***
Открыв глаза, я не обнаружил Поли рядом. Вот это уснул, называется… Специально же стремился спать именно с ней, чтобы слышать каждый её вдох и выдох и проснуться при малейшем её движении, а тут вот такой сюрприз. — Вот так вот засыпать в три ночи, Билан, — пробормотал я себе под нос, вставая с кровати и на ходу придумывая, куда же могла деться Пелагея. И знаете, идеи лучше, чем санузел, у меня в голове не возникло. И действительно, моя пропажа была там: умывалась. — Доброе утро, милочка, — хмыкнул я, облокотившись на дверной косяк и широко улыбнувшись ей. — Привет, — тихо пробормотала она. Её внешний вид, поза и тон — всё указывало на то, что сегодня ей не намного лучше, чем вчера, по крайней мере, морально. И я не стал задавать ей этих банальных: как ты и прочего, ибо всё это читалось прямо у неё на лбу. Вместо этого я просто крепко прижал её к себе на несколько минут, не позволяя выбраться из объятий. — Я очень испугался, когда проснулся без тебя, — тихо прошептал я, зарываясь носом в её волосы. — Прости, не хотела, — так же тихо ответила блондинка. — А ты чего так рано встал-то, иди ложись. — То есть? А сколько время? — Полшестого утра. — А ты не догадываешься, что мне не спится без тебя? И легонько подталкивая девушку вперёд (ибо идти со мной она от чего-то не хотела), я вернулся в постель; накрывая в первую очередь девушку, а уже потом себя. — Давай, закрывай глаза и думай о чём-то хорошем, — перебирая её волосы, тихо прошептал я. — Чем больше спишь, тем быстрее полностью выздоровеешь. — Не думается о хорошем-то, — тихо всхлипнула блондинка. И мне только и оставалось, как гладить её по голове, борясь с внезапно накатившим желанием спать, и едва шевеля языком, говорить ей какие-то успокаивающие вещи, в которые и самому хотелось верить. И всё-таки, обстановка больницы тоже накладывала и на моё состояние свой отпечаток…***
Второе моё пробуждение оказалось куда более успешным чем первое, ведь после пробуждения первое на что я обратил внимание — это Пелагея, что мирно посапывала, уткнувшись носом в моё плечо. Значит, ей тоже удалось перебороть все мысли и заснуть. За окном вовсю светило солнце, от чего вдруг возник внезапный порыв выбежать на улицу, как в детстве, подставить лицо тёплым лучам и ни о чём не думать. Нет, нам однозначно нужно домой. Поле нужно хорошее питание, положительные эмоции и свежий воздух, а не этот больничный кошмар. В конце-концов, у меня частный дом! На участке можно установить качели, например, ещё что-нибудь… А в идеале бы вообще взять отпуск и уехать куда-нибудь. Главное — организовать досуг, отвлечься… Пелагея зашевелилась, открыла один глаз, поморщилась от лучей солнца и уткнулась лицом в подушку. Видимо, она моих стремлений не разделяла. — По-оль, — тихо позвал её я, — я дойду до врача и постараюсь уговорить его отпустить нас домой, хорошо? — А зачем? — отозвалась она. — Чтобы не торчать в этой унылой больнице. Но если тебе тут так нравится… Девушка промолчала, а я принял это за согласие. Согласие со мной, конечно. Поэтому, выйдя из палаты, я отправился исследовать эту больницу, дабы найти кабинет врача. Как ни странно, нашёлся он довольно быстро. Козлов Михаил Сергеевич — прочитал я на двери и это сочетание отчего-то показалось мне смутно-знакомым. Тихонечко постучав по двери, я зашёл в кабинет. — А, опять вы? — устало, тоном: «отвалите уже от меня», спросил Михаил Сергеевич. — Да, опять, — слабо улыбнулся я. — И всё по тому же вопросу. Нельзя ли выписать нас? Я понимаю, что курс лечения, общее укрепление организма, витамины и всё прочее… Но я сам имею медицинское образование и смогу самостоятельно ставить Пелагее все уколы и капельницы. Вы же понимаете, дома и стены лечат, тем более, у нас частный, свой участок… Настроение будет лучше, а с хорошим настроением всегда всё проходит гораздо быстрее… — Сами с усами, значит? — хмыкнул врач. — Ну поймите, поверьте мне, у меня своя клиника, я Билан, если что, может быть, вы слышали что-то такое? — Билан… — вдруг задумался Михаил Сергеевич. — Знал я одного. Николай Михайлович. Вам не родственник случайно? — Отец, — опешил я, не совсем понимая, что происходит. — Моя жена в своё время рожала у него, — тем временем пустился в воспоминания мужчина. — Я тогда ещё молодой был, неопытный, а Николай Михайлович обладал большим-им авторитетом. Я тогда еле-еле добился, чтобы моя Люся Ирину рожала именно у него… Эх… Ну, конечно, если вы сын своего отца и так же хороши в медицине как он, то чтобы и не выписать? И тут я мысленно поблагодарил отца за его усердие, труд и идеальную репутацию, что в очередной раз помогало уже мне и уже в моей жизни. — Ну, гарантировать, что я так же хорош, как отец, я не буду, ведь к себе мы крайне субъективны, — по привычке подходя к проблеме с точки зрения психологии, начал я, — но даже в таком случае, я всегда смогу обратиться к отцу за помощью, ведь верно? — Верно-верно, — вздохнул Михаил Сергеевич. — Ладно, ступайте и складывайте свои вещи. Хотя, — он окликнул меня, когда я уже распахнул дверь, вынуждая меня вернуться в кабинет и снова вернуться в кабинет. — Подождите, уходите, молодой человек, я напишу вам список лекарств, что обязательно стоит проколоть, или прокапать до конца курса лечения. Что ж, одна маленькая победа у меня уже есть, а дальше просто нужно взять отпуск и спланировать наш досуг так, чтобы у Поли не было времени на грустные мысли. Забрав листочек с нужными нам медикаментами, я сразу же едва ли не побежал в нашу палату, чтобы поделиться с любимой хорошей новостью. Дорога на этот раз находилась очень легко, как-то интуитивно что ли… И вот, распахнув дверь, я увидел вполне ожидаемую картинку: Поля сидела на кровати, поджав колени к груди и обхватив их руками, и снова плакала. — Ну здра-авствуйте, — покачал головой я. — Стоило мне только выйти за порог, как тут снова сырость разводят. Давай прекращай. Я обо всём договорился, правда, во многом помогла репутация и при этом не столько моя, сколько репутация отца, однако это не важно. Важно то, что мы едем домой. — К тебе домой… — одними губами протянула девушка, глядя куда-то в одну точку, но я не придал этому значения. — Поль, ты довольна таким исходом? — спросил я, садясь рядом с ней на кровать, — а то ведь, вдруг тебе в больнице нравится — говори, я учту твои вкусы обязательно. Она молча помотала головой, глядя куда-то в одну точку. Такое её поведение мне однозначно не нравилось, но оно по-прежнему было очень даже обоснованным.***
Даже в машине, по пути домой, Пелагея не проявила никаких признаков активности. Просто молча распласталась по пассажирскому сиденью и отрешённо смотрела куда-то в окно, наверняка думая о чём-то далеко не радостном. Глядя на неё, в моей голове всплывала лишь фраза из старинного фильма-сказки, название которой я даже и не помнил: «что воля, что неволя — всё равно, всё одно», чем я поспешил поделиться с девушкой. А она в ответ просто кивнула, даже не сказав в очередной раз, какой я ребёнок и бесконечно говорю только о мультфильмах и сказках. — Поля, прекрати страдать хернёй, — наконец не выдержал я. — Ну да, ситуация неприятная и больно не только тебе, в конце-то концов, это был и мой ребёнок тоже. Но на этом жизнь не заканчивается. Нужно продолжать, дышать полной грудью, восстанавливать силы своего организма… — А зачем? — меланхолично отозвалась девушка. — А затем, — просто ответил я, понимая, что спорить с ней по большому-то счёту бесполезно. — Однажды ты всё равно станешь мамой, даже не спорь, и хотя бы ради этого стоит продолжать жить. Она промолчала, да и я спорить больше не стал, так как уже подъехал к своему дому. Но, кажется, никакого воздействия мои слова на неё не оказали: всё тот же невидящий взгляд и овощное состояние. Когда же я помог ей выбраться из машины и мы дошли до дома, я почувствовал себя каким-то надзирателем за заключёнными, настолько напряжённой была обстановка и настолько же тяжёлой Полина энергетика. Попав домой, девушка сразу же ушла наверх и рухнула на кровать. Я этому препятствовать не стал, ведь ей сейчас однозначно нужен отдых. Но кроме отдыха ей нужно ещё и полноценное питание, а поэтому мой путь лежал в сторону кухни, где мне предстояло проявить все свои кулинарные навыки, чтобы удивить и накормить любимую. Но мои грандиозные планы моментально перечеркнул полупустой холодильник, всем своим видом показывая, что никакого супчика или чего-то ещё у нас не будет. Что же, планы меняются. Поднявшись наверх, я обнаружил Пелагею всё на той же кровати и даже в той же позе. Страдальческий взгляд её был устремлён в потолок. — Поль, собирайся, поедем в магазин, — прямо с порога, не придумывая никаких замудрёных подходов выдал я. — Зачем? — равнодушно спросила блондинка. — Мне хотелось приготовить суп, а в нашем доме из овощей к сожалению только ты. Я знал, что это заведомо глупая шутка, но был готов хотя бы так поднять ей настроение хоть на десятую долю и даже был готов к тому, что она огрызнётся на меня, или покрутит пальцем у виска. Но нет. Она просто проигнорировала этот бред, даже не посмотрев в мою сторону. — Езжай один, слабо махнула рукой она. — Нет, Поля, я тебя одну не оставлю, — покачал головой я, проходя в комнату. — Что, боишься сбегу? — хмыкнула она, наконец повернувшись в мою сторону. Ну что ж, хоть какая-то активность. — Нет, не боюсь, просто… — я не знал как правильно объяснить то, что я очень сильно переживал за её состояние и знал, что в одиночестве она накрутит себя ещё сильнее. — Просто ты боишься оставить меня одну, прямо как сумасшедшую, — снова устремив взгляд в потолок, монотонно пробормотала девушка. — Дим, — она посмотрела прямо мне в глаза, и меня прямо-таки током прошибло от её бесконечного горя, — пожалуйста, оставь меня, я не хочу сейчас никого видеть. Этой просьбой она загнала меня в тупик. Что-то шептало мне, что нельзя её тут оставлять одну, но её просьба была такой жалобной, прямо-таки умоляющей… — Ладно, — сдался я, одним словом обрекая себя на бесконечные переживания, — я постараюсь недолго.***
Когда я вернулся из ближайшего супермаркета, Пелагея, уже свернувшись в комочек, крепко спала. Не став ей мешать, я аккуратно убрал спадающие на лицо пряди волос и аккуратно накрыл её тёплым пледом. Она была такой маленькой и беззащитной сейчас. Под глазами пролегли глубокие тени, лицо за каких-то два дня сильно осунулось и вместо любимых мною щёчек появились острые скулы: казалось проведёшь по ним пальцем и обрежешься. — Мы выкарабкаемся, обязательно, — прошептал я то ли ей, то ли самому себе и нежно поцеловал девушку в висок. Пусть спит, набирается сил, ей это сейчас необходимо как никогда. Я никому не говорил, ни с кем не делился своими переживаниями, не желая вешать на кого-то огромный груз этих проблем и волнений за здоровье моей девушки, но я чувствовал и себя виноватым в этой ситуации тоже. Я мог бы сгладить все острые углы в некоторых ситуациях, в некоторых наоборот лучше бы молчал и вообще не появлялся… И это щемящее чувство непонятной вины перед ней заполняло всего меня, когда я только оказывался рядом с блондинкой. И я честно не знал, как с этим бороться. Единственное, что мне казалось верным сейчас — обеспечить Поле спокойную и счастливую жизнь. Возможно так у меня получится хоть на часть искупить свою вину перед ней. Готовка, как бы не странно, успокаивала. Все злость и негодование полностью выплёскивались на картофель, морковь и прочие ингредиенты, а оставались лишь спокойствие и вера в лучшее. Суп сварился довольно быстро и даже оказался съедобным (по крайней мере, я не отравился, когда попробовал). Но если без шуток, я очень старался. И мне хотелось верить, что Поля оценит мои старания. Кстати, как она там? Я-то не скучал: съездил в магазин, приготовил поесть, а она… А она снова просто лежала на кровати, рассматривая потолок так, будто на нём был расписан весь смысл жизни. — Полюш, пойдём ужинать? — тепло улыбнулся я ей и не зря, ведь она даже повернулась в мою сторону. — А смысл? — безвольно отозвалась девушка. — А смысл в том, чтобы жить, — подходя к кровати, выдал я. Выбирай: либо идёшь сама, либо я тащу тебя на кухню. — Мне всё равно, — слабо выговорила блондинка, сев на кровати. — Оу, как кружится голова-а. — Понял, — хмыкнул я, бережно подняв девушку на руки. — А знаешь почему кружится? Потому что ты изводишь сама себя на пустом месте. Поля легонечко обвила руками мою шею, то ли стараясь не упасть, то ли проявляя таким образом любовь ко мне. Но на данный момент меня интересовало немного другое, то как мы переживём такое препятствие как лестница на первый этаж, например? И оставалось только надеяться, что моя осторожность и внимательность не помашут мне рукой и не улетят куда-то далеко за границу. Но к счастью всё обошлось и мы вдвоём успешно добрались до кухни, где я помог Пелагее присесть на стул и преподнёс тарелку с супом. И, вполне оправдывая ожидания, Поля лениво поковырялась ложкой в своей тарелке, пару раз что-то положила в рот и подняла на меня свой замученный взгляд, будто бы умоляя: ну хватит меня уже кормить! — Поль, ну пойми, от этого зависит твоё здоровье, — жалобно попытался наладить с ней связь я, но ничего не выходило, аппетита у девушки не было. — Я знаю, Дима, — тихо провыла блондинка, — но я не могу, никак. — Грустно. — А мне грустно от того, что тебе грустно, — выдала Пелагея. — Вот сейчас просто постой и молча послушай, не перебивай, прошу. Всё это не просто так. То, что мы потеряли ребёнка — это посыл судьбы. Нам не стоит быть вместе, Дим. Это нас с тобой объединило, это же должно и разъединить. Круг замкнулся. — То есть, ты хочешь сказать, что вся наша проблема в ребёнке? — чуть ли не рассмеявшись от абсурдности, спросил я. Пелагея, которая всё время твердила мне, что не верит в гороскопы, магические числа и прочее-прочее, на полном серьёзе говорит о какой-то судьбе? Смешно же, ну. Но несмотря на это, девушка неуверенно кивнула. — Ну что ж, — стараясь сохранять серьёзность и придать тону как можно больше непринуждённости, сказал я, — тогда раздевайся. — Зачем? — ошарашено выдохнула девушка, смотря на меня округлёнными глазами и хлопая длинными-длинными ресницами, ничего не понимая. — Ну как зачем, — задача не рассмеяться становилась всё сложнее. — Раз тебе нужен ребёнок, нам необходимо прямо сейчас его сделать. — Дима! — возмущённо закатила глаза Поля, чему мне оставалось только порадоваться, ведь на её лице появились эмоции. — Да шучу-шучу. Давай хотя бы пару ложечек и пойдём делать укол.