ice flowers

Даже если бы кто-то спросил, с чего всё началось, Кёнсу бы не смог дать внятный ответ. Счастливая случайность? Или необъяснимая тупость блядского друга-тролля Ким Чондэ, который в шутку зарегистрировал его на этом сайте. У Чондэ вся жизнь сводилась в шутку без анализа масштаба ущерба до и после содеянного - потому что разгребать приходилось всё кому? Конечно же, До Кёнсу. Пятничная рутина шла по своему плану. Приготовить еду на выходные для своих друзей-проглотов - выполнено. Составить рабочий план на следующую неделю - в процессе. Посмотреть новую серию любимой дорамы - сделано. Кёнсу действовал внешне спокойно, словно кто-то наблюдал со стороны, только изредка нервно поглядывал на часы и где-то в сознании билась шальная мысль, заставляющая пожимать пальцы на ногах в предвкушении. Он достал ноутбук из сумки, отчистил историю, просмотрел уведомления от знакомых и закрыл все страницы. Все, кроме одной, где отсчёт уже шел посекундно. — Привет, ребята, — Сехун, точнее 'Хунни' помахал камере и откинулся назад в кресло. Он не вел себя заискивающе перед камерой, не кусал розовые губки и не молил жалобно, как другие - не то чтобы Кёнсу знал, но примерно представлял. Сегодня глаза Хунни были едва подведены, и он, зная, что Кёнсу следит, усмехнулся уголком губ, оттягивая тонкими пальцами новенький ошейник. — Как вы, наверное, заметили, я решил попробовать другой образ. Папочка был очень недоволен тем, как выглядел его малыш. Вам нравится? Сехун внимательно всмотрелся в комментарии и расплылся в улыбке. — 'Строгий ли у тебя папочка?', — он задумчиво постучал по нижней губе, возведя глаза к потолку. — Не думаю. Нет. Я часто нарываюсь на наказания. Мне нравится быть непослушным. Кёнсу вздохнул, впитывая в себя каждое движение детки. Как же ему хотелось быть рядом, вплести пальцы в отросшие пряди - корни Сехуна темнели на фоне обесцвеченных волос, - поцеловать влажные губы и попробовать его всего и полностью. Они виделись всего лишь раз за пределами камер, когда Кёнсу был проездом в его городе; провели отличную ночь, и именно тогда Кёнсу сказал, что Сехун выглядит прекрасно и без этого яркого макияжа. Выглядит без него даже лучше. Сехун снова потянул ошейник - прощальный подарок от Кёнсу. Срывающиеся короткие выдохи возбуждали так, как не возбуждало никогда ни одно порно. Кёнсу сжал себя через брюки, не сдерживая стон, глядя, как медленно расстягивает себя Сехун пальцами. — Папочка. Блять. Как же ему хочется быть там, чёрт побери, и снова касаться бледной кожи, оставлять на ней засосы, потянуть на себя, заставляя заглотить до упора, а после втрахивать в кровать до сиплых криков, чтобы на следующий день Сехун, смущаясь, ходил в университете, хромая. Кёнсу готов был прийти от ярких фантазий и реальности, в которой Сехун медленно насаживался на своего любимого цвета фаллоимитатор. Кёнсу надрачивал в темп тому, как он подпрыгивает на нем, выдыхая низкое папочка и говоря всякие грязные слова для аудитории, изредка ловя губами собственные пальцы, причмокивая, другой рукой медленно скользя по своему члену. Кёнсу сжал себя у основания, не позволяя закончить раньше времени, и быстро написал комментарий, зная, что для него у Сехуна стоит отдельное уведомление. 'Не смей к себе прикасаться, малыш' Сехун недовольно нахмурился, но быстро расплылся в ухмылке, меняя угол камеры и ускоряя темп. Кёнсу знал, что он может кончить без рук - проверил это в конце ночи, вытягивая из Сехуна сухой оргазм от одного только его члена. И теперь он лениво прикасался к себе, глядя с каким отчаянием Сехун гнался за своим освобождением. 'Ты хорошо постарался, Хунни. Папочка гордится тобой.'