Деликатная проблема.

Откинувшись на спинку рабочего кресла, я прикрыл глаза. Дела не шли абсолютно. Не хотелось думать о нашей клинике, методиках лечения, персонале и прочем-прочем вообще. Все мысли заняла одна зеленоглазая блондинка, не желая покидать такую скромную обитель. Меня и впрямь интересовало её состояние. Мало ли, что можно от неё ожидать. А сообщения и телефонные звонки, что остались проигнорированными, ещё сильнее усугубляли ситуацию. Но, основываясь на том, что я сумел о ней узнать, я предположил, что девушка всего лишь решила отгородиться от всего мира и в частности от меня, просто вычеркнуть случившееся из истории и постараться жить дальше. Быть может, слишком оптимистично, да хотя нет… В таком случае, это была наша последняя с ней встреча. Поднявшись со стула, я подошёл к окну, что к счастью выходило на жилые дома. Там, за стеклом бушевала жизнь. Середина мая, солнце становится всё теплее и люди, как медведи после спячки, выползают на свежий воздух, подставляя бледные лица ласковым лучам. И только в моей жизни в такое жизнерадостное время года мог наступить полный пиздец. Мягче не скажешь. Меня же просто ломало изнутри от желания снова позвонить, написать, надеяться, что Поля хоть как-то отреагирует, подаст признаки жизни. Но, чёрт возьми, это будет не очень хорошо, если она действительно решила забыть обо всём, а я снова полезу с этими воспоминаниями. Так могло случиться только со мной: из всего множества женщин меня угораздило заинтересоваться замужней, а может, даже и влюбиться в неё. Вот сценарий то! Что хочешь можно из такой завязки развить. Я снова вернулся в кресло. Была бы тут моя мать, сказала бы, что сейчас я мечусь по комнате как раненый тигр и, наверное, в какой-то мере это и было про меня. Несмотря на чудесную погоду, начинала болеть голова. Нужно переключиться на что-то другое и больше не давать самому себе нервничать. Всё о тех же родителях, к примеру. Им очень даже понравилась пицца, приготовленная по рецепту всё той же Поли. Да блять! Хоть где-нибудь она не просочилась? В коридоре кто-то торопливо стучал каблуками. Так, что я даже не смог угадать, чей темперамент сквозит в этом рваном стуке. Решив, что это наверняка не ко мне, я снова откинулся на спинку, закрывая глаза. Этот кто-то чуть помедлил у двери, будто бы решая: стучать, или нет, затем чьи-то костяшки пальцев дважды стукнули по двери.  — Входите, — вяло откликнулся я, выпрямив спину. И стоило мне только сказать, как в кабинет тут же фурией ворвалась причина моих страданий на сегодня.  — Привет, — ошарашено выдохнул я, во все глаза рассматривая блондинку. Сегодня она выглядела безупречно: чёрная юбка карандаш, что очень правильно подчёркивала изгибы бёдер девушки, нежно-салатовая блузка, вьющиеся локоны будто бы спадали водопадом…  — Дим, я пришла поговорить к тебе… как к психологу… ещё раз… — путаясь в словах, наконец выдохнула она, от волнения становясь ещё привлекательнее. — Это наверное странно, да и я сама не понимаю себя, но… ни одному другому психологу я не смогу доверить эту историю, а ты и без меня прекрасно знаешь, что произошло. Я действительно не понимал: зачем ей это. Для чего она явилась ко мне, неужели не понимает, что мне тоже не очень то легко? Наверное, думает, что меня вовсе и не терзают никакие мысли, наверняка вообразила меня этаким ловеласом, что запросто переспит с пациенткой.  — Ну присаживайся, — бесцветно вымолвил я.  — Как прошла встреча с родителями? — вдруг внезапно переменила тему Пелагея, — с пиццей всё удалось?  — Да, спасибо, — стараясь держать ровный тон голоса, ответил я на её вопрос, — меня больше интересуешь ты. Почему ты не отвечала на мои сообщения и звонки? Мне, наверное, не совсем всё равно на тебя. Знаешь, чего я напридумывал за эти два дня? О, в моей памяти пронеслись все возможные варианты самоубийства. Её лицо вмиг переменилось, наверняка не ожидала от меня такого.  — Я не думала, что это так важно для тебя… — ошарашено залепетала блондинка.  — Да прекрати, я тебя понимаю и прекрасно знаю, что именно двигало тобой тогда. Давай, выкладывай, о чём именно хотела поговорить. Она глубоко вздохнула. Час от часу не легче, в том числе и для меня.  — Можно мне водички попить?  — Может сразу водочки, чтоб стать посмелее? — хмыкнул я, тут же поймав её возмущённый взгляд.  — Я к тебе пришла, как к человеку, которому доверяю, а ты-ы…  — Кстати, удивляюсь как ты вообще пришла, — честно признался я, — по моим расчётам ты должна и думать забыть обо мне.  — Ты врач, расчёты не твоё, — заметила она, шмыгнув носом.  — Ах да, госпожа архитектор. И я не хотел бы продолжать, потому что, вспомни, дорогуша, чем закончилась наша прошлая перепалка. Я бы не хотел, чтобы это повторилось.  — А я хотела бы, — послышалось мне. Я поднял вверх удивлённые глаза. Блондинка смотрела на меня глазами, в которых читался неподдельный страх.  — Да, Билан, чёрт возьми, — она уже практически перешла на крик, — меня до ужаса съедает совесть, я осознаю, что я — последняя сволочь, которой вовсе нет прощения, я понимаю, что виновата перед Антоном так, что даже моя смерть не окупит и не избавит от этих душевных страданий, но, блять, меня всё тянет и тянет к тебе. Все эти два дня, что мы не виделись. Будь ты проклят, Дмитрий Билан! Как же я тебя ненавижу! Ненавижу!!! У девушки началась самая настоящая истерика. Причёска, которой я ещё недавно восхищался, растрепалась; на щеках образовались чёрные дорожки от потёкших теней и туши. Осознание того, что она сказала пришло не сразу. Её тянет ко мне. Кроме бешеного чувства вины, она ещё и испытывает что-то ко мне. Эгоистичная часть меня в данный момент просто ликовала, а вот другая, бОльшая… Господи, зачем этому светлому человеку такие проблемы? За что? Мало ей фирмы мужа и проблемы с беременностью? Надо ещё измену сверху подкинуть? Хотя, какое сверху, всё от меня…  — Поль, успокойся пожалуйста, — тихо попросил я, но это не возымело никакого действия. — Ну не реви. Я поднялся со своего места и, обогнув стол, подошёл к ней, обнимая, а затем и вовсе переместив её на диван. Блондинка даже не возражала, лишь положила голову мне на плечо, заливая слезами мой белый халат. Сейчас она была похожа на брошенного котёнка, которого наконец решили погладить. Так сильно она цеплялась за меня, будто бы именно от этого зависела её дальнейшая жизнь.  — Тише, — прошептал я, убирая белокурые локоны с заплаканного лица. — Ты действительно уникум, Поль. Я никогда не видел, чтоб девушки так убивались по этому поводу.  — Значит тебе попадались херовые девушки, — со всхлипом подытожила она. — Знаешь, я одновременно чувствую себя Татьяной Лариной и Анной Карениной.  — Только давай без поезда обойдёмся, а? — ласково усмехнулся я, погладив её по волосам, от чего девушка упрямо дёрнула головой.  — Я не кошка и не собачка, чтоб меня так трогали.  — Ну ладно, ладно, — покорно согласился я, убирая руки. — Я просто этим хотел выразить… ну, что я с тобой, что готов поддержать. Слова давались мне с огромным трудом и я сомневался вообще, что смог сказать что-то связное.  — Лучше поцелуй меня, — вымолвила блондинка.  — Что? — нет, ну я точно не ослышался?  — Поцелуй меня, — более требовательным тоном, но всё ещё отводя глаза, повторила Поля. Я наклонился, касаясь губами её щеки, на что девушка недовольно промычала что-то бессвязное.  — Пусть я завтра буду убиваться ещё сильнее, но сегодня, — прошептала она, сверкая каким-то нездоровым огнём в глазах и первая поцеловала меня, что называется, по-настоящему. Я растерялся. Она вообще сейчас ломала все психотипы, сбивала меня с толку, выветривая из головы все способы борьбы с её депрессией.  — Дим… — прошептала она, своими нежными пальцами коснувшись моих губ. — Пообещай хоть ты поддерживать меня, иначе я совсем свихнусь со всем этим… Кажется, уже начинаю… Она снова положила голову мне на плечо, и я почувствовал, как в этот раз она дрожит от холода. Очень вовремя я вспомнил о давно забытом в шкафу пледе. Но стоило мне лишь попытаться встать, как тонкие пальцы вцепились в рукав моего халата.  — Нет, только не уходи, — слабо прошептала она.  — Да не ухожу я, — протянул я, открывая шкаф. Стоило мне только достать плед, как её глаза расширились до границ нашей необъятной страны.  — Некогда были проблемы с отоплением, — пояснил я, — а сама понимаешь, у главного врача есть кое-какие привилегии. Я укрыл её пледом, и блондинка тут же вновь уткнулась носом в моё плечо, а затем так же быстро и отпрянула.  — Мы ведь в твоём кабинете, вдруг кто зайдёт, а мы…  — Послушай. Не сочти за эгоизм, или тщеславие, но тут я самый главный. Это факт. Ко мне заходят чрезвычайно редко и исключительно со стуком.  — А пациентки? — продолжала допрос Пелагея так, что я мгновенно понял — от неё мало что скроешь.  — У главного врача нет пациентов, — наконец раскрыл главный козырь я.  — В смысле нет? — глаза девушки были готовы выскочить из орбит, а челюсть отпала, как во многих мультиках. — А я?  — Ты особый случай. Так-то обычно, даже если меня просят о приёме, я перенаправляю этих людей к врачам, но Катя так слёзно просила быть с тобой поосторожнее, что мне действительно стало интересно: что за кукла такая фарфоровая, на которую дышать можно только в определённом направлении. А первая встреча ещё сильнее подогрела мой интерес.  — И до сих пор?  — А ты как думаешь, если ты сейчас здесь. Блондинка ненадолго замолчала, то ли задумавшись, то ли смутившись.  — То есть… у тебя никогда ничего не было с пациентками?  — Да ты никак опять ревнуешь? — хитро прищурился я.  — Может быть, — пожала плечами Пелагея, старательно пряча от меня глаза. — Дим, ну вот и что мне делать?  — Во первых забудь об этих картонных принципах: правильно, не правильно и прислушайся к чувствам. Когда там твой Антон прилетает?  — Через три дня…  — Вот. Попробуй забыть обо мне и пойми, какие эмоции в тебе вызывает именно он. Это поможет тебе в выборе. И помни, с точки зрения психологии, не стоит держаться в браке, если чувства сошли на нет. Я пойму любое твоё решение. Конечно же, я лукавил, ибо рвать отношения с блондинкой мне совсем не хотелось. Но и рушить её (возможно счастливую) семейную жизнь тоже.  — Спасибо, Дим, — крепко обняв меня, выдохнула девушка, выдыхая куда-то в область шеи и больше ничего не говоря. Видимо, она как и я, понимала, что это мгновение может быть последним на пересечении наших жизненных путей, а от того ценила каждую секунду и изо всех сил старалась быть только здесь и сейчас, в этой секунде. Точно как я, что старался запомнить теплоту её рук и запах волос.