Приют полярной совы

- Итак... – протянул Том, внимательно рассматривая своего… врага? Много лет назад он бы, не задумываясь, сказал, что это враг. Достал бы палочку и убил его. И Архитектора Заклинаний не остановило бы ни руническое вето, ни живущие в приюте. О том, что простой сквиб сможет что-то противопоставить полноценному магу и говорить не приходится. Что он может? Но однажды Риддл уже недооценил этого человека. И поплатился. Жизнью. Разумом. Магией. Недооценили его и деятели Света. Бывшие друзья уверены, что Поттер мёртв – они сами убили его. После разрушения магического ядра долго не живут. Это известно всем. Но вот уже двадцать лет как… Гарольд Поттер опровергает этот постулат, как опроверг когда-то и то, что после Авады не выживают. Томас не знает, как всё случилось на самом деле. Он долго пытал рыжего Предателя крови – сложно представить ярость, охватившую Тёмного Лорда, когда он узнал, что кто-то посмел отобрать у него законную победу. Победу над тем, кто повергал его раз за разом, вставая и держа спину прямо, даже после пыточных. Рон Уизли ничего не сказал. Не потому, что он такой герой и мученик, готовый отстаивать идеалы Света и Дела Дамблдора, нет. Эта крыса заливалась соловьём уже через десять минут после их неторопливой, можно сказать, даже вальяжной беседы. Всего лишь пару Круцио. Он просто ничего не знал. Сказал лишь то, что экзекуцию проводили в Азкабане, куда отправили Поттера после того, как Уизли его вырубил. Природная защита Мальчика-Победителя, сформировавшаяся за годы жизни в постоянном напряжении, не позволяла незаметно подойти к нему. Никому, кроме тех, кого он добровольно, сознательно пустил в свой круг – никому, кроме его друзей. Победителя, лишённого магии, закованного в тяжёлые железные кандалы, оставили на нижних уровнях, куда дементоры не заглядывают, но нет выхода. Его не кормили, не проверяли. А потом случился шторм, и пещеру затопило, а потом и завалило. Тела не искали. Но никто не сомневался – в этот раз он не мог выжить. - Итак? – Поттер смотрит на него потемневшими изумрудами, теперь совсем не похожими на Аваду. - Герой Магического мира… и здесь… - насмешка в низком голосе вместе с едва заметным шипением напоминает о Короле Змей, сворачивающим кольца вокруг жертвы. Это многих пугало, но бывшего гриффиндорца не пробирало ни на йоту. - Бывшего… - он странно дёргает углом губ, словно хочет улыбнуться, но в последний момент передумывает, кладёт руки на стол и переплетает пальцы в замок. - Я давно уже не герой. Разжаловали. Томас усмехается: как интересно он назвал всё то, что с ним сделали. Было время, когда лишение магии считалось страшнейшим преступлением — теперь это применяют как казнь. И пусть поцелуй дементора считают карой много страшнее, применяют её лишь в исключительных случаях. - Но ты снова жив, Мальчик-Который-Выжил, - он тянет это прозвище, как что-то забавное, расставляя акценты и чётко проговаривая каждый звук, наслаждаясь им. Помнится, Поттер ненавидел, когда его так называли. Однако сидящий за столом никак не реагирует на глупую кличку. Ничем не выдаёт своего недовольства, не меняется в лице, не шевелится, и глаза его — молчат. Раньше по глазам этого мальчишки можно было читать, не применяя легелименцию — всё равно, как открытая книга. Теперь же там лишь спокойствие горного озера и любопытство небесных звёзд. - Так бывает, – говорит он. И за его словами есть нечто большее, чем простая ирония. - Бывает, – соглашается Том. – И ты изменился. - Так тоже бывает. - Конечно. Усмешка на губах тёмного мага танцует, призрачная и незаметная, но не менее реальная, чем сидящий напротив него мужчина. Том кладёт ногу на ногу, укладывает руки на колено и переплетает пальцы так же, как Поттер. Со стороны они, вероятно, представляют странное зрелище. Отражения неправильного зеркала. Он вновь поднимает глаза на верхнюю рамку с белым пером. - Ты назвал приют в честь своей совы? Перемена темы неожиданна и на мгновение выводит собеседника из равновесия. Зрачки расширяются, выдавая его секундное удивление. - Ты знал о ней? - Я предпочитаю знать всё о тех, кто осмеливается бросать мне вызов. К тому же, о твоей сове не знал только ленивый. - Это так. Но, ты удивишься, возможно, - Поттер прячет улыбку, поставив пальцы домиком. – Очень мало людей знали, как её зовут и почему. Ещё меньше могли бы связать имя с приютом. - Ну, отчего же? – Риддл чуть сощуривает глаза и роняет. – Собаку назвал Сириус – как крёстного-Блэка, Приют в честь полярной совы, коих в твоей жизни было не много. Да, и Хедвиг, если я не ошибаюсь, от "Hedvig", что на венгерском звучит, как "ядвиг" – Ядвига. Польская святая, покровительница сирот, – он усмехается. – У нас с тобой одно начальное образование, Поттер. - И оба мы с тобой сироты. - И оба мы с тобой сироты, – эхом отозвался Том. В кабинете повисла недолгая тишина. Схожесть их судеб не могла не быть ироничной, оба об этом знали, старались не думать и не любили вспоминать, но от правды не уйдёшь. С этим оставалось только смириться. - Ладно. Зачем ты меня искал? – спросил Поттер, после недолгого молчания. - Искал? - вопрос был странным. И крайне наивным. – Я не искал тебя. Я считал тебя мёртвым. - Может, и считал, – говорит он медленно, словно взвешивает каждое слово. Пристальный взгляд серьёзных, повзрослевших глаз, и тяжеловесное, уверенное знание. - Сюда нельзя попасть «случайно». Только в поисках чего-то. Только если не собираешься нести зло этому дому. Только если тебе это очень нужно. Это давно так. Ещё до моего появления здесь. Удивление медленно разворачивается в груди, и Том с недоумением всматривается в самого себя, разыскивая ответ. "Он искал? Искал его? Знал, что мёртв, и всё равно искал? Зачем?" Кажется, последнее, он спросил вслух. - Тебе виднее, – Поттер пожимает плечами и отворачивается к окну. – Но раз нашёл… значит, я тебе зачем-то понадобился. По-другому, нельзя. - Так уж и нельзя? - Это место зачаровывали фейри Неблагого Двора. Нельзя. - Фейри? Разговор всё больше скатывался в пустые восклицания и такие же пустые ответы, порождающие лишь новые вопросы. Чтобы получить ответ, нужно задать правильный вопрос, но чтобы задать правильный вопрос, надо знать половину ответа. Но у Тома не было этой половины. Ему казалось, он смотрит на плетёную цепочку разноцветных верёвочек, но не знает, где начало, а где конец, это середина или часть начала? Верёвочки сплелись, спутанные сотней неправильных узелков, и распутать их нельзя. Не получается. А уж если тут ещё и Фейри, да из Неблагого Двора… - Помнится, представители этого Двора – людей крайне не любят. В острейшей форме не переносят, я бы даже сказал. - У них много для этого причин. - А то, что при встрече человека и Неблагого Фейри без трупов не обходится? - У каждого свои недостатки. - Что совсем не объясняет, причём тут ты, этот дом и Фейри, – Тёмный маг сузил глаза и зрачки его, снова стали змеиными. - Это сложно. Но в какой-то степени, маги стоят между людьми и магией. Мы уже не совсем люди, но очень на них похожи. Тут всё зависит от твоего поведения. - Первый раз такое слышу. Поттер вновь поводит плечами, и ему как будто всё равно. Побелевшие виски блестят серебром в солнечных лучах. Вспоминается вдруг, что ему не так уж и много лет. Для магов – совсем смешной возраст. И пусть он теперь сквиб… - С недавних пор, меня такие вещи не волнуют, – подтверждает он. Он снова молчит. И это странно… не вызывает раздражения. Он совсем не дал ответов на заданные вопросы. Но и не спешит задавать свои. Томас не знает, как к этому относиться. Казалось бы, ему почти что сотня, он много раз умирал и возвращался... Одержал победу над Смертью! Сделал то, что считалось невозможным! И всё равно… этого мальчишку не понять. Хотя, какой он уже мальчишка… Внезапно пробирает пониманием: именно поэтому. Он. Искал. Его. Именно поэтому. Все считали его мёртвым. Но что-то дёргало – пока не увидит тела, не поверит. Потому что это не правильно. Единственный равный, не признавший и не признанный, но равный. Враг. Противник. Не соперник. Но стоящий рядом. Не плечом к плечу, и не спина к спине, но вровень. Без него… было скучно. Жалкие волшебники, не смевшие ему противостоять и перечить, хотя многие знали, кто он на самом деле. Но вечно отговаривающие себя, придумывающие себе оправдание, что кто-то другой, не они, придёт и решит их проблему. А не решит, так и так не плохо. Противно. И ни одного прямого взгляда в глаза. Ни. Одного. Наверное, ему было одиноко. Поэтому, Том и пошёл ностальгировать. И вот – нашёл… Как… сентиментально. - Хедвиг была не единственной совой в моей жизни, – неожиданные слова вырывают тёмного мага из размышлений. Том смотрит на того непонимающе, он уже и забыл, что спрашивал. - И это перо, - Гарольд поднимает вверх указательный палец, указывая чуть назад на ту самую рамку. – Принадлежит не ей…

***

Дети увлечённо строили планы по низведению нежданного Тёмного Лорда, желательно так, чтобы не задело любимого директора, а им не оторвали уши за самоуправство, когда за их спинами раздаётся заинтересованный голос: - И что тут происходит? За их спинами стоит молодой мужчина с встрёпанными, почти стоящими дыбом волосами, одетый в невероятно красивые одежды и внимательно за ними наблюдающий. На согнутом локте левой руки сидит маленький белокурый ребёнок, с интересом оглядывающий всё вокруг. - Ваше Величество! – дети рады прибытию Фейри, и это не может не вызывать улыбку. Король принёс нового воспитанника. Джарет поправляет тёмный плащ, подбитый серебряным мехом, и склоняет любопытно голову, когда дети подступают к нему, наперебой рассказывая о неясном и очень опасном госте. И о своих планах на этого "гостя". Это забавно. Кажется, общение с его народом плохо влияет на повадки воспитанников мальчишки с изумрудными глазами. Король гоблинов растягивает губы в довольной улыбке. Он не зря решил заглянуть сюда пораньше.