ice flowers

— Что ты творишь? — шипит Чунмён, стряхивая настойчивую ладонь с бедра, слишком близкую к паху, смотрит искоса на ухмыляющегося Хуна. — Хёк здесь. — И что? — удивляется Хун, наклоняясь ближе. Прижимается губами к шее на мгновение, и Чунмён вздрагивает, поднимается быстро. — Я в туалет. Хёк хмуро кивает, не отрывая взгляда от экрана, расставляет ноги так, чтобы Чунмён смог выйти в проход – благо у них крайние места. Слыша самодовольный смешок Хуна, Чунмён раздражённо оборачивается и почти сразу краснеет, понимая, в каком положении оказался. Хёк лениво осматривает его, замершего между коленями, поднимает брови в немом вопросе. — Ну? — Я пойду, — поспешно говорит Чунмён и сбегает, не замечая два жадных взгляда и идентичные ухмылки ему вслед. * — Так нравится? — Хун прикусывает выступающий позвонок меж лопатками. — А так нравится? — ведёт крупной ладонью по взмокшей пояснице. — А так? — с силой толкается бёдрами, вжимая в кровать лицом, и Чунмён сжимает губами простынь, постанывая. Охуительно хорошо. Под веками вспышками удовольствие от каждого движения внутри. Он уже успел кончить, пока Хун растягивал его терпеливо – сначала одним, потом двумя, потом тремя пальцами и языком, и теперь, чувствительный после первого оргазма, скулит жалобно. — Хун-а, нехорошо заставлять братика ждать, — Чунмён вздрагивает от хриплого голоса рядом. Перед глазами всё плывёт от слёз. Он пытается отодвинуться от Хуна, но тот придерживает его под животом, целует в затылок, замедляя темп. — Тише, хён, тише. Чунмён прячет пылающее лицо. Стыдно предстать в таком виде перед Хёком, с которым у них всегда были дружеские отношения, но Хёку, кажется, нисколько не стыдно. Он присаживается на корточки рядом с кроватью, поворачивает лицо к себе, мягко улыбается, вытирая дорожки слёз с щёк. — Какой же ты, Чунмён-а, — в голосе Хёка неприкрытое восхищение. Чунмён ластится к чужой ладони, прикрывая глаза, и это как сигнал к продолжению. Замерший было Хун, нежно куснув его в плечо, начинает двигаться – осторожно и медленно, заставляя почувствовать себя внутри особенно ярко. Чунмён постанывает, ловя губами чужие пальцы, довольствуясь шумным выдохом со стороны. Хёк убирает руку от лица и целует его, развязно, с языком, ловя каждый звук и скулёж разнеженного от размеренных толчков Чунмёна. Когда они с Хуном кончают – почти одновременно, - Чунмён, удивляясь ниоткуда взявшимся силам, затягивает Хёка на кровать и седлает его бёдра, сжимая через ткань брюк возбуждённый член. — Могу я… помочь? — хрипло интересуется Чунмён, и завороженный его действиями Хёк кивает. — Конечно. Что бы ты не хотел.