у них полно времени, но хотелось бы его как-то более интересно использовать, что ли. – Мингю как будто на подъеме, – резюмирует Чихун. – Он и раньше классно играл, но сейчас… У Чису есть пара идей, почему сейчас, и если Вону думает, что вокруг него умный только он один, то не смешно. Но это не для чихуновых, да вообще ни для чьих ушей, поэтому Чису кивает. – А еще я плохо разбираюсь в себе, – вздыхает Чихун. – Хочешь, таблицу нарисуем? – не выдерживает Чису, потому что, боже, у него в комнате есть плед как раз для этого парня. Чихун фыркает, но двигает свой блокнот к Чису. Тот открывает последнюю страницу и думает пару минут. Столбик «сделано» – рядом столбцы «чису» и «чихун». Пункт первый: «я признался тебе». Чису улыбается и ставит галочку под своим именем. Чихун напряженно сопит, когда галочка под его именем ставится напротив строки «я отшил тебя». «ты нравишься мне» – Чису уверенно отмечает себя. «любым» – снова Чису. «даже злющим». Чихун хихикает дураком, когда галочка ставится напротив этой строки. «ты классный». «я хотел бы пойти с тобой на свидание». «кино, потом кафе, потом гулять, потом целоваться». Чису стукает себя по лбу и рисует еще строчек, потому что предыдущие закончились. «я хотел бы целоваться с тобой». «мне страшно». Чису замирает тут, потому что это пункт для Чихуна. Тот аккуратно забирает блокнот себе и перечитывает все пункты. Крутит свою ручку так, будто проверяет домашку Чису и сейчас отчитает его за невнимательность. Но первая галочка ставится как раз напротив «мне страшно». Чихун вздыхает и приписывает в новой строке: «у меня нет опыта, я не знаю, что делать, я тупой и неловкий, я ниже тебя, я не знаю английский, по мне не сохнут девочки, я не красивый» – и отмечает себя. Чису тянет к себе блокнот, рисует еще строчку и пишет «по мне сохнет хон чису» – и тоже отмечает Чихуна. Тот смеется и тыкает в Чису ручкой. Не так Чису себе это представлял, конечно. Думал, они поговорят нормально. Думал, он вслух выскажет еще раз, какой Чихун замечательный, как он нужен Чису и как тот ждал бы сколько потребуется, но лучше недолго. А это какая-то ботанская версия – если Вону узнает, он именно так и скажет. Чихун снова вчитывается в пункты таблицы, словно от этого жизнь его зависит. Слишком много раздумий. Чису и больно, и волнительно одновременно. А потом – вот же бывают чудеса! – Чихун уверенно отмечает «ты нравишься мне». А потом «я хотел бы целоваться с тобой». Чису перегибается ближе, чтобы понять, что всё так и есть, именно это и отмечено, а Чихун смотрит на него с дурными искорками в глазах. Ботанская версия. Самая ботанская на свете. Но Чису пишет «хочу поцеловать тебя прямо сейчас» – и отмечает свое имя. Ждет. Чихун улыбается и ставит галочку. Среди бесконечной пыльной тишины и книжек, придерживая за подбородок, улыбаясь, как тотальный идиот, Хон Чису делает свою персональную лисицу гейской. Вону заходит в комнату и сразу же натыкается на взгляд Сынчоля – тот будто ждал его, сидя лицом к входной двери. – Где был? – подло спрашивает тот, будто Вону есть, что соврать без подготовки. – Гулял, – ехидно улыбается он. – Сам же попросил не приходить. – Всю ночь? – Ой, дорогая, давай не сейчас, – хмыкает Вону. Ему хочется умыться и переодеться, потому что через полтора часа опять на задолбавший до сил нет уже стадион. Они с Мингю просидели там всю ночь, ничего такого не делая, просто как два дауна. Даже за руки держались. А Мингю потом уснул. И Вону смотрел на это, прости господи, улыбаясь. И вот Мингю пошел досыпать, а Вону, видимо, снова дружит с рэдбулом. – Что происходит, Чон Вону? – Сынчоль улыбается, он счастлив, наконец-то. Вону, конечно, самого распирает под всей этой усталостью и бессонной ночью, но Сынчоль важнее. Поэтому он плюхается на его кровать и скрипит, потягиваясь. – Рассказывай, – говорит он. – Чонхан всё? Сынчоль обнимает его по-дурацки. Где-то в районе груди Вону он кивает и глухо смеется. – Мы встречаемся, – говорит он. Вону гладит его по спине и правда рад. Сынчоль классный, просто отличный, он заслуживает всего счастья на свете. Вону слушает его невнятный, но довольный бубнёж и надеется, что Чонхан не поступит с ним так же, как с Мингю. Что Сынчоль – надолго, что это расставание было тем необходимым, без чего не произошло бы всего этого. У всех них. Вону невольно улыбается, потому что вот как сложилось. Вряд ли кто-то из них четверых предполагал такое. – Если вам надо будет уединиться, сразу говори, – Вону сонно обхватывает Сынчоля своими ногами, собираясь поспать прям тут, прям вот так, прям вот немножечко. – Я не против. Сынчоль приподнимается, смотрит на него. – Вот так просто решил слиться? – усмехается он. – Говори, пока я тебя не напинал. Вону вздыхает и трет лицо. Он сам счастлив. Это странно, но вот как есть – Мингю своей кривозубой и тёплой улыбкой делает Вону влюбленным дураком. – Учти, расскажешь хоть кому-то – я сдам Чонхану все твои стремные секреты, – предупреждает он. – Это какие, – смеется Сынчоль, но все равно перестраховывается и обещает. Вону садится, собирает бессонную голову в кучу, сортирует в ней слова пару минут, чтобы совсем тупо не звучать, простраивает всё так, чтобы оставаться по-прежнему классным и крутым. Открывает рот. – Мингю, – говорит он. И всё. Что тут скажешь. Они не встречаются (пока), только целуются (уже), но Вону как ребенок, только учащийся говорить – не может он вслух признать такую свою слабость, сдать свое слабое место пусть даже лучшему другу. Но Сынчоль понимающе усмехается и кивает. – И как оно? – спрашивает он. Не стебется, не припоминает Вону все эти шутки про гейство. – Пиздец, – широко улыбается Вону. Сынчоль смеется и снова обнимает его. – Расскажешь, когда сможешь? Вону кивает много-много раз. Он засыпает, слыша уже во сне ласковое сынчолево «рад за тебя, придурок, деньги в банку за матерки не забудь». Чангюн не понимает, почему эти странные китайцы считают его тупым или слепым. Он собирается посмотреть сегодняшние игры, пока Джун сидит на кровати Минхао и делает вид, что читает. – Вы идете? – больше из вежливости, но спрашивает Чангюн. Минхао из ванны отвечает, что через полчаса, не жди. Боже упаси их ждать. Джун у них в комнате разве что не спит. Он приходит утром, забирает Минхао на занятия. Приходит вечером, делает с ним домашку. Они уходят потом вдвоем, и Минхао возвращается только ночью. Чангюн не то чтобы завидует. Хотя нет, есть немного. Поэтому он упорно сидит с Чжухоном и иногда Сунёном и Чаном, и старается не думать. – Мне жутко неудобно перед Чангюном, – вздыхает Минхао, когда тот уходит. Джун обнимает его, запутывается пальцами в его волосах. Ему все еще мало Минхао, и, если честно, очень хочется попросить Сунёна свалить на одну ночь, но тот ведь просто так не свалит, а на шутки Джун реагировать адекватно не хочет. – Давай никуда не пойдем, – шепчет он. Минхао улыбается, потирается носом о щёку Джуна. Давай уедем, хочется сказать Джуну, потому что правда мало. Минхао волшебный, он как бесконечное весеннее утро с нежным солнцем и запахом неизвестных цветов. У него мягкие волосы и тёплые руки. Он целуется лучше всех на свете. – Давай, – соглашается Минхао. Он словно ловит настроение Джуна, принимает малейшие изменения в нем. Они и правда почти не были наедине за дни чемпионата. Джун тянет Минхао за собой на кровать, заворачивает в одеяло и утыкается носом ему в шею. Сложно принять, что это парень. Сложно принять, что никто и не нужен-то больше. Вону со своими неожиданными расспросами поднял в Джуне снова то, что улеглось. И будь Джун немного другого характера, то запаниковал бы. – Ты опять, – улыбается Минхао. Он, оказывается, внимательно рассматривает лицо Джуна, но в его взгляде столько тепла, что не хочется врать, хочется скорбно кивать. – Закрой глаза, – велит Минхао. Джун усмехается, но слушается. Он вообще-то старше, но чувствует себя бесконечно мелким, как Чан или еще мельче, потому что Минхао смелый и уверенный. Смелый и уверенный Минхао аккуратно расстегивает рубашку Джуна. Нависает над ним, и Джуну очень хочется открыть глаза, чтобы увидеть, как он улыбается – Минхао умеет переключать свои улыбки с мягкой на опасную за долю секунды. Но Джун вздыхает, ровняет дыхание, потому что тонкие пальцы Минхао ведут по его груди, и это, на самом деле, здорово. – Просто прислушивайся к ощущениям, – советует Минхао. – Останови меня, когда посчитаешь нужным. Джун кивает, хотя не знает, в какой вселенной он может сказать «всё, прекрати». Да ни в какой. Минхао целует его шею, и это здорово, внутри все сжимается. Мысли о том, что это парень, утекают из Джуна вместе с рваными выдохами. Он сжимает худые плечи Минхао и вздрагивает, когда тот словно бы случайно касается его паха. Глупо закрывать глаза, когда единственный человек, которого ты хочешь со всеми прикосновениями, – да, парень, но самый лучший ведь на свете! Джун улыбается и открывает глаза. – Эй, – возмущается Минхао. Лицо у него дурное, но довольное. Джун хочет видеть. В нем полно каких-то странных страхов с непривычки, но с ними не хочется убегать – их хочется уничтожать. – Можно я буду любить всегда только тебя? – спрашивает он. Минхао улыбается, выдыхает. Проводит ладонями по груди Джуна и кивает. – Конечно. У Вону ломит всё тело. Час сна – это даже ерундой назвать сложно, насмешка над организмом какая-то. Но он слушает Хосока, кивает, осознавая, что не понял ни слова. Хотя чего там может поменяться, правила всё те же, вода и полотенца там же, команда та же самая. Мингю попадается ему в раздевалке, помятый, но уже переодевшийся. Вону улыбается ему. – Даже если мы сегодня проиграем, мы все равно не выпадаем из финала, – смеется Мингю, касаясь его плеча. – Я хочу спать. – Рэдбул? – предлагает Вону. – Так, – Хосок вырастает за их спинами. – Вону, со своими предложениями наружу, пожалуйста. Мне нужен адекватный капитан. Вону заводит глаза, но выкатывается к трибунам. Мингю, конечно, сможет. Игры закончатся часам к шести, а там можно будет сгрести его в охапку и оттащить к нему в комнату. Оставить его там и тоже пойти спать. Вону невольно улыбается, потому что сгрести в охапку – звучит заманчиво. Оттащить в комнату – еще заманчивей. Столько перспектив, когда у тебя есть парень. Сунён приходит рано и один. Он машет Вону, тот подманивает его к себе. Не так с Сунёном что-то. – А где мелкий? – логично интересуется Вону. – Исследует территорию со старшим братом, – криво улыбается тот. Вону понимающе кивает и предлагает Сунёну посидеть рядом. Вряд ли Хосок будет против. – Что я делаю не так? – спрашивает Сунён где-то минут через десять после начала игры. Вону очень хочется обнять его. Он не знает, что не так с Сунёном, а если с ним все в порядке, то не так всё с Чаном, и тут уже сложнее. – Много задуряешься? – Вону пихает его плечом. – Когда ты последний раз играл с Чжухоном всю ночь? – Давно, – хмыкает Сунён. – Он меня звал, а я отказался. – Ну и дурак. Соглашайся и приходи в себя. Потому что Чан правда меняет Сунёна в сторону, которая Вону не нравится. Напрягает. – Это не решает вопроса с Чаном, – улыбается тот. – Давай ты сначала решишь вопрос с собой? – говорит Вону. – Я не знаю, специально ты подстраиваешься под него или случайно, но просто пойми, что если Чану не нужен ты, то ему не нужен ты каким бы ни был. Ясно? – Отвратительно, – Сунён усмехается. – Ты слишком умный. – Это тяжкая ноша, скажу я тебе, – улыбается Вону. – Но затем я и здесь – чтобы наставить вас, моих бедных тупеньких овечек. Они молчат потом, наблюдают за игрой, и Вону понимает, что он сам точно такая же тупенькая овечка, не хуже всех его друзей. Мингю на поле преображается. Почти не видно, что он спал всего пару часов, уверенный в себе, с отточенными движениями и какой-то железобетонной целеустремленностью. Вону и гордится, и самоуничижает себя, потому что ну небо и земля ведь они. Но Мингю находит время, чтобы поймать его взгляд и улыбнуться – именно ему, приземленному Вону, адресно, до глупо тающего сердца. – У тебя лицо такое прикольное, когда ты на него смотришь. Сунён улыбается. Неизвестно, сколько он уже смотрит на Вону, но тот все равно закатывает глаза. – Нормальное лицо, – ровно отвечает он. – Конечно, – смеется Сунён. – Да нет, это даже классно было бы – местная звезда и местная проблема. – Так, – Вону поворачивается и тыкает в него пальцем. – Я не проблема. – Ну да, и помогаешь ты футболистам тоже по собственному желанию, – фыркает Сунён. Не поспорить. – Я потерялся, – Сунён загибает пальцы. – Если посчитать меня и Чана, Сынчоля, тебя и достояние универа, моих китайцев, получается семь. Кто остальные-то? Вону хмыкает и качает головой. Сунён молодец, конечно, но чужие истории для него закрыты, потому что это даже не истории Вону. – Как ты вообще принял, что он тебе нравится? – вздыхает Сунён. Вону пожимает плечами, потому что все еще не принял и все еще не хочет говорить об этом вслух. – Давай потом? – просит он. – Правда не знаю, что и как, я не скрываю от тебя ничего, просто… – Понял, – Сунён тыкается лбом в плечо Вону. Тот улыбается. – Откати меня к комнате, – просит Мингю и смеется. Этот не-человек снова выиграл. Хосок в шоке рассматривает его, потому что даже он, видимо, ждал поражения, видя, какой Мингю был несобранный с утра. Вону фыркает, но протягивает ему руку. – Больше никаких ночных посиделок! – устало строжится Хосок. – Спать прямо сейчас, понял? Вону, проконтролируй. Вону улыбается так, что даже Мингю удивленно дергает бровью – о, проконтролирует. Еще как. Они идут в комнату Мингю, где тот сразу же падает на кровать и откуда-то из складок одеяла велит закрыть дверь на замок. – Не вздумай уходить, – предупреждает он. Вону так-то и не собирается. – Оба не спали, поэтому всё, я тебя тоже контролирую. Неплохо. Вону щелкает замком и пишет Сынчолю, что сегодня не придет. Совсем. Даже за вещами. Тот отвечает «обожаю тебя». Мингю с кровати наблюдает за тем, как Вону снимает толстовку, как поправляет волосы перед зеркалом, как шуршит упаковками чипсов и лапшой. – Ужин? – улыбается Вону. – Надо бы, – кивает Мингю. – Сейчас я встану. – Сам разберусь, валяйся дальше. И Мингю правда валяется. Сонно улыбается, пока кипит вода, сонно жуёт появляющиеся перед носом чипсы. Смотрит, как Вону заполняет собой пространство. Чонхан всегда приходил осторожно, словно боясь, что сейчас придет кто-то еще. Он прокрадывался в темноте, как вор. Вону шумит, Вону издаёт звуки. Вону все равно, что соседи узнают, что он здесь. Вону, кажется, не забоялся бы зайти в соседнюю комнату за конспектом или конфетами, если бы приспичило. Мингю моргает. Чонхан не хотел их общих фотографий на стенах, хотя почему нет, у Мингю же не бывает гостей. Стоило понять еще тогда, что Чонхан просто не хотел оставлять своих следов на потом. Вону чихать на это все хотел. – Я могу покормить тебя с ложечки, если тебе лень вставать, – смеется он. Мингю улыбается и скатывается с кровати. Это глупости, конечно, но у него тут есть полароид. Вону смотрит на него, как на придурка, когда Мингю тянет его к себе и щелкает затвором фотоаппарата. Еще и еще раз. Снимки лежат веером на полу, Мингю смотрит на них, ждет, когда появится изображение. Ему неловко смотреть на Вону сейчас. – Это обряд инициации какой-то или что? – усмехается тот. Почти. На фотографиях – улыбающийся Мингю и Вону с этим своим лицом. Глупые снимки, но все равно. – Могло быть и хуже, – резюмирует Вону. Он выбирает себе один и прячет в карман. – Это мой, – поясняет он. Мингю смеется и кивает. Он сгребает остальные в кучу, чтобы убрать, но Вону аккуратно забирает их. – У тебя слишком строгие стены, – говорит он и крепит один за одним – вот так просто, скотчем, словно ничего ему не страшно. – А если кто-то увидит? Мингю стоит за его спиной, наблюдает и не мешает. – Скажешь, что этот придурок тебя контролирует, – фыркает Вону, не прерываясь. Их глупые первые фотографии висят теперь над рабочим столом Мингю. В этом так много всего, что даже сформулировать невозможно. Они лежат потом на узкой кровати Мингю. Плечом к плечу. Вону спокойно. На нем, конечно, тонна его дневной одежды, и попросить бы у Мингю пижаму какую, но лень вставать. Неловко. – Это нормально, что мне хочется с тобой обниматься? – вздыхает Вону. Мингю улыбается, поворачивается на бок и обнимает его. – Абсолютно нормально, – отвечает он. Вону прижимает его к себе, снова вздыхает. – Я ведь такой никакой, – говорит он. – Не знаю, обниматься с тобой классно, – Мингю приподнимает голову. – Что такое? – Понимаю, насколько я не из твоей лиги, – Вону пожимает плечами. – Ага, – улыбается Мингю. – И этим ты греешь себе голову? – Вроде того, – кивает тот. – Чонхан был красивый и нежный, воспитанный и с хорошей успеваемостью. А я как бы вот вообще нет. – И Чонхана теперь нет, – Мингю качает головой. – Зато ты есть. Сам выводы сделаешь? Это Вону может, в любую сторону вообще. Способный же парень. – И ты не будешь жалеть, если станешь встречаться со мной? Ему хочется выжимать трагичность, потому что он едва понимает, что делать с чувствами к парню – и совсем не понимает, что делать, когда этот парень его бросит. Мингю целует его. Просто так, без предупреждения, берет и касается своими мягкими губами, сжимает футболку на груди Вону. Хмурится. – Заебал, – выдыхает он. – Ты хочешь со мной встречаться или нет? – КИМ МИНГЮ ТЫ МАТЕРИШЬСЯ, – смеется Вону. – Да. Хочу. Он целует Мингю сам, переворачивается, подминает под себя, трогает. Вздыхает. – Пожалуйста. Встречайся со мной? – жмурится Вону. – Я проблемный, но буду беречь тебя. И постараюсь не сильно орать из-за твоего члена. – Поверь, я подготовлю тебя как следует, – усмехается Мингю. – Ненавижу тебя, – Вону качает головой. – Ну так что? – Конечно, – Мингю улыбается. – Конечно я буду с тобой встречаться. Это будет классно. В это Вону очень верит.