Деликатная проблема.

— Поля, Поль, я ухожу, — услышала я сквозь сон знакомый голос, а потом ощутила почти невесомое прикосновение губ и уже вновь отросшей щетины к моей щеке. — Дверь, я так понимаю, я буду закрывать сам, но чтобы ты хоть меня не теряла.  — Боже, как ты встаёшь в такую рань? — пробормотала я, с трудом разлепляя глаза.  — Время восемь, Поль, — хмыкнул он, — не такая уж и рань. Тем более, сама понимаешь, работа. Да и к тому же, если рассчитывать часы своего сна и ложиться не в три часа ночи, то просыпаться не так уж и сложно. Но кто-то вчера в двенадцать не захотел составить мне компанию, отмахиваясь: «ты ложись, я сейчас приду, только фильм досмотрю». Досмотрела что ли?  — Да, — прикрыв глаза, улыбнулась я. — И не в три я вчера легла, а всего лишь в пятнадцать минут третьего.  — А, ну да, разница колоссальная, — с неким сарказмом ответил Билан. — Ладно, высыпайся, Аврора, вечером увидимся.  — Прекрати меня так называть! — повысила голос я, сама не понимая как и зачем в следующую же секунду подскочила с кровати и кинулась ему на шею, прижимаясь к мужчине всем телом. — Я буду ждать вечера как ничего не ждала в жизни. И да, кстати, раз уж я встала, то и дверь закрою. И хотя на самом деле никакой чудодейственной бодрости у меня не возникло, и по-прежнему хотелось спать, мне во-первых хотелось просто почувствовать тепло его тела и побывать в любимых объятиях, а во-вторых, просто доказать ему, что не такая уж я и соня, и избавиться от так по-дурацки прилепившемуся ко мне прозвища Аврора. Закрыв за Димой дверь, я вернулась в кровать. Вот же жук, любитель упрекнуть меня в том, что я слишком поздно ложусь. Прямо как неделю назад, когда мы возвращались из Анапы в Москву. Прикрыв глаза, я улыбнулась, вспоминая одновременно раздражающую, но и забавную ситуацию. Мелодия будильника разрезала тишину, да и мои уши заодно. Спать хотелось безбожно.  — Да выключи уже этот будильник, а? Как в твою голову вообще могла прийти мысль включить его на отдыхе? — проворчала я.  — Я бы с превеликой радостью, Поль, — пробормотал не менее сонный Дима, — только вот нам через два часа нужно быть в аэропорту.  — Ну так два часа ещё, давай хоть полчаса поспим, а? — жалобно попросила я, закутываясь в одеяло.  — Поль, ну ведь нам ещё нужно проверить: всё ли мы собрали, одеться, умыться, перекусить чем-нибудь по возможности, добраться до аэропорта. Да и к тому же, через два часа уже вылет. Пока все эти предсамолётные процедуры…  — О боже, — протянула я, не желая даже открывать глаза и чувствуя, что дремота не покинула меня, а находится где-то совсем рядом, готовая в следующую же секунду утащить меня в свои сладостные объятия.  — А кто, скажи мне пожалуйста, почти до четырёх утра по всей Анапе шатался, м? Я же говорил, что спать надо идти.  — Ага, а ещё ты говорил, что неважно во сколько ложиться, мы же на отдыхе, — припомнила я, всё-таки вылезая из-под уютного и тёплого одеяла.  — Только не в том случае, когда в шесть утра уже вставать, — уточнил он. — Я же как раз тогда говорил о том, что не обязательно ложиться в десять и вставать в восемь утра, что у нас отдых и можем гулять хоть до тех самых восьми утра, а потом спать до восьми вечера.  — А-а, — разочарованно протянула я, наблюдая за тем, как он скрывается за дверью ванной комнаты. К слову, тогда мы всё успели и никуда не опоздали. Однако уже в самолёте хоть меня, хоть Диму, вырубало на ходу знатно. Однако он оказался каким-то беспокойным и таки не смог нормально уснуть в самолёте, каждые минут десять-пятнадцать просыпаясь. Меня же не волновало: сидя, стоя, я просто закрыла глаза и открыла их уже во время посадки, да и то только потому что Дима разбудил меня. И, собственно, от этого эта дурацкая Аврора закрепилась за мной ещё сильнее. Хотя, приехав домой, мы оба решили не завтракать, хоть тем утром перекусить так и не удалось, а сразу скинув дорожную одежду и с горем пополам приняв душ, свалились без сил и проспали до самого вечера. Но Аврора не смотря на это, только одна я! Я снова прикрыла глаза, позволив себе пару минут ни о чём не думать. Но телефонный звонок прервал мои планы.  — Да? — сонно ответила я, даже не посмотрев на имя абонента, от которого и исходил данный звонок.  — Ну здравствуйте, — услышала я на том конце чрезвычайно бодрый голос Гагариной. — Я не поняла, ты уже неделю как в Москве, а ещё ни разу не появилась у своей любимой подружки и не поделилась впечатлениями. Что за игнор такой?  — Полин, а зачем в такую рань-то звонить? — спросила я, прекрасно понимая, что претензии подруги оправданы. За эту неделю я то, как видите, спала целыми днями, то разбирала чемоданы, занималась стиркой и прочими домашними делами. Только к маме заезжала, и то на какой-то час, не более.  — Рань? У-у, Пелагея Сергеевна, чем же вы с Биланом всю ночь занимались, если полдвенадцатого для тебя теперь рань?  — Что? Какие? Да как? — возмутилась я, находя подтверждение словам Гагариной на часах. — Я думала время ещё восемь, Полин, серьёзно.  — Ну, всё ясненько, — фыркнула она. — Короче, ничего не знаю, но сейчас ты отлепляешь свою тушу от мягкого матраса, идёшь в ванную умывать свою прекрасную физиономию, потом на кухню, что-нибудь завтракаешь, а потом мчишься ко мне делиться впечатлениями. И никаких отказов не принимаю. Подруга бросила трубку, оставляя меня в полном недоумении. Но одно я знала точно: попасть в немилость Гагариной себе дороже, а значит, пора вставать и собираться к ней. Но была одна загвоздочка: этого мне абсолютно не хотелось. М-да уж, последний месяц моей жизни меня заметно расслабил, ведь раньше я была куда энергичней и более лёгкой на подъём. А теперь превращаюсь в ленивого запечного таракана. Вздохнув, я отправилась совершать все утренние ритуалы, начиная от умывания и заканчивая мытьём посуды, испачканной за завтраком. Кстати, интересно, Дима-то хоть позавтракал? Меня пощадил, дал поспать, а сам как на работу собирался? Ну всё, нет, пора приводить режим в порядок. С одеждой я решила не заморачиваться, натянув первые попавшиеся под руку джинсы и футболку, накидывая поверх этого лёгкий кардиган. Погода начала сентября радовала нас почти летним теплом, что было несомненно плюсом, так как мне абсолютно не хотелось влезать во всяческого рода плащи, куртки и пальто. Ещё раз окинув взглядом своё отражение в зеркале, я повторно пробежалась расчёской по волосам, на всякий случай захватывая с собой заколку, чтобы в случае чего было чем собрать волосы. На всякий случай проверив, не оставила ли я что-либо включённым, я вышла из дома и закрыла за собой дверь. Ну, вроде бы всё. Жди, Полинушка, раз сама пригласила. Тёплые лучи солнца только подкрепили моё замечательное настроение. Сев за руль собственной машины, я первым делом включила музыку и только затем уже отправилась в нужном направлении, иногда постукивая пальцами по рулю в такт знакомым мелодиям. Вот и всё, кажется, я снова в норме и от утренней сонливости не осталось и следа. Припарковавшись у нужного подъезда, я отправилась в квартиру, в которой провела, можно сказать, какую-то часть своей жизни. Когда же дверь в квартиру распахнулась, я увидела подругу в том амплуа, в котором увидеть её никак не ожидала. Полина стояла у порога в домашнем халате и с растрёпанными волосами. Да и общий видок у неё был какой-то уж чрезмерно сонный. Однако, стоило мне только сделать шаг в её квартиру, как это чудо в перьях радостно улыбнулась и с каким-то абсолютно счастливым криком заключила меня в объятия.  — Боже, Полина, оглушишь ведь, — поморщилась я, чувствуя какой-то неприятный звон в правом ухе после такого её приветствия. — Чего вызывала, хозявка?  — Кто-о? — возмущённо протянула Гагарина. — Да сама ты козявка!  — Да хозяйка, Полин, не кричи, — поспешила успокоить её я.  — А то что? Голова болит? Не выспалась? Билан ночью спать не давал? — блондинка хитро улыбнулась.  — Полина, прекрати. Я приехала не с тобой ругаться, а поговорить. А ты что-то в каком-то странном настроении, да и вид у тебя не менее интересный.  — А, ну так я спала, — хихикнула девушка. — Да, именно так. Ты просто мне приснилась, я поняла, что ты уже неделю как в Москве, а до этого три разъезжала по всяческим курортам, да и виделись мы последний раз не перед самым твоим отъездом, так что, выходит, не виделись более месяца. Вот, я тебе набрала и дальше уснула.  — Молодец какая, — без какой-либо злобы рассмеялась я. — Меня, значит, разбудила, а сама дальше спать. Хорошо устроилась.  — Я надеюсь, что ты утром дома позавтракала, потому что готовить что-то мне лень, — весьма в своём репертуаре отметила Гагарина.  — Боже, почему я не удивлена, а? — улыбнулась я, понимая, что Полина с годами вообще не меняется.  — Потому что ты моя подруга и меня прекрасно знаешь, — мило улыбнулась Гагарина, присаживаясь на диван в собственной гостиной. Выждав, когда я с комфортом расположусь в кресле, она выпалила, — ну рассказывай.  — Да чего рассказывать-то?  — Как отдохнула, чего нового, как с Биланом отношения развиваются?  — Ты в курсе, что на все твои вопросы можно ответить одним словом «хорошо»? — улыбнулась я.  — Нет не в курсе. Пелагея, ты стала нудная с этим своим Биланом. Забыла, видимо, как с другими людьми, кроме Димочки твоего, общаться. Я хочу эмоций, впечатлений, подробностей. Слушай, вот сейчас только не говори, что ты за рулём…  — А я за рулём, — рассмеялась я. — И странная сегодня не я, странная ты. Ходишь в халате до середины дня, вся заспанная, в какой-то час дня уже предлагаешь выпить. Полин, всё нормально?  — Ладно, пойдём хоть чай попьём, — проигнорировав мой вопрос, буркнула Гагарина. — Или… Может, твой драгоценный Димочка Билан заберёт тебя, а?  — Нет, Полина, никто меня не заберёт, я к тебе не напиваться до беспамятства приехала. Лучше давай, рассказывай, что случилось.  — Нет, ты сначала про свой отдых расскажи, — не сдавалась Полина. И решив, что упрямого овна Полину лучше не выводить из себя, я принялась за довольно-таки долгий рассказ, опуская лишь некоторые подробности. И по ходу рассказа Полина преображалась прямо на глазах. То с хитрой усмешкой просила уточнить подробности наших с Димой взаимоотношений, от чего я старательно пыталась увернуться, то в голос смеялась с того, как я, например, набрала кучу алтайских трав, или уснула на пляже, или услышала голоса, которых не было. Время бежало, словно Усейн Болт, и я не заметила, как пошёл уже третий час нашего разговора.  — Ну что, Подруга, поздравляю с отличным отдыхом, — подытожила наконец наш разговор Полина. — А знаешь, что я для себя сразу отметила? Этот месяц тебя изменил. Ты стала какой-то более сдержанной, семейной. Прямо-таки, настоящая жена, хозяйка. И эти вроде бы обыкновенные слова Полины заставили меня вспомнить одну давно забытую, но всё-таки, очень важную вещь. Дима говорил мне, что сделал бы мне предложение руки и сердца, но его останавливает лишь штамп в моём паспорте. Однако, едва ли не сразу же после возвращения в Москву я забрала из ЗАГСа свидетельство о расторжении брака, а от него по-прежнему ничего. Хотя, чего я требую, прошла только неделя, у него за месяц накопилась куча работы, которую он сейчас, вроде бы, весьма успешно разгребает. Так что, может быть, я просто тороплю события и стоит лишь немножко подождать.  — Эй, Кондратенко, что загрузилась-то? — спросила Полина, а моя прежняя фамилия неожиданно резанула по ушам.  — Ханова я, — буркнула я с неким сожалением от того, что не Билан.  — Ах да, ты ж всё, развелась теперь, — опомнилась Полина. — И всё-таки?  — Поли-ин, кто-то мне обещал рассказать о причинах своего странного поведения, не знаешь, кто бы это мог быть, а? — пришёл мой черёд вспоминать. — Всё-таки, давай обмениваться информацией, а не просто: кто-то льёт шквал своей жизни, а кто-то в роли немого слушателя.  — Да и рассказывать-то нечего… — осторожно начала Полина, а после чего неожиданно выпалила, — Поль, слушай, а как ты поняла, что не любишь Антона?  — О-ой, мне вообще не хочется ворошить тот период жизни. Ну сначала же я начала общаться с Димой, меня больше к нему тянуло, чем к, как мне казалось, родному мужу, я долго металась, не могла понять, я вроде бы Диму любила, но Антон — он мой муж, так нельзя, и я буквально заново воспитывала в себе любовь к нему. И у меня почти получилось, а потом, я на следующий день буквально пришла к Диме, взглянула на него и мне так плохо стало. От того, что он тут один, а я пытаюсь свою семью восстановить. И уже стало казаться, что я нечестно не по отношению к Антону поступаю, а к нему. А как я в его карие глаза взглянула, так всё, меня током прошибло, Полин. Я в нём что-то такое близкое, такое любимое увидела, что не хотелось возвращаться домой к Антону, хоть в шкафу кабинета Билана поселиться, только не к мужу. Ну, а потом ребёнок, — я тяжко вздохнула, — может он стал в какой-то мере катализатором этого процесса. Но как я приехала домой, как увидела Антона, сразу поняла, что всё, я уже ничего не чувствую совсем. Что просто знаю, что он хороший человек и я не хочу ему врать и не более. А ты что спрашиваешь? — наконец вынырнув из собственных воспоминаний, решила уточнить я. — Полин, у вас с Димой всё нормально?  — В том-то и дело, что не нормально! — воскликнула Гагарина. — И он на меня внимания не обращает, и мне он надоел, поперёк горла уже сидит. Вот, сижу, думаю, может это знак, что всё, пора разводиться и искать нормального человека, а?  — Полин, ты не руби с плеча, подожди, вдруг это так, помутнение?  — Да какое помутнение, если меня от мысли, что он тоже в этой квартире живёт, выворачивает?  — Мне кажется, вы просто друг от друга устали, — решила взять на себя роль семейного психолога я, не зря же меня Дима постоянно каким-то таким штучками обучает? Надо знания и на практике применять научиться. — Попробуйте поговорить об этом, пожить отдельно друг от друга недели две-три. А там уже и ясно станет. Вот я просто тупила долго, а ведь ещё то, что я совсем не скучала по Антону в командировке, должно было меня насторожить. Потом он приехал, а меня от его объятий коробило, хотя на него разлука подействовала в нужном ключе и он плясал вокруг меня.  — Ой, сразу видно — будущая жена психолога, — фыркнула Гагарина. — А я, может, не хочу сама над собой эксперименты ставить, вот возьму и разведусь сразу. О, — оживилась она, — надо тоже мужика красивого найти, как ты Диму своего. У него там друзей нет случайно?  — Слушай, а я не знаю… — задумалась я, понимая, что вообще не знакома с Димиными друзьями.  — А надо знать, — отрезала Гагарина. — Тоже что ли на приём к какому врачу записаться? Может, и со мной такое прокатит?  — Полина-Полина, — рассмеялась я. — Давай только без необдуманных решений. А то потом будешь ещё жалеть, плакать, нервы свои драгоценные тратить. Тем более, Дима тебя, вроде бы любит.  — Вот именно, что вроде бы. Последнее время так любит, что ему на меня вообще похуй. А пожалуй, ты права. Пусть мне тоже будет похуй. Поживём отдельно, потом разведёмся. Я устало покачала головой. В этом была вся Гагарина. Только поспешные выводы и радикальные решения. И ведь я раньше вполне поддерживала такую жизненную позицию. А потом в моей жизни появился Дима, который научил меня тому, что все темы очень даже обтекаемы, что любые острые углы можно сгладить, а любую картину повернуть на все 180 градусов.  — Слушай, подруга, а ты ведь уже неделю как в Москве, так? — зачем-то уточнила Полина. Наверное, просто потому что она не любила тишину и чувствовала в ней неловкость.  — Ну да, — согласилась я, не понимая, к чему она клонит.  — И я первая, кому перепала такая честь, как твой визит, так? Или ты ещё с кем пообщаться успела?  — Так, вот сейчас не поняла, Полин, ты что за ревнивую жену в себе включила?  — Да нет же, — ответила Полина, — дело не в этом. С Добряковой ты как общаешься?  — Полин, ты и с ней что ли поругалась? У тебя по гороскопу луна в скандалистке что ли?  — Да не поругалась с ней я, что ты сразу о плохом думаешь! Как давно ты с ней общалась?  — Ну, так, последний раз вроде бы она пожелала нам удачного перелёта sms-кой, а после поинтересовалась, как мы долетели. А что?  — Да у неё там что-то интересное в жизни происходит. Как ей не предложу встретиться, — всё дела какие-то важные и неотложные. Подозреваю, что мужского пола, ибо уж слишком часто, когда я ей звоню, слышу на заднем плане чей-то голос. Один и тот же. И, может, у меня уже шиза, но этот голос мне напоминает её бывшего, с которым она ещё перед твоей свадьбой рассталась.  — Макса что ли? — переспросила я, надеясь, что это на самом деле так. Я знала их историю, знала, что Катя до сих пор к нему не остыла и, раз у Гагариной появились такие предположения, то можно только за неё порадоваться. — Ну вы даёте, подруги, конечно. Съездила отдохнуть. Одна в отчаянии разводиться собирается, у другой по слухам всё хорошо. Но всё-таки, давай без самостоятельных выводов. Придёт время, Катя сама нам всё расскажет.  — Ага, Поль, ты же с ней ближе, чем я общаешься, если что узнаешь — расскажешь? И тут я вспомнила о том, как Катя три года молчала о том, что потеряла ребёнка, дабы не расстраивать нас. Вспомнила, как деликатно обошёл эту тему Дима, позволив Кате самой рассказать мне о своей трагедии.  — Нет, Полин, не обессудь, но это Катино дело. Если она посчитает нужным, то расскажет и мне, и тебе, мы же подруги.  — Я теряю свою подружку-авантюристку Полю, — рассмеялась Гагарина. — Твой Билан тебя очень сильно изменил. Ты мудрее стала, куда-то прямо в корень зришь, в глубину. А я так не могу. У меня всё просто было, а ты приехала и загрузила, теперь я снова во всём запуталась и ничего не понимаю.  — Распутаешься, Полин, — улыбнулась я, одновременно с этим набирая Диме сообщение о том, что я у Полины, чтобы если что, он меня не терял.