ice flowers

Чанёль возвращается в свою комнату, не переставая улыбаться. Сегодня его человек провел на берегу чуть больше времени, и он успел вдоволь насладиться точными чертами лица и оголенной шеей в развороте рубашки. Едва он закрывает дверь, как кто-то сразу начинает гневно стучаться. Чунмён на пороге выглядит раздраженным, складывает руки на груди, дёргая хвостом из стороны в сторону. — Где ты был? Почему я должен прикрывать тебя перед отцом? — Я тебя не просил, — бурчит Чанёль, отплывая от Чунмёна подальше. Волны, что исходят от резких движений его хвоста, беспокоят не только воду, но и что-то в груди Чанёля, который рядом с Чунмёном всегда чувствует себя неловким и ущербным. Чунмён вздыхает. — Снова этот человек, да? Чанёль неопределенно ведёт плечами, не поднимая взгляд. Он и так знает Чунмёна наизусть - хмурость лба и жалость во взгляде. Хвост его постепенно успокаивается - у Чунмёна он в королевстве самый красивый, хотя тот даже не принц. Вот только его манеры и почти безупречные оценки говорят об обратном. Неудивительно, что у Чунмёна много поклонников - Чанёль когда-то был в их числе, пока Чунмён, хоть и мягко, не посмеялся над ним и не взял под свое крыло. — Чанёль-а... — Не надо, хён, ладно? Я не маленький и не дурак. Всё понимаю. Чунмён кусает губу и подплывает ближе, обнимает за широкие плечи, позволяя Чанёлю прикоснуться к хвосту, пока никто не видит. Розово-зелёная чешуя приятная на ощупь. Чанёля всегда успокаивали розово-зелёные коралловые отблески на ней. Русалам, не состоящим в отношениях, нельзя прикасаться к хвостам друг друга, но Чунмён - Чанёль надеялся, что только ради него, - нарушал правила. — Я хочу его увидеть, — тихо сказал Чунмён. — Хочу быть уверен, что он... Тот самый. Чунмён замолкает, а Чанёль только кивает в ответ. * Сколько ещё это может продолжаться? Эта трусость, это неимение собственного мнения и ответственности за собственные поступки? Чондэ со злостью пинает камень прямо в озеро, входит в прозрачную голубизну по щиколотки, прикрывая глаза. Ноги покалывает от прохладной воды - лишь недавно сошел лёд. Всего лишь несколько шагов, и спасительная глубина, но Чондэ медлит. — Хорошо, — говорит он сам себе и вздрагивает от звука собственного голоса - сломленного, ненастоящего. Шаг. Ещё один. — Я смогу. Тело сводит судорогой, и он начинает задыхаться - раньше положенного времени. Глотку затапливает почему-то солёной водой - неужели он плачет? Чондэ не чувствует своего тела, но впервые ощущает себя свободным. * — Хён, — отчаянно вскрикивает Чанёль. — Я должен... — Чанёль, ты не можешь... — Пожалуйста, хён. В больших глазах Чанёля слезы, и Чунмён, всегда слишком слабый для своего мальчика, быстро, чтобы не передумать, кивает. Чанёль ныряет вслед за человеком, вытаскивая его бессознательное тело на поверхность и баюкая лицо в крупных ладонях, а Чунмён ныряет в глубину, чтобы не видеть душераздирающую, слишком личную, чтобы быть свидетелем, картину, в красках представляя, что скажет ему отец. Но если кто-то и понесет за это ответственность, то только он.