ice flowers

— ты не можешь отказаться от силы, — испуганно говорит Чанёль. у него дрожат губы и глаза бегают по комнате. на вытянутой ладони лежит чужой медальон с изумрудным камнем. Крис загибает его пальцы поочерёдно, с усердием насупив брови, и осторожно гладит сформировавшийся кулак, из центра которого торчит крупная цепочка, кончиками пальцев. — так будет лучше, — мягко замечает он. — ты справишься, Чанёль-а. это последнее, что помнит Чанёль, прежде чем Крис исчезнет в вспышке света. • Чанёль просыпается резко и с ощущением жгучей точки. по стене прыгают разноцветные блики от бьющихся друг о друга с мелодичным звоном двух камней. на книге по основам психологии и деловой этики — лужица слюны, и Чанёль, смущённо оборачиваясь, вытирает её рукавом. никто не смотрит на него, и он расслабленно выдыхает. пальцы покалывает от воспоминаний. первый день без Криса оказался ещё более болезненным, чем он думал. без своего гэгэ, без бро за столом пусто, а люди оказываются злыми и не принимающими _другого_. спустя одиннадцать дней после кучи испорченной одежды, оскорблений и насмешек однокурсники наконец применили тактику игнорирования, сплетней за спиной и лишь изредка с омерзением бросали громкое 'уродец'. Чанёль корябает кожу на щеке и открывает книгу. ему нужно написать две страницы альбомного формата эссе для предстоящей конференции на кафедре психологии. солнечные зайцы от зеркальцев девушек и телефонов зевак, пропустивших табличку 'в библиотеке пользоваться средствами связи запрещено', больно бьёт по сетчатке. — здесь не занято? — негромко спрашивают его, и Чанёль удивлённо поднимает голову. он сжимает ладонями края стола, углы впиваются в кожу. — нет, — отвечает он, потому что он честный и вежливый. свободных мест много, потому что в библиотеке в обеденный перерыв сидят лишь заучки, аспиранты и участвующие в конференции. — спасибо, — Чунмён кивает и неловко улыбается, раскладывая свои книги и начиная рассказывать о своём научном проекте и о том, что преподаватель требует его предоставить наброски текста и эскизы будущего изобретения, хотя у них составлен график, которому он следует и… Чанёль перестаёт его слушать, натягивает капюшон на голову и рукава до кончиков пальцев. Смотрит в книгу и изредка бросает взгляды на наконец замолчавшего Чунмёна. в груди что-то замирает, а лёгкие сжимаются в ожидании. Чанёль знает это чувство, поселившееся со дня отъезда Криса, — страх. страх быть замеченным. Чунмён что-то чертит длинной линейкой. перед ним огромный ватман с какими-то отметками и расчётами, и Чанёль невольно заинтересовывается, подаваясь вперёд. у Чунмёна на нос съезжают очки, он поправляет их привычным движением и, заметив взгляд Чанёля, снова улыбается. — нравится? — спрашивает он без издёвки, но Чанёль всё равно отшатывается от неожиданности, чуть не падая со стула, осознавая, как совал он нос в чужой проект. извинение застревает где-то в горле, когда он видит искреннее беспокойство в глазах напротив. Чунмён тянет руку погладить по плечу, и Чанёль вскакивает на ноги. — прости, — он быстро кланяется, собирает свои вещи, роняя часть книг, листы разлетаются белыми журавлями, оседая на пол. • Чунмёну на глаза падают выбеленные пряди, и Чанёль заплетает в смешной хвостик-фонтан длинную чёлку специально припасённой в кармане резинкой, открывая бледный лоб со смешным прыщиком посередине. — дурак, — Чунмён хлопает ему по рукам, обиженно дуя губы. он отталкивается ладонями от груди Чанёля и перекатывается на землю рядом, ложась на живот, подкладывая под щеку правую руку. смотрит, щурясь от ослепляющего солнца, и левой гладит по щеке. — но красивый. Чанёль ничего не отвечает и целует приоткрытые влажные губы, ловя чужой вздох. внизу живота приятно тянет. такие поцелуи — недостаточны для огня, но достаточны для искры. чунмён шепчет меж вдохами — красивыйкрасивыйкрасивый, не переставая поглаживать по щеке, и поцелуй становится неприятно солёный. • Чанёль плачет, просыпаясь. в комнате холодно и на максимуме приглушен свет. он выпутывается из кокона одеял и подушек и идёт на ванную. подставляет голову под теплую струю душа и обматывается полотенцем. в зеркало он больше не смотрит — всё равно разбито. • у Чунмёна в жизни тёмные волосы и аккуратные стрелки на брюках., а ещё белоснежная улыбка на фоне теперь уже не такой белоснежной рубашке. Чанёль бесконечно извиняется, ему хочется вытереть салфеткой тёмное пятно, но он лишь трясёт головой. глаза испуганно закатываются, и Чунмёну приходится повысить голос, чтобы он успокоился. — ты вчера забыл, — чунмён не злится. он улыбается., а Чанёль долго смотрит на тетрадь в его руках, оглядывается на толпу в другом конце зала и сдержанно кивает, благодаря. он садится на своё место, скидывая капюшон и совсем забывая о Чунмёне, но тот, оказывается, до сих пор рядом, но уже в чистой футболке. смущённый, на самом деле наигранно, но Чанёль — вежливый, поэтому не осуждает смущённого, — я вчера заглянул. у тебя с примерами, видимо, западает. хочешь, помогу? Чанёль внутри истошно кричит что-то об отказе, а внешний — соглашается. они сидят весь перерыв и начало пары — у обоих по совпадению окно. Чанёль придвигается всё ближе, с восторгом глядя, как с лёгкой руки Чунмёна выстраиваются в ряд сложные формулы, и по привычке сжимает кончик рубина губами, скользя по нему языком. — красивые, — между делом говорит Чунмён, и Чанёль замирает. — они что-то значат или просто так? Чанёль защитно сжимает их ладонью, пряча от пытливого взгляда, и оскорбленно фыркает. — значат, — отрезает он, и Чунмён вежливо замолкает. • ночью здесь всегда прохладно, и Чанёль нежится, зарываясь носом в траву. Чунмён садится ему на ноги и забирается руками под кофту, кладя их на лопатки. — холодно, — жалуется он. Чанёль переворачивается, и Чунмён с визгом летит на землю, а потом бьёт его кулачками по животу. Чанёль перехватывает чужие ладони и целует каждый палец, замечая, как благовейно задерживает дыхание чунмён. он освобождает одну руку и скользит по щеке. — тепло, — шепчет он, и Чанёль ластится, прижимаясь к ладони сильней. прищуривает обычный глаз и смотрит на Чунмёна жёлтым с вертикальным значком. — ты мне нужен, — говорит он, и Чунмён нежно улыбается. придвигается ближе и забирается на его колени. — ты мне тоже, — шепчет в губы. Чунмёну холодно, и он греет руку о теплую чешую на правой стороне его лица. Чанёль впервые любит себя за то, какой он есть. • Чанёль просыпается спокойно. смотрит на темную макушку на его груди и чувствует тепло в области сердца, которое бьётся не привычным тук-тук, а шумным набатом тук-тук-тук. Чунмён потягивается, издавая скулящий звук, и поднимает на него сонный взгляд. — доброе утро, — он по-детски причомкивает губами, и Чанёль смеётся. Чунмён играется с его цепочкой. вдруг тихо спрашивает. — это он тебе подарил, да? Чанёля вытягивает по стойке смирно. он испуганно ловит губами воздух, и Чунмён давит ему на грудь. выдох получается со свистом. сон во сне? , но Чунмён до сих пор здесь. беспокойно щурит глаза и рукой скользит по тумбочке — ищет очки. в его комнате беспорядок, и окно зановешано шторами. он почти скидывает вчерашние конспекты от нервов, и Чанёль заключает его ладонь в свою и подносит к лицу. Чунмён непонимающе сводит брови к переносице, а после раслабленно улыбается. гладит по щеке с восторгом. шепчет слова о любви и его красоте. целует каждый участок кожи на лице. особенно правую обгорелую часть. и Чанёль чувствует себя счастливым, зажмуривая глаза от личного солнца. • на этот раз он просыпается с криком. Чунмён до сих пор рядом. ватман валяется на полу, а он сам сидит подле и приглаживает волосы лежащего на его коленях Чанёля, напевая что-то себе под нос. Чанёль поворачивается, утыкаясь носом ему в живот, и начинает говорить. о Крисе, о драконках и фениксах, о талисмансах-медольонах, о белых волосах и вспышках света., а чунмён гладит его по обезображенной щеке и называет красивым и храбрым. благодарит за что-то и позволяет плакать. , а Чанёль знает, что не проснётся на этот раз. знает, что не вернётся Крис. знает, что нет никаких фениксов и драконов. зато был огонь и обугленное тело, прикрывшее его от него и спустившее его на этаж ниже. , но есть Чунмён, который до сих пор здесь, который называет его красивым и не боится касаться шрамов. который целует его влажно, пропустивший табличку о запретах в библиотеке, и который ведёт его в их дом, в яркую реальность.