***
Рыжий открывает глаза и обнаруживает себя в постели старшего Хэ. Резко подскакивает и морщится от тянущей боли в боку. Задирает рубаху и долго рассматривает багровые полукружья укусов другого оборотня. Кажется, вчера эта чертова рана открывалась хрен знает сколько раз. Рядом сонно ворочается чье-то тело. Тянь. Рыжий смотрит, как вампир обнимает подушку и пускает слюни. Мерзость какая. Глаза задерживаются на багровом разводе на щеке. Рука Рыжего непроизвольно тянется к шее и ощупывает место укуса. Ничего. Только старые шрамы от самого первого укуса. Так. Стоп. А где второй Хэ? Мо обводит глазами комнату. Старшего нигде не видать. Что он там вчера говорил? Что ему надо уехать. Значит, Шань на несколько дней остался с проблемой по имени Тянь один на один. Черт. За окном снова идет снег, через приоткрытое окно по комнате на мягких лапах крадется холод. Шань шарит ногой по полу в надежде выудить из-под кровати сапог и ежится, когда попадает пальцами мимо ковра. В животе начинает предательски урчать. Если попытаться вспомнить, что он вчера ел, то в памяти всплывает только одинокая булка. Кое-как Рыжий натягивает сапоги и поднимается с кровати. Под ноги тут же попадается перевернутый столик и улыбается, припоминая, как скрипел зубами Тянь под взглядом старшего брата. На спинке дивана обнаруживается плащ, судя по запаху — Чена. Шань хватает его и кутается так, словно этот плащ сможет защитить его от младшего брата, пока отсутствует старший. В коридоре тоже пусто и холодно. Все поместье затихло, будто Чен увез с собой его душу. На кухне обнаруживается клюющий носом над морковкой поваренок. Пацан смешно таращит круглые глаза, пока Мо стоит на самом пороге кухни и принюхивается. Ага, вон в том шкафу лежит окорок, а в соседнем — хлеб. Рыжий хватает первый попавшийся нож и отрезает себе щедрый кусок свинины, сует сразу в рот и глотает, практически не жуя, сооружает себе бутерброд из остатков мяса и целого батона и под изумленным взглядом поваренка выходит прочь из кухни. Собственная комната встречает его осколками кувшина на полу и перевернутым столом. Шань запирает дверь изнутри и присаживается на кровать. Что же вчера произошло? Тянь его укусил, а потом все как в тумане. Лишь ощущение крепких рук, обхватывающих тело.***
Снова идет снег. Тянь стоит у раскрытого окна, курит людскую отраву и чувствует себя совершенно разбитым. В горле все еще сухо, словно и не было того стакана воды, который он опрокинул в себя как только проснулся. Чертовщина какая-то. Надо будет провести еще один эксперимент с Мо, на этот раз без Чена. Старший только все портит. А потом, может быть, Тянь будет великодушным и поделится результатами опытов. Да, именно так он и поступит. За окном уже совсем стемнело, едва слышно опускаются снежинки. Тянь докуривает сигарету и закрывает окно. В комнате царит тот же беспорядок, который они развели еще вчера. Надо бы позвать слугу, чтоб прибрался, но выходить из комнаты брата совсем не хочется. Возвращаться в собственные покои, служащие немым напоминанием о недавнем нападении, нет никакого желания, а для того, чтоб еще раз пообщаться с Рыжим, он все еще слишком голоден. Черт с ним, сегодня Тянь ночует здесь, надо только на кухню выбраться, что-нибудь прихватить пожевать. В коридоре клубится золотистый полумрак. Неподалеку слуга поправляет фитиль в одном из светильников. Давно надо было уговорить отца переоборудовать освещение на современное, нет, сидят в потемках как пещерные упыри, а теперь уже и не до этого. — Вы что-то хотели, молодой господин? — мужчина отвлекается от своего занятия, почтительно склоняя голову. Тянь отрицательно мотает головой и проходит мимо застывшей в поклоне фигуры. В нос ударяет странно знакомый запах. Хэ останавливается. — Ты недавно был в городе? — Да, господин. — Что говорят? — Я слишком дорожу своей работой, господин, чтобы тратить время на посторонние вещи. Тянь цыкает. Как все не вовремя: отец умер совсем не тогда, когда от него это требовалось, Ше напали, черт его знает, зачем, ранение, загадочная реакция на кровь Рыжего. Тянь ведь даже не успел ознакомиться хотя бы с третью дел, которые до этого вел Чен. Ничего, скоро он вернется, они все наверстают. Слуга все еще стоит, почтительно склонившись. Тянь лениво взмахивает рукой, отпуская человека, и идет дальше на кухню. Хочется курить. Вот отрава вроде людская, а на вампиров действует ничуть не хуже. Но хотя бы помогает отвлечься от запаха Рыжего, которым, кажется, успело пропахнуть все поместье. Тянь чиркает спичкой, прикуривая очередную сигарету, и останавливается. Точно, от слуги пахло другим оборотнем, надо будет потом спросить, что у него за дела с ними. На кухне тепло, даже сквозь сигаретный дым чувствуется сладкий запах выпечки. За широким кухонным столом сидит, по-видимому, новая кухарка, поварской колпак смешно натянут почти до самых бровей. Завидев Тяня, она резко вскакивает и склоняется, пряча измазанное мукой лицо. — Добрый вечер, молодой господин. И голос удивительно глубокий с урчащим р-р-р, почти как у Рыжего. Это-то и заставляет Тяня остановиться. — Ты новенькая? Глаза пробегаются по ладной фигурке. — Да, господин. Что-то слишком много за один вечер кланяющихся ему. — Подойди, — Хэ вытягивает руку в сторону женщины в призывном жесте. Женщина осторожно делает пару шагов навстречу, все еще кланяясь. — Что я могу для вас сделать, господин? Тянь касается пальцами подбородка женщины и удовлетворенно хмыкает, глядя как румянец ползет по нежной женской щеке. — Развлеки меня. — Как прикажет мой господин, — женщина быстро опускается на колени перед Хэ и тянется к шнуровке на брюках. Тянь расслабленно выдыхает и снова затягивается почти докуренной сигаретой, радуясь догадливости новенькой смазливой служаночки. Узкие женские ладони медленно оглаживают бедра вампира, приспуская брюки с талии, Хэ прикрывает глаза, уже предвкушая удовольствие, как внезапно тонкие пальцы с нечеловеческой силой впиваются в уже не прикрытую тканью кожу. Тянь с суеверным ужасом смотрит, как резко меняются черты женского лица. Лишь глаза продолжают гореть животным огнем. — Ты оборотень! — потрясенно выдыхает Хэ и пытается отшатнуться от жуткого зверя, недвусмысленно клацающего зубами на уровне бедер, но путается в сползших до колен штанинах. Трещит рвущаяся на мощном мохнатом звере ткань, фартук серой тряпкой сползает на пол, и пегая волчица встает на все четыре лапы, готовясь к прыжку. Хэ лихорадочно шепчет заклинание, но магия не слушается его. Неубедительная багровая игла лишь чиркает по боку оборотня, ничуть тому не помешав. На Тяня не вовремя накатывает слабость, и начинает звенеть в ушах. Он кое-как уворачивается от кинувшегося к нему зверя и откатывается в другой конец кухни подальше от сумасшедшего оборотня. Спину обдает жаром печь. Решение приходит моментально. Тянь зачерпывает полной ладонью горсть раскаленных углей и швыряет в морду оборотню. Зверь резко скулит, трясет головой, счищает лапой с морды тлеющие угольки и снова начинает гипнотизировать вампира взглядом стальных глаз. Тянь, успевший нащупать кочергу, понимает, что стоит ему моргнуть, и оборотень кинется в атаку, но глаза слезятся от жара печи, и Хэ все же смаргивает. Тяжелая туша врезается в него со всей неудержимой звериной мощью. Тянь вскидывает кочергу в попытке защититься и принимает предназначавшийся ему укус поперек железного прута. Оборотень продолжает давить, изматывает, ждет когда руки Хэ устанут удерживать огромную тушу, тянется клыками все ближе и ближе к горлу. Тянь понимает, что если сейчас не сделать хоть что-нибудь, то волчица его просто задавит собственным весом. Из горла вырывается глухой рык под стать звериному, и вампир отпихивает от себя чудовище, собирая остатки сил в кулак. Откуда-то сбоку слышится шум торопливых шагов, хлопает дверь и снова раздается треск рвущейся ткани. Волчица вполглаза оглядывается в сторону звука, а потом вдруг резко срывается в сторону Тяня. Кое-как Тянь умудряется ухватиться за шкуру зверя под самой челюстью, тем самым выигрывая себе несколько спасительных мгновений, но оборотень продолжает напирать с удвоенной силой, клацая клыками перед самым носом. А потом вдруг все заканчивается. Тянь лишь успевает заметить проблеск рыжей шерсти, а Шань уже вгрызается в загривок второго оборотня, оттаскивая обезумевшую тварь от вампира, прижимает к полу и медленно выдавливает жизнь из своего сородича. Жутковатый хруст перегрызаемых позвонков ставит жирную точку в этой схватке, волчица в последний раз конвульсивно дергается и затихает. Рыжий медленно разжимает собственные клыки, выпуская мертвое тело из пасти. В воздухе повисает тяжелый металлический запах крови. Странно, но тварь пахнет совсем как Рыжий, когда его только-только привезли в поместье — больным животным. Очень странно, надо будет рассказать брату. Хэ кое-как поднимается с пола и тут же охает, неловко задев обожженную руку. Шань все еще сверлит его яростным янтарным взглядом, а потом встряхивается и возвращается обратно в человеческое обличье. Тянь едва успевает раскрыть рот, чтобы кое-как отшутиться, но Мо бросает раздраженное «Чтоб вы сдохли! Оба!» и вылетает из кухни. Через полминуты в помещение сбегаются слуги, Хэ отдает распоряжения убрать труп на ледник до приезда Чена, и только в комнате брата вспоминает, что так и не поел. Нет, снова шататься по коридорам он не станет, ему хватило на сегодня развлечений. Все, что ему остается — ждать возвращения брата. Хотя одно дело он все же может сделать. Тянь дергает за шнурок, вызывая в покои слугу, и приказывает найти ему того мужчину, которого он видел в коридоре до его провального похода на кухню. Через полчаса слуга возвращается в растерянности и докладывает, что так и не смог его найти. Хэ с раздражением пинает только-только установленный на прежнее место многострадальный столик и отходит к окну, вытаскивая портсигар.***
— Это — тот самый оборотень, которого мы встретили тогда в лесу. Чен вот уже битый час пялится на труп женщины-оборотня у себя в кладовой и притоптывает ногой. Не успел он стряхнуть дорожную пыль с сапог, как его снова встречает сюрприз в родном доме. Тянь стоит рядом и внимательно изучает лицо брата. — Думаю, игнорировать уже не получится? — младший вопросительно выгибает бровь. — Видит Богиня, — Чен устало трет переносицу, — я не хотел доводить до этого. — Что сказал Господин Цзянь? — Ни его, ни его сына я не застал. Так что эту проблему мы будем решать сами, — Чен еще раз глубоко вздыхает, видно, насколько ему не хочется ввязываться в прямое противостояние с оборотнями. — Делать нечего, надо ехать к Чжань. Старший Хэ выходит из кладовой и отправляется раздавать указания слугам. Тянь еще несколько секунд изучает ставшее желтоватым лицо женщины и тоже выходит. Надо найти Рыжего, сообщить ему радостную новость, вряд ли брат оставит его одного в поместье. Шань обнаруживается в своей комнате снова что-то жующим. Как только Тянь открывает дверь Рыжий мигом проглатывает остатки бутерброда, вскакивает с кровати и напряженно застывает посреди комнаты, сжимая кулаки. — Чего тебе? — брови Мо привычно хмурятся при виде осточертевшего вампира. — Мы уезжаем, — без всяких предисловий переходит сразу к делу Хэ. — Скатертью дорога, упырь. — Ты едешь с нами. — С чего бы? — Мо складывает руки на груди. — Мы едем к клану Чжань. Кажется, будто эти слова пушечным ядром моментально выбивают Рыжего из равновесия. — Я не поеду! — Если ты думаешь, что мы оставим тебя здесь прохлаждаться без какого-либо присмотра — ты ошибаешься, — Тянь приваливается к косяку. Ну, а чего он, в принципе, ожидал? Что Рыжий будет покорным, как кроткая барышня? — А не пошли бы вы оба в жопу со своим присмотром? — Я пытаюсь поговорить спокойно, — Тянь чувствует, как начинает закипать. — А я не хочу с тобой разговаривать! Рыжий пыхтит как чайник и беспокойно мечется по небольшому пространству его комнатушки. И почему в последнее время все их разговоры заканчиваются ссорой? Ведь в самом начале Мо более-менее спокойно переносил общество Тяня. Все проблемы начались именно после нападения Ше. — Свали, я ухожу, — Шань снова корчит хмурую мину и пытается выскользнуть из западни в собственной комнате, но Тянь не собирается откладывать проблему на потом, и намертво встает в проходе. Рыжий сначала теряется от такого поворота, но потом еще больше хмурит брови и пихает Тяня рукой в плечо. Хэ явно ждал от него чего-то подобного, поэтому легко сдвигается чуть в сторону и перехватывает запястье Рыжего. Тот начинает с остервенением выдираться и пинает Тяня ногой в колено. Тянь шипит от резкой боли, но руку не выпускает, выворачивая до хруста. Рыжий матерится, и где только слов таких успел нахвататься, и со всей дури бодает Тяня головой. Все снова скатывается в драку. Вампир и оборотень валятся на пол и катятся кубарем до ближайшего препятствия. Под спину Рыжему подворачивается столик, с громким звоном грохается лампа, мотыльками разлетается стекло по углам. Тянь перехватывает обе руки Рыжего и усаживается сверху, надежно фиксируя дрыгающееся тело под собой. — Я сейчас тебе въебу, если ты не перестанешь вырываться! — Хэ рычит эти слова почти в самое лицо Рыжему. Шань лихорадочно мечется глазами по углам, пару раз пытается вывернуться из-под насевшего сверху вампира, но терпит неудачу и затихает, пряча взгляд. — Посмотри на меня! — приказывает Тянь, одновременно выворачивая оборотню руку. Рыжий шипит от боли и все-таки поднимает голову. Тянь внимательно изучает оборотня, пока тот бегает взглядом по лицу Хэ, не зная куда смотреть, пытается уловить хотя бы какую-нибудь подсказку и снова вязнет в янтаре глаз, как в самый первый раз, когда он впервые вошел в клетку к полудикому оборотню. Становится настолько тихо, что Тянь слышит как быстро-быстро колотится чужое сердце. Мозг озаряет внезапная догадка, и Хэ склоняется ниже, почти касаясь кончика чужого носа. — А может я тебе нравлюсь? — вампир шепчет эти слова едва слышно, на самом выдохе, и тут же видит, как в голове Шаня что-то перегорает окончательно. Трещат выворачиваемые суставы, Тянь надсадно охает, когда Рыжий пихает его коленом, скидывая с себя, и с грохотом валится в осколки. Шань хватается за чудом уцелевший пустой графин и швыряет его в вампира, но попадает рядом. Ему почти удается выскочить из комнаты, но тут в дверях возникает старший Хэ. — Хватит громить мой дом! — Чен автоматически хватает Рыжего за руку. Мо сдувается на половине красочного ругательства о родословной Хэ и, видимо, оценивает свои шансы сбежать еще и от старшего брата. Тянь тихо шипит, сидя на полу и аккуратно вытряхивая осколки графина из-под рубахи. — Стоит мне только на минуту отвернуться, как мое поместье пытаются разнести до основания ополоумевшие вампиры, сумасшедшие оборотни, взбесившиеся родственники… — голос Чена хоть и звучит глухо, но за тихими словами слышится едва сдерживаемая ярость. — Я не знаю, что у вас за проблемы, но сейчас вы нужны мне оба. Немедленно. В моих покоях! Старший Хэ резко разворачивается на каблуках, отчего дорожный плащ, который он так и не успел снять, щелкает, словно кнут, ставя жирную точку на дальнейших препирательствах. Тянь, все еще выковыривающий осколки из-под рубахи, слышит, как Рыжий прикрывает за собой дверь и уходит вслед за Ченом, и тихо, но заковыристо ругается. У брата все же отвратительная особенность появляться очень не вовремя. Но разговор с Мо определенно не окончен.***
— Мо, сможешь показать, где в последний раз стоял клан Чжань? — Чен аккуратно разворачивает лицом к Рыжему карту, где с поразительной точностью отображен Большой Хребет. Небольшая горная гряда, издавна служившая пристанищем северным вампирским родам, простирается от Великого плато Дихуан на юго-востоке до Челюстей Лунвана, уходящих прямиком в залив Нюйва на северо-западе. Казалось бы, горы протяженностью всего пару сотен километров не могут таить в себе несметные сокровища, но богатейшие залежи серебра, обнаруженные в незапамятные времена парочкой любопытствующих вампирских детишек, служат источником богатства родов вот уже не первую сотню лет. Главы быстро смекнули, какое сокровище им досталось, поэтому успели монополизировать добычу серебряной руды и подгребли под себя весь северный рынок серебра, полностью контролируя цену на редкий ресурс. Рыжий окидывает взглядом любовно прорисованные изгибы небольшой речушки, петляющей по бумаге от Челюстей до Озера Бай и останавливает палец над небольшим лесным массивом в паре дней от Левой Челюсти. — Уверен? — Чен окидывает взглядом взъерошенную фигуру оборотня, больше похожего на нахохлившуюся пичугу, чем на представителя одного из самых агрессивных видов. Рыжий кивает и отворачивается, складывая руки на груди, но натыкается взглядом на расположившегося на диванчике Тяня и почти моментально поворачивает голову обратно к Чену. — Я помню все, что ты говорил насчет встречи с другим кланом, но ты можешь оказаться единственным нашим шансом на мирные переговоры. Понимаешь? — голос Чена звучит тихо, но от этого не менее убедительно. Шань нехотя хмуро кивает. — Тогда я думаю, тебе стоит подготовиться к путешествию. Рыжий еще раз кивает и направляется к выходу по очень сложноизогнутой траектории, обходя диванчик по широкой дуге. Тянь скалится оборотню одной из своих самых ярких улыбок. Как только за Мо закрывается дверь, Чен отрывается от карты и встает напротив Тяня, все еще сидящего на диванчике. — Я понимаю, что ты получаешь огромное удовольствие от своих мелких провокаций, но прошу тебя еще раз, соберись, — Чен устало опускается на корточки перед братом. — Хоть ты и привык, что мы с отцом сами справлялись с делами рода, давая тебе полную свободу, и сейчас я требую от тебя почти невозможного, но ты мне нужен. По лицу Тяня пробегает тень хищной улыбки. Чен тут же поднимается во весь рост. — Если ты думаешь, что это остановит меня, когда ты выкинешь очередную глупость, то ты сильно ошибаешься, — Чен разворачивается и снова отходит к карте, разложенной на рабочем столе. Слышится шорох, скрип и легкий шелест шагов. — Я же твой любимый младший брат, ты не сможешь со мной так поступить, — Тянь приваливается плечом к боку Чена и тоже начинает изучать карту. — Давай посмотрим, как мы можем упростить наш маршрут. Чен склоняется над картой еще ниже и надеется, что Тянь не заметит тень скользнувшей по губам улыбки.