ice flowers

Чунмёну снились сны. Одинаково холодные и пугающие. Чунмён ненавидел снег, но неизменно каждую ночь оказывался в ледяном саду или пред столпами ледяного замка. Испуганный и замёрзший, Чунмён бродил по пустому холлу, видел цветы - красивые, но неживые. Озябшие лепестки уныло обвисли, и Чунмёну стало грустно - в это место хотелось вдохнуть жизнь. — И ты это сделаешь. Чунмён вздрогнул, оборачиваясь. Звонкий голос отскочил эхом от стен. Белоснежные волосы волочились по полу, улыбка - резкая, но в то же время дружелюбная. От неё веяло теплом, хотя она будто соткана из холода. — Кто вы? — у Чунмёна застучали зубы. — Ты нужен нам, — всё, что сказала она, прежде чем Чунмёна окутала темнота. * Почему так холодно? Голова гудела. Чунмён не мог открыть глаза, поморщился, постанывая, когда услышал громкие голоса. Один из них показался знакомым, второй - более грубый, мужской, звучал недвольно. — Мама, кто это? — Ты хотел друга. — Не таким образом! — злился парень, и Чунмён надавил на висок, подтягивая колени к груди. — Тише, ты беспокоишь его. Чунмён, поднимайся. Чунмён не мог противиться нежному голосу. Она словно вторая мать ему. Едва подумав об этом, Чунмён ужаснулся, выпрямился, резко открывая глаза. Парень, стоящий рядом с троном, не многим старше его. На нём длинная иссиня-белая мантия. Выглядело забавно, но смеяться почему-то не хотелось. По-кошачьи раскосые глаза блестели от ярости и... беспокойства? Это сон. Это сон. Это сон. — Это не сон, Чунмён, — она поднялась, обводя взглядом залу. — Ты в нашем царстве. — Мама, — раздражённо оборвал её парень, подходя Чунмёну, помогая ему подняться, осмотрел. — Это мой сын Минсок. Принц Минсок. — Отправь его домой. Ты не видишь? Ему холодно и страшно. — Кто-то должен помочь тебе. Согреть твоё сердце. — Глупости! Ты держишь его против воли. Мама, перестань. Идём, Чунмён. Чунмён последовал за ним беспрекословно, обернувшись только один раз и замечая заговорщическую улыбку. Неужели это... Снежная королева? Чунмён едва не врезался в спину замершего Минсока. Знакомый сад. Чунмён не раз появлялся здесь ранее. Только цветы с их появлением завяли сильнее. Он коснулся их кончиками пальцев, поджимая губы. Ему хотелось бы спасти их, вот только он никогда не интересовался цветоводством. — Что ты делаешь? — удивился Минсок, и Чунмён испуганно отпрянул. — Прости, — голос захрипел, он прокашлялся. — Они выглядят... Грустными? — Чунмён неловко засмеялся на собственную глупость, потирая шею. — Извини. Минсок хмуро кивнул, но Чунмён заметил, как нервно прыгнул его кадык. — Кхм, я не могу отправить тебя домой. Не знаю, зачем увёл тебя. Просто не хотел, чтобы ты оставался с мамой. Она... Ведёт себя странно, когда дело касается меня. На ресницах Минсока застыли снежинки, и Чунмён, завороженный, потянулся к ним, коснулся осторожно. Лицо опалило горячее дыхание Минсока. — Ты замёрз? — спросил Чунмён, не понимая, откуда в нём столько смелости. — Нет, нет, — прошептал Минсок и сделал шаг назад. Чунмён быстро заморгал. — Из-извини, я не понимаю... — Тебе пора домой, Чунмён, — сдавленно произнёс Минсок, отворачиваясь. Его ладони нависли над цветами, и розы покрылись льдом. — Что ты делаешь? — неожиданно пронзительно воскликнул Чунмён, хватая его за запястья и отводя руки. — Что _ты_ делаешь? Что ты себе позволяешь? Ты ничего не знаешь! Убирайся! И Чунмён побежал. Сердце бешено билось в груди, когда он закрыл за собой ледяную дверь оранжереи, сполз по ней на пол и, уткнувшись лицом в колени, горько заплакал. — Я хочу домой. Я хочу проснуться. Хочу домой. Хочу согреться. — Прости, Чунмён-а, — королева присела рядом с ним, не обращая внимания на своё смятое платье. Её ладонь на его спине согревала. — Я думала, ты тот самый. — Тот... Тот самый? — Чунмён поднял на неё заплаканный взгляд, и королева грустно улыбнулась. На её щеках появились снежные узоры. — Когда-то это место было уютным. Тёплым, сказал бы ты. Но мой сын... — её голос сломался. Она не выглядела сильной и величественной прямо сейчас. — Мой сын потерял контроль над своей силой, когда потерял контроль над разумом после предательства любимой. Он так холоден. — Мне жаль, — Чунмён не уверен - собственные это эмоции или королева снова внушила ему, как там, за дверью, с Минсоком. — Я этого не делала, — в её глазах загорелся огонь. — Чунмён! — Вы отправите меня домой? — с надеждой спросил он, и королева мотнула головой, смеясь. — Я бы хотел вам помочь, но... — Побудь с нами немного, Чунмён. Пожалуйста. Я верю, что ты можешь ему помочь. — Я не знаю как, — прошептал Чунмён, и королева коснулась его подбородка, заставляя взглянуть на себя, вытерла замёрзшие слезинки. — Ты поймёшь, — мягко сказала она. * Минсок удивился, замечая его на пороге своей комнаты, но удивление быстро сменилось невозмутимостью. Он сложил руки на груди. — Ты всё ещё здесь? — Я тоже не в восторге, — грубо заметил Чунмён, обиженный чужим пренебрежением. Минсок словно сдулся, потёр лицо и приглашающе махнул на кресло рядом с кроватью. Чунмён аккуратно присел, и Минсок - на короткое мгновение - улыбнулся. — Выглядишь странно в своей одежде. — Как и ты. Глаза Минсока округлились. — О, — он задумчиво осмотрел свою мантию, висящую на дверце шкафа. Расслабился. — Да, наверное, так. Я никогда не задумывался. Чунмён тихо засмеялся, и лицо Минсока снова заледенело. Узоры оплели его шею, щеки и лоб. — Прекрати, — тихо попросил Чунмён, пересаживаясь на кровать и касаясь его лица. — Это больно? Минсок наклонился к его прикосновению, закрывая глаза. — Нет. Но цветы... — Они замерзают, — понял Чунмён, и Минсок кивнул. — Из-за тебя? Очередной кивок. — Они нравятся тебе, верно? — спросил Минсок. — Мне хочется их спасти, — честно ответил Чунмён. * — Тебе ведь придётся уйти, — глухо заметил Минсок, опираясь о стену в оранжерее. Чунмён тихо напевал, согревая цветок в своих ладонях. Минсок отвернулся, пряча слезы, хотя никто на него не смотрел. * — Уходи сейчас. Не делай мне ещё больнее, — умолял Минсок, но Чунмён, не слушая, целовал его. * В волосах королевы расцвели розы, и она улыбнулась - солнечно и совершенно искренне. Замечая Чунмёна в дверях залы, она жестом попросила его зайти. — Ты всё ещё желаешь вернуться домой? Чунмён колебался. — И да, и нет. — Я понимаю, там твоя реальная жизнь. — Она реальна и здесь, — горячо запротестовал Чунмён. — Но там мои друзья и родные. — Ты готов проснуться? — Я увижу его вновь? Королева улыбнулась, как в первый раз, когда оставила их наедине - детской заговорщической улыбкой, - и взмахнула ладонью. Прежде чем Чунмён успел вскрикнуть, отчаянно желая узнать ответ, он проснулся в собственной кровати. Рука его сжимала мягкие лепестки роз.