Почему мы видим друг друга?

And who are you, the proud lord said, that I must bow so low? Only a cat of a different coat, that’s all the truth I know. In a coat of gold or a coat of red, a lion still has claws, And mine are long and sharp, my lord, as long and sharp as yours. The National — The Rains Of Castamere

      Отец говорил ему: при достижении определенного воинского звания у тебя обязательно появляются личные враги. Неважно, хочешь ты того или нет, неважно, подвел ли ты кого-нибудь или же кто-то, наоборот, подвел тебя. Можно быть добряком или глупцом, можно сделать все для блага Империи и здороваться первым с каждым, кто проходит мимо — личный враг все равно найдется.       Впрочем, Армитаж Хакс был прямо-таки эталонной мишенью для зависти и ненависти. Слишком молод для генерала — и какой ценой, какими методами он пробивался к вершине, к вожделенному и опасному месту прямо перед взором Верховного лидера. Слишком вспыльчив, слишком поспешен во всем. На счету Хакса смелые и решительные победы чередовались с позорными поражениями, и каждая вторая кабинетная крыса казнила бы вздорного юнца. Если бы дотянулась своими бессильными ручонками.       В конце концов, по его приказу была уничтожена целая система — самое сердце Новой Республики.       И все же если они и были, эти личные враги, им приходилось держать свою ненависть при себе. Хакс размышлял об этом с желчной радостью. Окончательный приход Ордена к власти совпал с чередой досадных неудач генерала: проваленная миссия с картой, сбежавший штурмовик, который вытащил пилота Сопротивления, и, наконец, тот чертов дредноут. С тем же самым чертовым пилотом.       И все же Хакс был жив, хотя Сноук изрядно его потрепал. Как невыносимо жаль, что он не успел достать бластер, пока Кайло Рен лежал в отключке!       Вообще-то все они, форсюзеры, мешали жить остальной галактике. Их личные дела каким-то странным образом все время решались слишком глобально, внося путаницу в политическую ситуацию и приводя к бессмысленным жертвам. Нет, Хакс не был против человеческих жертв. На это ему было откровенно плевать. Бессмысленность, подчиненность прихотям этих существ — ведь не были же они людьми на самом деле? — в таких серьезных делах, как война или политика, иногда сводили его с ума.       Рядом с ними никто не был в безопасности. Игнорируя и правила, и традиции, и дисциплину, они просто делали то, чего хотели здесь и сейчас. Да, конечно, у Сноука была Сила, как и у его приспешников. Сила объединила то, что осталось от Империи, и чужая воля к власти вновь развернула опущенные было знамена. Поэтому Хакс и примкнул к Первому Ордену. Глупо было даже сравнивать местные порядки с тем откровенным хаосом, который творился в Новой Республике — его юность прошла именно при этом правлении, и каждое несогласованное действие, каждая идиотская ошибка лишь убеждала Хакса еще больше в том, какая сторона должна одержать верх.       Когда-то Империя была сильна, и в галактике царил порядок. Это и дальше было бы так, но снова вмешались они. Семейка Скайуокеров — каждый листик этого героического дерева делал жизнь галактики хуже. Дарт Вейдер предал и убил Императора, разрушая все, над чем работал много лет. Его дочь вместе с другими лидерами Альянса получила власть — и не смогла сделать ничего, чтобы обезопасить себя и тех, кто ей верил, от новой гражданской войны. И кто же пошел против нее? Собственный сын, воспитанник еще одного ребенка Вейдера.       Хакс не сомневался, что любая из враждующих сторон только выиграла бы, прервись этот несчастный род окончательно. Он слышал, что сопротивленцы чуть ли не молятся на джедаев. Что ж, это соответствовало их умственным способностям и умению стратегически мыслить. Различие всегда казалось ему иллюзорным. Хотя когда-то Хакс еще мог бы поверить, что те форсюзеры, которых зовут светлыми, отличаются от знакомых ему монстров.       Но потом он встретил Рей и окончательно убедился, что был прав в своих предположениях. И это было плохо. Просто ужасно, учитывая, что Кайло зачем-то решил держать девчонку при себе — как домашнюю зверушку, не иначе.       А ведь Хаксу не хватило всего-то пары секунд, чтобы закончить все это…       Он и прежде терпеть не мог Кайло. Они были соперниками — с того момента, как Сноук призвал своего ученика и тот почему-то решил, что может командовать его, Хакса, подчиненными. С того момента, как Кайло впервые применил свою силу к нему. Он едва ли заметил, кого ударил о стену, в очередной раз злясь на что-то и вымещая это на союзниках. Его истерики всегда проходили подобным образом, и многие офицеры старались не попадаться под горячую руку ученику Верховного лидера, когда тот был не в духе.       Хаксу прятаться не позволяла гордость. И злоба копилась внутри, заставляя кривить тонкие губы, заставляя срываться и ошибаться самому. Это должен быть он. Делать все, что захочется, быть сильнее всех вокруг. Хакс был удачлив, умен и амбициозен — и все же он не был избранным. Один из многих. Пешка в чужой игре: хотя другие члены Ордена и были порой слепы, Хакс знал, что эту партию разыгрывают те, у кого есть Сила.       Пешкой быть не хотелось. Ради этого ли он шел по головам, пользуясь каждым шансом в сложные времена становления Ордена?       Пристрелить Кайло не удалось, и хотя Хаксу казалось, что он раскрошит зубы в порошок, сжимая их, с этим пришлось смириться. Нужен был еще один шанс. В конце концов новый Верховный лидер подставится — в этом сомневаться не приходилось. Он был импульсивен, чувствителен, сентиментален. Он был глуп.       А пока что стоило заняться Сопротивлением.       Но все оказалось еще хуже, чем Хакс предполагал. Можно было как-то оправдать приказ Кайло Рена стрелять по Люку Скайуокеру из каждого имеющегося ствола — в конце концов, джедаи были очень опасны в ближнем бою. Хотя Хакс, конечно, не удержался и съязвил, о чем очень скоро пожалел.       А вот промедление, когда враги уже были у них в руках, не могло иметь никаких объяснений. Их и не было — просто Кайло Рен опять колебался, и это ставило всю миссию под угрозу. Сопротивление было повержено и долго еще не раскрыло бы беззубую пасть. Но Хакс нутром чувствовал опасность, которая становилась все реальнее по мере того, как Верховный лидер раз за разом приказывал ждать, ничего не предпринимая.       Что, если он передумает?       По стопам своего возлюбленного дедушки переметнется на другую сторону?       До тех пор, пока была жива мать Кайло Рена, это могло случиться. И еще эта девочка, вместе с которой — ради которой — он убил того, кому принес клятву верности.       Поэтому Хакс проигнорировал приказ, когда увидел, что девчонку можно убить без потерь, сейчас, сразу же. Если он и был патриотом, то патриотом Ордена, а не его самопровозглашенного лидера. Догнать. Пристрелить, сжечь вместе с этим крошечным корабликом, не оставив даже пыли в космическом пространстве.       Уничтожить. В конце концов, у Сопротивления из козырей осталась только она — безродная мусорщица, которая спасла выживших на Крейте.       А еще это разбило бы сердце Кайло Рену, чего тот заслужил уже по крайней мере трижды.       К несчастью, не всем хватало смелости идти против Верховного лидера. С непрошенным ужасом ожидая предстоящей кары, Хакс смотрел, как его — его! — люди спешно выполняют приказ Кайло Рена, который в последний момент все же успел спасти свою драгоценную мусорщицу. Пилоты истребителей, которые почти добили разведчик, теперь рисковали жизнью, пытаясь отменить сделанное.       Хакс знал обоих. Стайн когда-то учил его летному мастерству, а Корсо — он тогда еще не был лейтенантом, как и Хакс не был генералом — проходил практику в той же группе. Карьерная лестница Хакса оказалась стремительной, и очень скоро его звание стало выше звания учителя. Впрочем, Стайн и не стремился к тому, чтобы командовать другими. Его призванием был полет, и это понимал каждый, кому доводилось пообщаться с пилотом. Даже высокомерный и оттого нелюдимый Хакс относился к Стайну по-своему неплохо, уважая в нем мастера своего дела.       Впрочем, до капитана его учитель все же дослужился.       Когда Кайло Рен прилетел на Такодану, он сразу же спустился вниз и вернулся с девчонкой и Корсо. А капитан Стайн остался на планете — он сгорел под обломками разведчика. Кайло сказал, что это Корсо убил своего напарника по операции.       Тогда у Хакса не было времени что-либо обдумывать. Верховный лидер на руках отнес девушку в одну из кают. Генерал заметил, как бережно придерживают пальцы в черных перчатках ее запрокинутую голову, и усмехнулся. Конечно, Кайло это заметил — но теперь было уже все равно.       Спустя несколько минут эти же пальцы сжались на его горле. Преемник Сноука не был оригинален в своих методах — а может быть, душить им легче всего? По крайне мере, Рей потом поступила так же. Неважно. Предсказуемость не приносила никакого облегчения. Легкие горели, отчаянно пытаясь захватить хотя бы глоток воздуха. Кайло бил его — не руками, Силой — но по сравнению с удушьем это ничего не значило. Кажется, трещали ребра.       Сперва Хакс хотел дышать. Затем он мечтал о смерти.       А потом он уже ничего не хотел, и самого Хакса с его желаниями не существовало, и была только боль и оглушающее удушье. И все-таки он почему-то еще был здесь. Наверное, часть пытки, подумала какая-то часть сознания, которая вопреки всему еще могла думать.       Когда все закончилось, Кайло Рен дал ему две минуты, чтобы прийти в себя. Две минуты, чтобы хрипящее жалкое нечто, распластанное на серых плитах пола под косыми взглядами, которые скрытно кидали проходящие мимо солдаты, снова превратилось в генерала Хакса. Кайло потребовал идти за ним в переговорный зал — и Хакс пошел, не в силах ослушаться.       Все, что он мог — это из последних сил держать спину прямо и не встречаться ни с кем глазами.       Было понятно, зачем Верховному лидеру потребовалось его присутствие при разговоре с Рей, которая так быстро пришла в себя. Это было мимолетным, и все же хорошо продуманным унижением. С ней Кайло говорил мягко и спокойно, принимая как должное непозволительную дерзость мусорщицы. Он указывал генералу его место, явно демонстрируя, насколько жизнь девчонки важнее жизни Хакса.       Излишняя забота. После той боли, которую он только что пережил, остальное уже не имело значения. Хакс ненавидел Кайло Рена за то, что тот мог, имел право это сделать — и никто вокруг не возражал, хотя все эти люди были подчиненными генерала. Какая в таком случае разница, высокое ли он занимает положение?       И хотя сил бороться у него не было — их едва хватало для того, чтобы стоять — ненависть не становилась от этого слабее. Выходя, Хакс взглянул на мусорщицу. Он не мог понять, что заставляет Кайло так дрожать над ней. Не может же эта грязная, исцарапанная девчонка быть его любовницей? Она ведь даже не красавица — круглое лицо, широкие плечи, угрюмый взгляд и это серое тряпье.       Впрочем, неважно. Она ведь была такой же, как Кайло. Таким же монстром, злобным выродком, вызывающим искреннее отвращение. Прикрыв глаза, чтобы не видеть никого из них, Хакс дошел до двери, чудом ни во что не врезавшись. Боль все еще плескалась в его теле, концентрируясь вокруг ребер.       Он едва не застонал, когда поднял руку, чтобы открыть дверь.       Но в конце концов сломило Хакса не это. Когда корабль сел на Иторе, девчонку оставили внутри. И это было к лучшему — Хакс предпочитал не вспоминать о том, что произошло, ведь каждый раз ребра снова начинали ныть. Но кое-что привлекло его внимание, и болезненное любопытство оказалось сильнее страха.       Лейтенант Корсо перестал походить на самого себя. Когда-то он казался жизнерадостным парнем, и хотя Хакс уже несколько лет не общался с ним, перемены были разительны. Что-то мучило офицера, и предмет его переживаний был связан с Такоданой. При каждой встрече Корсо смотрел на генерала с таким немым отчаянием, что игнорировать это долго Хакс просто не смог бы. Ведь вскоре странности в поведении пилота заметили бы все. В очередной раз заглянув в страдающие глаза Корсо, Хакс без лишних слов дернул его за рукав. Они отошли в сторону от дорожки, соединяющей два соседних корпуса военной базы. Сейчас тут почти никого не было, и Хакс понял, что пилот специально искал его именно здесь, надеясь завести приватный разговор.       — Что? — коротко бросил он, оглядываясь по сторонам.       Корсо заговорил сразу же. Это копилось в нем давно, искало выхода — и наконец излилось наружу сбивчивым потоком речи. Генерал Хакс слушал молча, хотя во время этого рассказа ему очень хотелось ругаться и бить кого-нибудь.       Когда истребитель Кайло опустился на Такодану, Рей еще не пришла в себя после второго выстрела Стайна. Одна из пуговиц пилота содержала скрытую камеру, которая сейчас была активирована для контроля над ситуацией. Верховный лидер присоединился к Корсо и стал ожидать развития событий. Лейтенант хотел было спросить, чего именно они ждут, но мимолетный взгляд черных глаз заставил его прикусить язык.       В полном молчании они наблюдали, как девушка лежит неподвижно на полу кабины разведчика. Стайн пару раз отрапортовал, что все в порядке — а потом изображение вдруг сместилось, и перед глазами пилота и Верховного лидера замаячил слегка трясущийся потолок. Корсо дернулся. Он хотел вскочить, но что-то прижало его к месту, не давая двигаться. Очевидно, развитие событий полностью устраивало Кайло Рена.       Страх мешал действовать, и лейтенант мог только надеяться, что со Стайном все будет в порядке. Он боялся девчонки почти так же, как боялся Верховного лидера. И он искренне любил своего напарника, который когда-то был его учителем, а затем не раз спасал жизнь неопытного юнца во время совместных вылетов.       Тем временем изображение на экране, которое несколько минут продолжало показывать потолок, наконец сменилось. Описав дугу, захватившую кусок дверного проема, камера остановилась на спине девушки. Мусорщица только что покинула корабль — точнее сказать, выпала на землю. Она медленно пыталась подняться, оглядывая окружающую темноту.       В кадре появилась рука Стайна, сжимающая бластер. Изображение было хорошим, и Корсо увидел, в каком режиме сейчас находилось оружие.       Капитан собирался стрелять на поражение.       А потом грянул взрыв, и его Корсо наблюдал уже не на экране, а вживую, через стекло, прямо перед собой. С ужасом повернувшись к Кайло Рену, лейтенант понял по движению его страшной руки, что тело девчонки отлетело от корабля не само по себе. Он спас ее, пожертвовав пилотом. Так и не осознав до конца, что произошло, не в себе от страха и тяжелого подозрения, что свершилось нечто необратимое, Корсо замахнулся, глупо пытаясь остановить эти черные руки, несущие смерть.       И закричал от боли, когда взгляд Кайло Рена обратился на него…       Когда лейтенант закончил говорить, он смотрел на Хакса с надеждой. Наверное, ждал, что тот утешит его, скажет, что не Корсо виноват в смерти их общего учителя. Абсолютная глупость, если вдуматься. Впрочем, тут творилось такое, что все они сходили с ума.       Вот и сам Хакс молча развернулся и побежал к ангару, где стоял корабль с девчонкой. Он не думал ни о чем, но что-то плавилось внутри, менялось, исступленно чернело. Именно тогда сбылись слова отца — у генерала появился личный враг. Неразумно было выбирать на такую роль настолько сильного и могущественного человека.       Но Хакс и не выбирал.       Просто последняя капля упала вниз и опрокинула полную чашу.       — Кто ты такая? — сказал он, глядя на девчонку, из-за которой все вокруг рушилось, обманывая его ожидания. Он уже не мог ненавидеть ее, потому что вся ненависть была направлена на Кайло. Хотя причинить ей боль было бы прекрасно — это задело бы его врага.       Единственного врага, который остался у Хакса.