ice flowers

— Ребята, это не смешно, — устало сказал Чунмён и дёрнул рукой, морщась от того, как впился натянутый скотч в кожу. День ведь неплохо начался. После почти двух суток без сна, он, наконец, нашёл время на сеанс массажа. Когда тот был закончен, он по совету остался в кресле, перевернувшись на спину, и, чувствуя, как приятно тянет мышцы, задремал, а, проснувшись, понял, что связан. Над лицом нависали три смеющихся и отчего-то немного виноватые морды. Чунмён снова устало повёл руками. — Развяжите меня. — Прости, хён, — сказал Чонин, и они даже пальцем не пошевелили, чтобы исполнить его просьбу. — Тупой розыгрыш, — ожидаемо начал заводиться Чунмён и с раздражённым вздохом откинул голову назад, чувствуя, как затекает тело от неудобного положения. Лежать солдатиком на узком массажном кресле - удовольствие сомнительное, причём учитывая, как долго он не лежал в обычной кровати. Парни, чуя беду, переглянулись, и Сехун, нервно облизнув губы, прошептал — Где он? Чунмён сощурил глаза. — Кто? — требовательно спросил он, и парни, словно забыв, что он здесь и всё слышит, одновременно вздрогнули, пряча виноватые глаза. — Я многие ваши выходки терпел, но эта... — Мальчики, — послышался знакомый бодрый голос,и Чунмён облегчённо вздохнул. Бэкхён появился на пороге и быстро оценил ситуацию. — Вам пора! Чонин, Сехун и Чанёль, путаясь в ногах, быстро вышли, а последний зачем-то наклонился и что-то прошептал сузившему в щёлки глаза Бэкхёну. — Бэкхённи, развяжи меня, — попросил Чунмён, улыбаясь, и Бэкхён улыбнулся в ответ, запрыгивая на соседнее кресло. — Не-а, — довольно сказал он, покачав головой, и отросшие пряди упали ему на лоб. — Почему? — с раздражением спросил Чунмён. Ему уже надоели эти детские игры. Возможно, он действительно многое позволяет мемберам, а те этим без зазрения совести пользуются. — Ребята столько старались. Не хочу портить такую красоту, — взгляд Бэкхёна, вдруг ставший темнее от хищных искорках в глубине глаз, медленно скользил по его телу, и Чунмён, редко смущавщийся, неожиданно почувствовал себя неловко, начиная ёрзать. — Бэкки... — Хён, — оборвал его Бэкхён, и от низкого, хриплого голоса Чунмён почувствовал, как бегут мурашки по коже, и сжал губы, сдерживая стон. Бэкхён спрыгнул с кресла и подошёл к нему, устроив ладонь на бедре, ощутимо сжимая и ведя выше. — Тебе нравится, хён? — Пожалуйста, — одними губами сказал Чунмён, не зная, чего просит, но Бэкхён, словно решив что-то для себя, кивнул. Его рука скользнула под футболку, и Чунмён напрягся, прикрыв глаза. — Смотри на меня, — попросил Бэкхён, и Чунмён послушался, следя за тем, как пробегает юркий язык по розовым губам. Бэкхён не отрывал ответного взгляда, пока его ладонь двинулась к кромке штанов, останавливаясь у завязок, и Чунмён неосознанно вскинул бёдра настолько, насколько позволяло положение. — Хён, ты такой нетерпеливый. Голос Бэкхёна лучился какой-то по-детски нелепой восторженностью, и Чунмён нахмурился. — Я не хочу играть в твои игры, Бэкхён, — сказал он важно, хоть и понимал, как глупо это выглядит - качать права, когда твои ноги и руки обвязаны липкой лентой... — Игры? — Бэкхён снова облизал губы, и Чунмён понял, что он нервничает. — Ты такой глупый, хён. Я просто хочу позаботиться о тебе. — Связывая меня? — Ты берёшь на себя слишком много ответственности, — игнорируя его слова, Бэкхён развязал шнурки на штанах. — Я лидер, — заметил Чунмён, дёргаясь, когда горячая ладонь ощутимо сжала его член через слои ткани. — Это моя обязанность. — Я хочу позаботиться о тебе, — Бэкхён наклонился к его уху, обдавая дыханием. — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя хорошо. — Бэкки, — голос срывался. — Перестань. — Ты хочешь, чтобы я остановился? — Бэкхён коснулся губами шеи, прикусил мочку уха, не переставая задирать футболку, касаясь напряжённого пресса, и изредка скользить под резинку штанов, проводя ребром ладони по стояку. — Твоё тело говорит нет. Бэкхён был повсюду, руками, губами, и Чунмён слегка повернул голову, намереваясь поймать поцелуй, но тот, словно издеваясь, уклонялся, и не переставал шептать вещи, которые он сделает, когда они окажутся в комнате. — Развяжи меня, — Чунмён чувствовал, как терпение покидает его, уступая место привычному раздражению. — Бэкхённи... 'Хочу тебя, хочу тебя поцеловать, хочу' осталось не высказанным, потому что Бэкхён вдруг провёл языком по скуле к губам, сцеловывая возмущение. Чунмён застонал и зашевелил руками. Тело затекло и отозвалось болью. — Бэкхён, развяжи, — попросил он снова и, когда Бэкхён срезал скотч, осторожно поднялся, опираясь на его плечо. — Хён, — Бэкхён усмехнулся, и Чунмён заранее напрягся. — Я ещё ничего не сделал, а ты уже хромаешь. — О, заткнись.