Деликатная проблема.

Яркий белый свет резал глаза. Так, что хотелось снова зажмуриться и больше не открывать глаза. Постойте, белый? Ни одна из всех комнат, в которых мне доводилось ночевать, никогда не была настолько светлой, а это значит только одно: я не дома. С трудом я разлепила глаза. Отчего-то это было невероятно тяжело, а тело сковала странная слабость. Вокруг всё отвратительно белое, с примесью голубого. Криво покрашенный белый потолок, не менее гениальные светло-голубые стены, чуть синеватый пододеяльник и отсутствие штор на окне, только белые жалюзи. Прямо-таки, самый настоящий дизайн интерьера среднестатистической больницы. Больницы? Постойте. Ведь я была в кафе с Антоном, а потом… Пошевелив рукой, я вдруг осознала, что кто-то бережно держит меня за кисть. Чуть повернувшись, я заметила Диму, что как-то невесомо сидел на краешке кровати с закрытыми глазами. Стоп, Дима? Вообще ничего не понимаю.  — Ди-им, — тихонечко позвала я, аккуратно убрав свою ладонь из его.  — Да, чего, Полюш, что-нибудь хочется? — тут же вскочил он, смешно моргая глазами от резкого света.  — Нет, — пожала плечами я, — а ты чего устроился-то так неудобно, ложись, — я подвинулась, освобождая ему место на кровати.  — Да не, что ты, — как-то по-особенному мило улыбнулся он. — Я так, задремал.  — А, кстати, почему мы в больнице? Я же была в кафе с Антоном, а ты на работе, — задала я самый главный интересующий меня вопрос. Он как-то сразу посерьёзнел и даже, кажется, тона на два побелел.  — Поль, так вышло, что тебе стало плохо и вот результат, — как-то чрезмерно осторожно сказал он, что сразу меня насторожило. Как будто бы, он от меня что-то пытался скрыть.  — И? Дим, я хоть и не психолог, но тоже научилась немножко понимать людей. Ты однозначно о чём-то умалчиваешь.  — А пожалуй-ка прилягу я с тобой, — переключил тему мужчина и впрямь заваливаясь на мою кровать и одной рукой обнимая меня за талию, от чего сразу стало чуть спокойнее. Но, честно говоря, не особо. Всё-таки, какое-то чувство недосказанности витало в воздухе.  — Ну Дим, не коси под дурака, а? Ты что-то недоговариваешь. В ответ он лишь нежно поцеловал меня в висок.  — Не бери в голову. Кстати, тебе тут кое-что передали, — и он вложил мне в руки, ну что бы вы думали? Конечно же цепочку, подаренную Антоном. Все посторонние мысли тут же ушли на второй план и осталась лишь одна. — Вы виделись?  — Ну подумай, Поль, откуда я узнал бы, что тебе стало плохо, в какую больницу тебя увезли? Я же психолог, а не экстрасенс. Кстати, он ничего, вполне милый человек, — улыбнулся Билан. — Хотя, я и не сомневался в этом. Ведь у такой умнички как ты не может быть плохих мужчин.  — Да прекрати, — махнула рукой я, на самом деле вообще не понимая: как эти два мужчины смогли выдержать общество друг-друга. Неужели обоим так сильно дорога я, что они решились вдруг засунуть всю неприязнь куда подальше. Но думать об этом не хотелось, в теле чувствовалась какая-то слабость, да и вообще, хотелось спать. — Дим, а который час?  — Полдевятого вечера, дорогуша, — улыбнулся он. — Но если ты хочешь спать — спи пожалуйста. Тебе нужно набираться сил.  — А кстати, что со мной было? — наконец решилась спросить я, — последнее что я помню — это то, как попрощалась с Антоном.  — С тобой было ослабление организма на фоне постоянного стресса, — сообщил он мне.  — А это страшно?  — Ни капли. Только знаешь, какие методы лечения этого удивительного заболевания? — он насмешливо посмотрел на меня, — записывай самые верные: поездка на море, нахождение в кругу самых близких друзей, объятия и поцелуи…  — Тогда давай лечиться! — перебила его я, тут же крепко обнимая. Он улыбнулся. Вполне себе искренне, вот только… отчасти вымучено. Хотя, его в принципе тоже можно было понять: наверняка переволновался, устал.  — Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина.  — Отлично! — честно выдала я, — теперь вроде бы и голова не кружится, и вообще всё хорошо, даже слабости практически нет. Кстати, Дим, — решила перейти к самому главному и волнующему меня на данный момент я, — вот эти все стрессы, которые привели меня к потере сознания, они же. — Билан слушал меня очень-очень внимательно, с какой-то выраженной даже на его лице тревогой и чуть покачивая головой как будто бы отрицая что-то, — они же никак не скажутся на нашем ребёнке?  — Нет, не скажутся, — выдохнул он, почему-то чуть прикусив язык, будто бы, не позволяя себе сказать что-то лишнее. С ним было явно что-то не то. Конечно, он вообще в принципе был человеком странным и загадочным, но сейчас эта странность и загадочность не знала границ. Он как будто бы хранил в себе какую-то глубокую печаль, от чего становилось по-настоящему страшно. А что, если эта потеря сознания имела последствия? Внезапно вдруг в голове всплыл момент: я очнулась в скорой помощи, где приятная девушка-медсестра успокаивающим голосом прошептала мне, что необходимо отдохнуть и выспаться. Тогда я последовала её совету, а заодно и выкинула этот кусочек жизни из головы, а сейчас… Я явственно чувствовала, как там, в скорой помощи, в животе возникало странное чувство…  — Дим, — тихо позвала его я, — а я ведь приходила в себя в скорой помощи, а после этого уснула.  — Хорошо, что так. Вот если бы ты всё это время была без сознания и ни разу не приходила в себя — это страшно.  — Я не об этом, Дим, — с нотками истерики в голосе, в жестах, в жизни в целом, выдала я, боясь даже предположить того, что назревало само собой, — я помню странное чувство и что-то о кровотечениях. Дима, Дим, скажи, что это не то, что я подумала, пожа-алуйста.  — А что ты там подумала? — очень тяжело спросил он. Его состояние было близко к моему сейчас, от чего ужасающий вывод объяснялся сам по себе. Я лишь покачала головой, боясь даже произнести это предположение вслух. Дима в ответ вдруг резко прижал меня к себе, крепко целуя куда-то в макушку. Странность этой сцены зашкаливала, как зашкаливала и недосказанность.  — У нас всё будет хорошо, — прошептал он, обнимая меня ещё крепче.  — Что хорошо, Дим? — мой голос прозвучал как будто бы со стороны, будто не я только что слабым голосом озвучивала свои самые страшные догадки. — Скажи мне, скажи, это так?! — переходя на истерику, спросила я.  — Да, Поль, ты потеряла ребёнка, — прозвучал его тихий ответ. Как приговор к смертной казни. Как потеря всего, что ты в жизни любил.  — Нет, — покачала головой я. — Не-е-ет. Ах, если бы слова имели какую-то силу…  — Поль, ты только… — виновато начал Дима.  — Что только? — сорвалась я, — что только, Дима? Не расстраиваться? Не переживать? Да иди ты нахуй со своими утешениями! Ты никогда не поймёшь, каково это: мечтать о чём-то очень-очень долго, потом это получить и тут же потерять.  — Пелагея…  — Замолчи, — сквозь слёзы прорычала я. — Что сейчас сделают твои слова? Ни-че-го. Поэтому будь добр, не мешайся.  — Хорошо, — спокойно ответил он и просто вышел из палаты. Ушёл, оставив меня одну.  — Ну и катись, — крикнула я в дверь, не сильно заботясь о том, что он может не услышать, о том, что услышать может кто-то другой. Совершенно ничего сейчас не имело значения. Мир будто бы стал чёрно-белым, а сил в организме не осталось совсем. Выдав ещё какой-то слабый звук, я без сил рухнула на постель. Почему именно я? Почему на мою долю выпадает всё самое сложное? Быть может, когда-то в прошлой жизни я совершила что-то ужасное? Хотя, я не представляла, насколько ужасный поступок нужно совершить, чтобы потом страдать настолько сильно. Каждая женщина (ну ладно, не каждая, процентов восемьдесят от общего числа) главной целью и главной своей мечтой считает материнство. В принципе, это и есть главная функция, которая теперь мне недоступна. Слёзы скатывались по щекам, впитываясь в подушку, от чего она становилась мокрой и холодной, но меня это слабо волновало. Вообще, ничего не волновало. Жизнь оказалась пустой и бессмысленной. И самое главное — никто в этом не виноват. Я накричала на Диму, выгнала его, но ведь он тут не при чём. Он проглотил всю свою язвительность, видимо, пообщался с Антоном, пробыл тут, со мной, неизвестное количество времени и скорее всего бросил всю свою работу и всё ради меня, а я… ответила ему совсем другим. Боже мой, почему я такая мерзкая? Зачем я вообще нужна в этом мире, если не могу принести никакой пользы? Слёзы горечи, злости на саму себя, слёзы от бессилия — всё смешалось в одну большую и неконтролируемую истерику. Не хотелось ничего, даже жить, исчезло вообще понимание зачем я живу. Во мне же нет никакого смысла, абсолютно. Внезапно дверь в палату тихо скрипнула. Наверное, это пришла медсестра, чтобы поставить какой-нибудь укол, или капельницу. А мне, кажется, кроме этого нужен ещё и укол от бешенства. Тихо скрипнула вслед за этим соседняя кровать, а потом наступила тишина. Абсолютная. Угнетающая. Слёзы снова покатились из глаз, а я тихо всхлипнула. Так мне и надо — остаться совсем одной. Наверное — это возмездие за все мои действия в этом мире.  — Ну прекращай давай реветь, — где-то на грани реальности я услышала родной голос, а после чего соседняя кровать вновь скрипнула и я почувствовала, как этот человек пересел на краешек кровати.  — Ты вернулся? — только и смогла слабым голосом произнести я, вытирая со щёк мокрые дорожки слёз.  — А ты что, думала я ушёл насовсем? Оставил тебя тут одну, — обдавая меня лёгким запахом табака, рассмеялся Дима, — какая же ты глупенькая, Поля. — Моя маленькая глупенькая Поля. Я просто покурить выходил. Он попытался меня обнять, но я не далась, как бы мне этого не хотелось.  — Дим, я тут подумала… — аккуратно начала я, понимая, что вот-вот снова разревусь.  — Звучит впечатляюще, — хмыкнул мужчина, — но на твоём месте я бы сейчас лёг спать. Пойми, Полюш, твой организм и так очень сильно ослаблен, а ты изводишь его ещё сильнее.  — Да кому он вообще нужен, этот мой организм! — снова всхлипнула я. — Дим, прости меня. С момента нашего знакомства в твоей жизни одни неприятности и проблемы. Знаешь, что я решила? — слёзы вновь побежали по высохшим дорожкам, но я решила договорить, — нам с тобой не стоит быть вместе. Давай расстанемся. Ты однажды найдёшь себе нормальную и здоровую девушку, которая сможет родить тебе здорового ребёнка безо всяких проблем со здоровьем, а я… — я громко всхлипнула, с трудом сдерживая свои истеричные рыдания, — я же не могу…  — Ну давай расстанемся, раз ты так хочешь… — спокойно ответил он. — Такого ответа ты ожидала, да? Только, Поль, думать в таком истерическом состоянии — явно не твоё, — он едва заметно улыбнулся, заключая меня в объятия. — Не расстанемся мы, потому что глупо это — расставаться при взаимной любви.  — Но ребёнок…  — Господи, Поля, я разговаривал с врачом, в конце-концов, я тоже врач! И хоть наши обследования, хоть местный врач — всё говорит о том, что ты абсолютно здорова и ничто не препятствует тому, чтобы ты снова родила. Теперь он снова попытался обнять меня и на этот раз успешно, ибо на сопротивление у меня просто не осталось сил.  — Успокойся и выспись, пожалуйста, как в старых добрых сказках, утро вечера мудренее, — прошептал он, тихо целуя меня куда-то в область виска. — Хочешь, я тебе колыбельную спою?  — Ты ещё не слышала, как он поёт… а если услышишь — влюбишься окончательно, — прошептала я слова Кати.  — Чего ты там бормочешь? — рассмеялся он, укладывая меня на отвратительно жёсткую, а теперь ещё и мокрую больничную подушку, а после ложась рядом и обнимая меня за талию. — Ну ты и развела тут болото, прямо для кикимор, водяных и лягушек. Отбой временно отменяется. Давай хоть подушку поменяем, на этой спать невозможно.