Деликатная проблема.

      Пелагея потеряла сознание в кафе… Эти несколько слов крутились в моей голове на бесконечном повторе. Если интересно, дальше я слушать не стал, а сразу же попросил адрес этого кафе, бросил всю эту свою пресловутую работу, будь она неладна, и мгновенно сел за руль машины. Стоило мне только выехать на большую дорогу, как позвонил всё тот же мужчина и сообщил мне, что теперь Пелагея в третьей городской больнице. Больше сказать мне он ничего не позволил и сразу же сбросил вызов. И это меня не устраивало. Третья городская — это самая отвратительная больница, какая только могла существовать в нашем городе. Гораздо лучше было бы определить Полю в мою клинику… Но теперь это вопрос второстепенный, а пока я был благодарен этому мужчине, вероятнее всего, тому самому легендарному Антону, её мужу, во-первых за то, что он мгновенно среагировал и вызвал скорую, а во-вторых, за то, что догадался позвонить мне. Вот только как, ведь звонок был не с Полиного номера. Но это волновало меня в самую последнюю очередь. Главное — самочувствие моей дорогой. Ведь утром она выглядела вполне себе здоровой. Нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, я мчался в больницу, не замечая ничего и наверняка попадая в камеры видеорегистрации. Но всё это было мелочами. Сейчас я был готов заплатить любой штраф, только бы поскорее узнать, что с Пелагеей. Кое-как припарковавшись, я как можно быстрее влетел в больницу, тут же подбегая к какой-то молоденькой медсестре.  — Здравствуйте, подскажите, к вам сегодня должна была поступить пациентка, Кондратенко Пелагея Сергеевна, в какой она палате?  — Так, секундочку… — девушка набрала что-то в компьютере, — а… вы, собственно, ей кто?  — Муж, — ляпнул я, лишь запоздало понимая, что мужем скорее всего представился Антон и, кстати, он имел на это полное право, в отличие от меня.  — Палата 58, 4 этаж, — сообщила мне девушка, — только к ней пока не пускают, скорее всего, лучше дождитесь врача и решите вопрос лично. Поспешно поблагодарив девушку, я кинулся к лестнице, проигнорировав лифт, который был аж на пятом этаже. Конечно, любой дурак знает, что кратчайшее расстояние от точки до точки — прямая, но не когда эта прямая должна пройти двойной путь. Палату я нашёл сразу же. И не по номеру, а по маячившему перед ней мужчине, в котором я тут же узнал Антона.  — Здравствуйте, — сдержанно поздоровался я с ним, ожидая дальнейших действий уже от него.  — Вы — Дмитрий? — тут же, с ходу, спросил он, на что я лишь сдержанно кивнул. И это было похоже на сценарий какой-то дешёвой мелодрамы, режиссёр которой решил сделать фееричный и неожиданный ход и свести, если называть вещи своими именами, мужа и любовника главной героини где-нибудь. Ну, а дальше, по такому сценарию, обязательно следовали бы всяческие разборки из рода «яжмуж» и «а спит она со мной!». Но мы будем умнее. Как минимум, я на это надеялся.  — Что с ней? — тихо спросил я, даже не пытаясь спрятаться от его внимательного изучающего взгляда.  — Упала в обморок в кафе. Она вообще с самого начала была какой-то бледной. И, как выяснилось, у неё открылось кровотечение, — с какой-то долей неприязни (и она была вполне обоснованной), рассказал мне Антон. Кровотечение? О боже, наш ребёнок! Позабыв все предостережения медсестры, я резким движением открыл дверь в палату и… столкнулся с осуждающим взглядом пожилого врача.  — Неужели непонятно, что нельзя? — ворчливым голосом спросил он, — а вы, кстати, молодой человек, кто?  — Муж, — выдал я, надеясь, что это прокатит и во второй раз.  — Так ведь есть там в коридоре ещё один муж, — скептически фыркнул мужчина, — вы уж мне тут полиандрию не разводите. Извинившись, я закрыл дверь и присел на стулья, что весьма удобно стояли прямо у двери в палату. Антон, как ни странно, присел прямо рядом со мной.  — Так вот ты, значит, какой, Дмитрий, — всё с тем же презрением протянул мужчина. — Билан, если я не ошибаюсь?  — Всё верно, очень приятно с вами познакомиться, Антон Кондратенко, — покривил душой я, показывая, что и я прекрасно знаю, кем является мой собеседник, — а кстати, если не секрет, как вы нашли мой номер? Почему позвонили со своего, а не с Полиного номера?  — У Поли пароль на телефоне, но зато в сумке очень кстати завалялась ваша визитка, — кажется ещё едче продолжил мужчина.  — Спасибо, — искренне выдохнул в ответ я. И после этого повисло неловкое молчание. Уверен, ему как и мне, хотелось ввести в разговор что-то острое, подцепить, задеть, но оба мы, судя по всему, были мужчинами неглупыми, а потому понимали, что сейчас уж точно этому всему не время и не место.  — Как она выглядела, когда была с вами? — ещё тише спросил я, глядя совсем не на Антона, а в одну точку на стене. — Может быть, очень бледная, или было какое-нибудь болезненное выражение лица?  — Про бледность я уже говорил, а так… очень эмоциональной была, переживала сильно… И слушай, мы вроде бы ровесники, зачем нам это выканье? Происходило что-то однозначно интересное. Бывший муж Пелагеи предлагал мне перейти на «ты».  — Ну давай, я не против, — хмыкнул я, даже как психолог не очень понимая его мотивов, — что же можно так долго делать?  — Да пусть, — вполне разумно ответил Антон, — может, хоть и диагноз адекватный поставят.  — Да, кстати, об этой больнице много всякого говорят…  — Говорят, не говорят, какая разница? Сегодня именно она отвечает на вызовы скорой. А ты раз такой умник, приехал бы побыстрее, да забрал Полю в свою хвалёную клинику.  — Вообще-то, я хотел с утра сопровождать Пелагею всюду, куда она только бы захотела пойти. Не думаю, что тебе понравилась бы такая моя инициатива, — съязвил я, да и практически замер на полуслове, потому что тот самый пожилой врач вышел из палаты и подошёл прямо к нам.  — Так всё же, кто из вас муж? — без тени улыбки спросил он. И тут я, чувствуя себя нашкодившим котёнком, абсолютно честно промолчал. Как ни странно, промолчал и Антон. — Что, никто?  — Понимаете, у нас неоднозначная история… — попытался хоть что-то прояснить я.  — Ладно, спрошу по другому, — перебил меня врач. — Кто отец ребёнка?  — Я, — с тяжёлым сердцем выдохнул я, уже догадываясь, каким может быть исход. Я сам проработал в этой сфере не один год, да к тому же был ещё и психологом. Мимика, жесты, тембр голоса — всё указывало на одно, но мне не хотелось в это верить. Пожалуйста, пусть это будет такой странный врач, который не как все. Высшие силы, ну хоть раз, услышьте меня!  — Уже не отец, — тихо выдал мужчина. — Пелагея потеряла ребёнка. Хрупкая ваза мечты разбилась о железобетонную стену реальности. Всё как обычно. Единственное, что было странным в этой истории — в ужасе округлённые глаза Антона. Ему-то какое дело?  — Мне очень жаль, но врачи уже были бессильны. Организм девушки был ослаблен, скорее всего, раз ситуация сложная, стрессами.  — Да что вы оправдываетесь! — вспылил я, — я работаю в той же сфере, что и вы, я Билан, если слышали и я прекрасно понимаю, что к чему!  — Мне жаль, — ещё раз повторил врач. — У вас всё хорошо, точно? Может, психолога позвать?  — Я сам себе психолог, — практически не понижая тона, ответил я. — Скажите, к ней сейчас можно?  — Можно, только сами остыньте. Если она придёт в себя, вы же напугаете её таким состоянием, — вымученно улыбнулся врач и, оставив нас, отправился к другим пациентам, которые несомненно нуждались в его помощи куда больше, чем мы. Я опустился на стул, закрывая лицо руками. Почему? Почему всё это выпало на долю Поли? На долю такой светлой девушки. Она, определённо достойна куда лучшей жизни. Внезапно я почувствовал чью-то руку, успокаивающе похлопывающую меня по плечу и практически не удивился, когда увидел рядом с собой Антона.  — Я всё понимаю, — тихо сказал он. — Поля так хотела этого ребёнка, так долго винила себя в том, что у нас нет детей… А я, в отличие от него ничего не понимал. К чему он клонит.  — Ты, вроде бы, неплохой человек. Пообещай мне, что у вас с Полей будут дети, — глядя куда-то поверх моего плеча, сказал он. — И, пожалуйста, передай ей это, — он вложил мне в руки футляр, вероятно, с каким-то ювелирным украшением, — это мой подарок на её день рождения.  — А ты? — только и смог выдохнуть я.  — А я пойду. Ты ей нужнее. Тебя она будет больше рада видеть, когда проснётся. Вы что-нибудь понимаете? Я нет. Кажется, только что Антон бережно так передал Пелагею в мои руки без каких-либо претензий. Достаточно сильный поступок. Я не уверен, смог бы ли так, даже если бы знал, что она любит не меня, а того человека.  — Антон, — тихо окрикнул я его, заметив, что тот и впрямь уже собрался уходить. — Когда мы с Полей только начинали общаться, я сразу понял, что человек ты неплохой. Ведь у такой светлой душечки не могло быть плохого мужа. А сейчас я понял, что ты ещё лучше. И, обменявшись крепкими рукопожатиями на прощание, будто бы закадычные друзья, мы разошлись в разные стороны. Он — к выходу, я — в палату. И ровно у двери я снова встретил врача, что был мне, кстати, нужен.  — Успокоились? — уже с какой-то иронией спросил он.  — Скажите, а можно как-нибудь перевести Полю на лечение в мою клинику?  — Да можно наверное, почему нет-то, — пожал плечами врач. — А что, о нас слухи уже совсем плохие? Если что, спешу вас заверить, что уж тут мы точно справимся, не волнуйтесь. И тихо хмыкнув, мужчина пошёл куда-то дальше, а я беззвучно вошёл в палату к своей спящей красавице. Она и впрямь была невероятно бледной, прямо-таки сливалась с чуть иссиня белыми простынями на больничной койке и только ореол золотистых волос, разметавшихся во все стороны по подушке не позволял ей окончательно, как хамелеону, раствориться на этом далеко не радужном фоне.  — Эх, Поля-Поля, — тихо прошептал я, присаживаясь на краешек её кровати и заключая её ладонь в свою, — и почему нельзя как в сказке: просто поцеловать тебя так, чтобы все проблемы сразу бы исчезли? Но ничего, не волнуйся. Мы сильные, а главное — мы вместе, а это значит, что мы переживём любые испытания вдвоём.