ice flowers

— Чего ухмыляешься? — недовольно проворчал Чондэ, замечая взгляд Исина. Тот пожал плечами, но ухмыляться не перестал, только взгляд отвёл с низким смешком себе под нос. Чондэ подозрительно сощурился, но не успел возмутиться – он следующий. Ему никогда не нравилось фотографироваться на улице. Холодно, продувает открытую спину. Кто только одел его в такую майку? Исин, например, был в плотно застёгнутой рубашке, заправленной в отглаженные брюки. Чондэ, стараясь не дрожать, смотрел в камеру. Так, не думать об Исине. Об этом ухмыляющемся китайце, который до сих пор сидел на трибуне, широко расставив ноги, словно приглашая. Острые колени обтягивала мягкая ткань. Чондэ вздрогнул, когда фотограф попросил его сменить позу, и повернулся спиной. Да, так лучше. Не видно Исина и его грёбанных длинных (вообще-то не особо, но эти брюки, боже) ног. — Спасибо, вы хорошо постарались, — Чондэ поклонился стаффу с улыбкой и обернулся, сразу хмурясь. Исин поднял брови. — Ну? — Что ну? — Исин похлопал себя по колену, и Чондэ вспыхнул. — Пошёл ты к чёрту… Хён. Это вообще нечестно, что Чжан Исин выглядит как Бог, в то время как Чондэ на парнишку лёгкого поведения меж красных фонарей. Стилистов, конечно, ругать не хотелось – Чондэ не такой. А вот на Исине можно было отыграться. — Тупые штаны, тупая майка, тупой макияж, — злился Чондэ, скидывая кожанку на стул в гримёрной. Исин незаметно подплыл сзади и сжал голые холодные плечи, ткнулся носом в макушку, шумно воздух втягивая. — А мне нравится, — поцеловал шею, и Чондэ разомлел. Он устал и замёрз, а Исин такой тёплый, и ладони тёплые, что пролезли под майку и мягко погладили напрягшийся живот. — Детка. — Эй, — возмутился Чондэ, трепыхаясь в руках. — Да ладно, взгляни на нас, — Исин развернул его к зеркалу. На лице у него была всё та же знающая ухмылка. Чондэ замер. — Я же выгляжу как твой богатенький папик, а ты - мой лучший мальчик. — А вот и нет! — слабо запротестовал Чондэ. — Ну же, детка. Не отпирайся. Я видел твой взгляд. Ты же хотел посидеть на моих коленках? Исин потянул его к стулу и сел, так же с приглашением хлопая себя по бедру, как и на улице. Но здесь не было стаффа и камер, здесь вообще никого не было, кроме них двоих, и Чондэ, сдаваясь, осторожно присел к нему на колени, пряча пылающее лицо в сгибе шеи. — Хороший мальчик.