Деликатная проблема.

Очередные сутки как в тумане. Ночь в попытках заснуть, размышления из рода «если бы да кабы», диалоги с молчаливо смотрящим на меня белым потолком, морозный воздух из приоткрытого окна, очередная искуренная сигарета, двухчасовой сон, а точнее, метания в кошмарах, в каждом из которых у меня отнимают самое дорогое — её. Затем пробуждение по гадкому будильнику и осознание, что не такие уж это и просто сны, ведь её со мной и впрямь нет. Быстрый перекус, а потом работа, работа, работа, пока не стемнеет, пока последний сотрудник, не считая меня, покинет наше медицинское заведение. Раньше я мог позволить себе появляться здесь не каждый день, теперь же заделался отъявленным трудоголиком и проводил тут даже все законные выходные. Я надеялся, что работа поможет мне отвлечься, однако, слишком многое из нашей совместной жизни было связано с моим кабинетом и моей профессией. И по-прежнему ни одной весточки. С одной стороны я даже жалел, что мы очень много времени проводили наедине, и выявили очень мало общих знакомых, может быть, будь их больше, я что-то да выяснил бы о её местонахождении. Но я по-прежнему находился в полном неведении, а потому мне оставалось лишь ждать у моря погоды. И с каждым днем ожидания надежда на примирение, на то, что однажды всё снова будет как прежде, таяла и таяла, так, что сейчас от неё остался лишь призрачный след. Надежда умирает последней, говорите? Тогда у нас, кажется, вообще нет шансов. Я снова не мог сосредоточиться на работе и просто смотрел в стену, размышляя о том, о сём, пытаясь найти выход из практически безвыходной ситуации. Не получалось. Но я хотя бы пытался что-то придумать — именно этим я успокаивал свою совесть. Внезапно раздался телефонный звонок. И от этой незатейливой мелодии, которую ещё называют рингтоном, буквально за секунду вся моя надежда на лучший исход возродилась, словно птица феникс из пепла. Возродилась, чтобы умереть. Потому что звонил мне человек, которого мне меньше всего хотелось посвящать в наши с Полей недопонимания. А конкретно говоря, звонила мне мама.  — Алло, — с некоторой опаской ответил я на звонок.  — Димочка, привет, — радостно начала она, — а вы с Полей уехали что ли куда?  — Эм-м, а какое это имеет значение? — начал аккуратно прощупывать почву я.  — Ну я к вам в гости приехала, а у вас всё закрыто и никто мне не открывает, — подтверждала эта женщина все мои худшие опасения.  — Мам, я на работе сейчас, а Поля свою маму навестить наверное уехала, — принялся сочинять на ходу я. — Но если хочешь, я могу приехать и повидаться с тобой, раз ты соскучилась, — это был вынужденный шаг. А то ведь, кто мою маму знает, она ведь при желании может зайти со своим ключом. Даже если оставила его дома — съездить за ним и зайти в дом. А уж там проснётся её любовь к контролю над всем на свете и зорким глазом она обязательно заметит, что в доме не хватает женских вещей и сделает из этого соответствующие выводы. Значит, допустить этого никак нельзя.  — На работе? — недоверчиво переспросила мама. — У тебя же сегодня должен быть выходной. Вот чёрт, и мой график она знает досконально!  — Ну так у нас с Леной тут на правах начальства есть незаконченные дела, — уже выходя из кабинета ляпнул я.  — Странно, я Леночке звонила часа два назад, она дома была, с Алисой, — продолжала свои рассуждения мама, а мне просто оставалось молиться, чтобы Лена не сболтнула маме лишнего и чтобы наши показания с ней хотя бы мало-мальски совпадали.  — Ну, мам, вы наверное про Алису разговаривали, своими женскими секретиками делились, не работе же разговаривали.  — Не о работе…  — Во-от, — не дожидаясь её пояснений, перебил мать я. — Зачем ей посвящать тебя во всякие мелкие недоделки по работе?  — И то верно, — согласилась женщина.  — Жди, сейчас приеду, — сообщил я, садясь в машину и после этих слов бросая трубку, но тут же набирая Лену.  — Алло, Дим, что-то случилось? — сразу же спросила сестра.  — Лен, что ты рассказала маме обо мне и Поле? — как-то несколько агрессивно выпалил я.  — Я… — сестра замялась. — Ничего. Правда, Вить, не кипятись на пустом месте. Мы с ней вообще о тебе не разговариваем, да и если бы и начали бы, мы же с тобой вместе надеемся на счастливый финал этого всего, поэтому я молчу. А что, собственно говоря, случилось?  — Пиздец, Лен, случился, — выпалил я, очень некстати вспоминая, как этим же нецензурным, но очень ёмким словом охарактеризовала визит мамы в наш дом Поля, боже, это было так давно. — Мама решила нас навестить.  — О боже, — с пониманием отнеслась к ситуации Лена, — слушай, может я как-нибудь могу помочь?  — Нет, Лен, — решительно отрезал я, — ты и без этого очень многое для меня сделала с момента нашего расставания, занимайся своей семьёй, я справлюсь. И настраиваясь на всё что угодно, таким образом подготавливая свои нервные клетки к общению с мамой, я подъехал к дому. Женщина, что когда-то давно меня родила, едва ли не кинулась навстречу, завидев мою машину.  — Витенька, сыночек, приехал наконец, а я-то думала вы дома, ключи свои не взяла, — «и слава богу» — успел подумать я, пока она осыпала меня словами. — А на улице-то уже практически зима, ноябрь начинается, не очень-то тепло было тебя ждать.  — Вот поэтому, мамуль, предлагаю зайти в дом, там однозначно теплее. Открывая дверь, я поблагодарил все силы, за то, что вчера мне настолько было не уснуть, что я принялся за уборку в доме, надеясь что физический труд поможет мне вымотаться и крепче заснуть. В любом другом случае маму бы ожидал неприятный сюрприз в виде свинарника во всех комнатах, но в большей степени на кухне и в гостиной, что либо стало бы предпосылкой к тому, что до конца жизни она будет считать Пелагею неряхой, либо она заподозрила бы, что в нашей жизни всё не так уж и хорошо. Ни то, ни другое меня нисколько не устраивало, но, слава богу, мне и не грозило.  — Как у вас всё чистенько, — сразу же сделала комплимент мама. — Молодец твоя Поля в этом плане.  — Хорошо, я ей передам, — постарался с улыбкой ответить я.  — То есть передашь? — сразу же активизировалась мама, — а что, я с ней сегодня не повидаюсь?  — Ну я же говорю, она к своей маме поехала, там с чем-то помочь нужно, генеральную уборку что ли они делают, — сочинял я на ходу.  — Она у мамы, а ты на работе, ну что такое, Витя, вы же почти семья, а всё порознь и порознь. Как ребёнка совместного сделать — так пожалуйста, догадались, а как понять, что к родителям теперь вместе нужно ездить — так нет.  — Ну мам, давай без больной темы, пожалуйста, — поморщился я. Вроде бы, ничего такого, да, если считать что больная тема — это ребёнок. И вовсе необязательно маме знать, что на данный момент больная тема — это вся Пелагея в целом.  — А кстати, ты как, планируешь со своей Полей официально семью создавать? Или так и будете до старости жить гражданским браком?  — Мам, по всем документам гражданский брак — это как раз тот, что закреплён подписями в ЗАГСе, брак между гражданами и ответственность перед государством, в противовес церковному браку, где ответственность перед богом. А у нас, так скажем, сожительство по любви.  — Ты мне зубы-то не заговаривай, скажи, ждать мне свадьбу или нет, — не дала мне порассуждать о правовой стороне данного вопроса мама.  — Да будет, господи боже, я просто жду удачного момента, — повысил голос я, чтобы у мамы точно не осталось сомнений в серьёзности моих намерений. Ну вот, видите, не зря на психолога учился, хоть маме зубы заговаривать теперь могу. Хотя, насколько могу — это ещё неизвестно, вдруг она уже всё разгадала и сидит с умным видом, делает вид что верит мне. С неё ведь станется.  — Всё-всё, не кричи, я и так поняла, — сразу же отреагировала она, видимо, моя уловка сработала. — Но всё-таки, так как вы, порознь, нельзя. Если уж кто-то из вас собрался к родителям, то надо ехать вдвоём.  — Хорошо, мам, учтём, — махнул рукой я. — Вы с папой как?  — Да как мы? Всё как обычно, живём себе потихонечку. Сезон огородов прошёл, теперь так, по дому ходим да с детьми и внуками общаемся. У вас, кстати, с этим как?  — Ну мам, не беги впереди паровоза, а? Мы с Полей пережили достаточно серьёзную утрату, нужно восстановиться как психологически, так и физически. И, в принципе, период этого восстановления прошёл, так что теперь всё зависит только от высших сил.  — Ой, ну хорошо-хорошо. На самом деле, я так рада, что ты теперь не один, — я еле сдержался на этом моменте, чтоб не усмехнуться. — И Поля твоя хорошая девушка, — ну, а вот тут я вообще чуть в голос не заржал. Нет, вы понимаете? Хорошая, говорит, девушка твоя Поля. А теперь давайте все дружно вспомним, как она относилась к ней первый месяц их знакомства? М-м, так и пышет взаимной симпатией, это они её просто так проявляли, что одна искала всяческие изъяны и пыталась меня в них убедить, а вторая потом рыдала целыми днями. — И Аня от неё в восторге. Когда только успели познакомиться? А вот Лена что-то молчит как партизан, не нравится она ей что ли…  — Мам, можно тебя попросить об одном малю-юсеньком таком одолжении, а? — не выдержав спросил я, и дождавшись её утвердительного кивка, продолжил, — пообещай мне, пожалуйста, никогда не обсуждать наши с Полей отношения с моими сёстрами.  — Так я чего? — тут же засуетилась она, — я просто узнать хотела их мнение…  — Мнение сразу мне выговаривайте, а не между собой смакуйте, хорошо?  — Что-то ты злой какой-то, Вить. У вас точно всё хорошо? Вот это ты, мама, в яблочко. Вроде и на психолога не училась. Однако такая прыть в расследовании моей личной жизни меня не устраивает. Нужно срочно что-то делать, переводить тему, только увести её с опасной территории. Я уже и не знал, на какую тему заговорить.  — Да нет, мам, просто ты меня от работы оторвала, а у нас там некоторые проблемы.  — Ой, да, Леночка тоже жаловалась, — с радостью подхватила эту тему мама, от чего мне очень хотелось громко выдохнуть от облегчения. Время тянулось очень медленно, а мама всё находила и находила темы для обсуждения, от чего становилось ясно — она явно намерена дождаться Пелагею. Только вот она её не дождётся, а значит, придётся раскрывать все карты. И это тогда, когда Пелагея наконец реабилитировалась в глазах моей дражайшей маменьки. Ну, круче точно не придумаешь. И из этой ситуации нужно было как-то выкручиваться. И я уже хотел написать sms Лене с просьбой позвонить мне, а маме перевернуть ситуацию так, что это звонила Поля, чтобы сообщить, что останется ночевать у Светланы Геннадьевны. Конечно, маме такой подход не понравится, но всё же лучше жестокой правды. Или, можно сделать вид, что я собираюсь навестить будущую тёщу, раз уж моя дражайшая возлюбленная так хочет ночевать в её квартире. Однако, кто-то свыше видно смилостивился надо мной и моими ухищрениями, потому что тут у мамы вдруг внезапно зазвонил телефон. Да, прям как в сказке Чуковского, только говорил не слон, а всего лишь мой отец. И по мере этого разговора лицо моей дражайшей маменьки менялось так, что я увидел едва ли не весь спектр её эмоций. Сначала это было возмущение в духе: «боже мой, с сыном нормально поговорить не дают», потом удивление и радость.  — Да ты что, нет, ни в коем случае, пусть посидит у нас, чаю ей предложи, курицы, которую я вчера нажарила, пироги, утром испечённые, ой, я как знала, как знала, — радостно тараторила она в трубку. — Я сейчас приеду. Ну что ж, — обратилась она уже ко мне, положив трубку, — представляешь, к нам тётя Люся Рогожина в гости пришла. Я ж с ней года два уже не виделась. Ой, сынок, извини, но уж побегу я, надо такси вызвать.  — Давай отвезу? — предложил я.  — Ой, нет, вдруг пока ты меня возить будешь, Поля вернётся? Не, я уже вызвала, — она показала мне открытое приложение для заказа такси, где и впрямь уже было написано, что на её заказ назначена машина. Вот ведь до чего технологии дошли! Хотя, на то, чтобы научить маму пользоваться этой безумно удобной вещью я, Лена и Аня потратили несколько дней. В итоге, научили мы отца, а уж он, на каком-то особом языке объяснил всё своей непонятливой супруге. Ну что ж, неудивительно, столько лет вместе, понимают друг-друга с полуслова уже, вот бы и мне так же… Но пока моя любовь и слушать меня не хочет. — Так что, пойду я собираться, — мама направилась в прихожую. — А вам желаю всего хорошего, хоть и хотела повидаться с Полей, не буду вам мешать, влюбляйтесь тут.  — Ма-ам, — протянул я, не зная что и ответить.  — Ну, а что, я внуков хочу наверное даже больше, чем просто сегодня с вами пообщаться, — лукаво прищурилась женщина. — Пока, Вить.  — Пока, мамуль. А на счёт того, что Полю не увидела — не переживай, мы как-нибудь к вам заглянем, как только я все проблемы решу. Ну вот кто меня только за язык тянул, а? Вроде бы и не соврал, ведь если я решу насущную проблему в отношениях с Полей, то мы с ней обязательно заглянем ещё к моим родителям. А если не решу? Ведь вполне вероятно, что мы больше никогда не встретимся, и всё что у меня от неё останется — лишь воспоминания. И снова придётся скитаться в одиночестве. Сколько лет на этот раз? Спорим, что навсегда? Закрыв за мамой дверь, я опустился на пол. Да, прямо здесь, в прихожей. И меня вообще не волновало, что пол тут не совсем чистый, а со стороны двери дует едва ощутимый холодный воздух. После разговора с мамой стало ещё херовее. Во-первых, ясно обозначилась грань между тем, как всё могло быть — да-да, это вся та жизнерадостная семейная чепуха, которую я так усердно рассказывал своей маменьке (она придумывалась-то так легко лишь потому что это были мои представления о семейной жизни) и между тем, что было на самом деле. А во-вторых, мне просто хотелось вымыться от всей этой тонны лжи, что я только что наговорил, руководствуясь, как мне казалось, лишь благими намерениями. Но мыться от этой лжи нужно было бы изнутри, что в принципе не так уж и проблематично, ибо вся эта ситуация и без того вывернула меня наизнанку. Итак, я просто сидел на полу в прихожей и сверлил взглядом одну единственную точку на стене так, что по моим расчётам там должна была уже образоваться дырка. Не о какой работе, или других делах уже не могло быть и речи.