Деликатная проблема.

Захлопнув дверь своего кабинета, я решительно направилась к выходу, лишь сейчас понимая, что мой план не такой уж и идеальный. Прийти в обитель того, с кем хочешь навсегда покончить — так себе идейка. Но почему-то я была почти уверена, что как только я заберу свою медицинскую карту из клиники Билана, мне станет легче. Да, можно завести новую, но то, что она уже есть и лежит где-то у него, не давало мне покоя, отчего я и решилась на такой опрометчивый шаг. Конечно же, я не стала бежать туда сразу после нашего очередного телефонного недоразговора. К слову, я и Лене-то тогда звонила только чтобы уточнить график работы её братца и выбрать день, когда я ему не попадусь. Но он прервал наш разговор куда раньше, а затем вновь довёл меня до истерики одним своим голосом. Я была готова уже простить его, что бы там ни происходило, хоть стать одной из жён в его гареме, а потому мне было невероятно сложно взять себя в руки и ответить твёрдым «нет». Зная о его настойчивости и упрямстве, я на всякий случай больше не звонила Лене, да и номер её добавила в чёрный список. Выждала ровно две недели. Почему так? Не знаю, честно. Просто так выпало, что по моим расчётам сегодня этот персонаж, назовём его «гражданин Б», на своей работе не появится. И я была уверена в этом вплоть до этого момента, а сейчас пыталась судорожно придумать план отступления, хотя, в голову абсолютно ничего не приходило.  — Куда ты так крадёшься? — услышала я позади себя знакомый голос. — Как будто бы украсть что-то собираешься.  — Почему как будто бы? — с улыбкой обернулась я, надеясь, что разговор с Антоном сейчас поможет мне немного успокоиться.  — Вот как? — тоже улыбнулся он, — а что, если не секрет? Мне стоит переживать за сохранность документов и доходов?  — О, если бы я хотела отжать у тебя всю эту компанию, то наверное не стала бы так открыто об этом говорить.  — А почему бы и нет? Слышала о том, что если хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место? И тут так же, я сейчас приму всё за шутку, а завтра уже окажусь на улице и без штанов.  — Не волнуйся, штаны я тебе оставлю, — ещё раз улыбнулась я.  — О, как великодушно, благодарю, — совершил своеобразный реверанс мужчина.  — Ну конечно, я же не монстр. Выгонять мужчину без штанов неприлично как-то. Хотя, кто знает, может, так ты привлечёшь внимание и быстрее найдёшь себе любовь.  — Кто является моей любовью ты и без меня знаешь, — грустно улыбнулся Антон, после чего повисла некоторая неловкая пауза. Я не знала, что ответить на очередное признание. А может быть, нам стоит дать второй шанс? Хотя, какой второй, выходит, уже третий, ну да и ладно, не в этом суть. — Только, Поль, знай, что бы не случилось, я всегда не твоей стороне. Можешь расчитывать на мою помощь и поддержку. И, если что, у меня есть знакомые юристы, так что, и с кражей твоей разберёмся, — то ли перевёл тему в шутку, то ли на самом деле предложил Антон, по-джентльменски придержав дверь, когда я выходила на улицу.  — Спасибо, — почти прошептала я, одобряюще улыбнувшись и по-дружески его обняв, после чего, он сам поправил воротник моего пальто и мою шапку, после чего мы разошлись в разные стороны. Он — в ближайшее кафе, чтобы перекусить в свой обеденный перерыв, я к своей машине. — Отступать некуда. Просто забрать медкарту и уйти, — твёрдо сказала я самой себе в зеркало, в после чего решительно нажала на газ. Спустя какой-нибудь час, полтора, начнётся моя новая жизнь, и больше ничто меня не будет связывать с человеком, фамилия которого начинается с буквы «Б», а заканчивается буквой «Н». Сомнения не отступали и по мере приближения к месту икс мне всё больше хотелось развернуть машину на сто восемьдесят градусов и поехать назад. Жить в неизвестности, в непонятном состоянии, но в то же время и там, где мы точно не пересечёмся. Да уж, моё счастье, что Антон и Дима не приглянулись друг-другу. Будь они хоть капельку дружелюбнее друг к другу, Билан нашёл бы меня в мой первый рабочий день. Я прекрасно помнила, куда именно выходили окна его кабинета, а потому машину припарковала там, где по моим расчётам ему её уж точно не увидеть. Помолчав, глядя на собственное отражение, я резко выдохнула и открыла дверцу машины таким рывком, что странно раз она не сломалась. Только не отступать. Только вперёд. Времени размышлять, или же предаваться воспоминаниям не было, ведь Лена хотела меня о чём-то предупредить, когда ей, как я понимаю, помешал её сумасбродный братец. А значит, эти знакомые до боли коридоры могут преподнести мне парочку неприятных сюрпризов. Да, именно знакомые до боли, слова подобраны весьма и весьма филигранно. Эти стены хранили всякого рода мои воспоминания, но по большей части, прекрасные воспоминания. И от этого было больно. Я наконец-то осознала, что всё, вот он — конец нашей с ним истории. Несчастливый и скомканный. Ни один фильм, ни один сериал в этом мире не заканчивался таким образом, потому что таким образом сценарист навлёк бы на себя тонны негодования. Да и вообще, в целом, ситуация для меня представала странной картиной, как будто бы, начали строить здание невероятной красоты, но вдруг остановили стройку на середине, а после и вовсе решили его снести. Некрасиво. Прозаично. Может быть, даже глупо, но что с этим поделать? Жить дальше и ждать продолжения. Может быть, однажды воспоминания перестанут приносить мне боль, а в жизни появится невероятный мужчина, который заставить меня забыть обо всех невзгодах? Жизнь продолжается, а значит, не стоит предаваться воспоминаниям, но верить в счастливый конец. Я чувствовала себя героем какого-то фильма, проникнувшим в логово врага, чтобы стащить какую-нибудь безусловно нужную вещь. Только вот загвоздочка, я не знала, где она хранится. Конечно, кому-то это может показаться глупым, ведь на первый взгляд, все медкарты хранятся в регистратуре. Но я знала Билана и за время нашего общения смогла понять: он бы так глупо не поступил и всё куда сложнее. А значит, без помощи мне не обойтись и именно поэтому я направлялась не абы куда, а к Лене в кабинет. Ей я доверяла. В конце концов, она не была виновата в том, что Дима позвонил мне с её номера, это я поняла сразу. Потому что до того момента мы прекрасно общались, вообще не затрагивая тему несложившихся моих отношений с ее братом.  — Привет, — поздоровалась я, заглянув в кабинет, от чего девушка прямо-таки подскочила на месте.  — Поля, господи, что ты тут делаешь? — испуганно прошептала она, — заходи скорее, не стой на пороге, мало ли.  — Да, пожалуй, — согласилась я, зайдя в кабинет и прикрыв за собой дверь. — Вот, пришла повидаться… и попрощаться, наверное.  — То есть? — не поняла она. — Не говори загадками, я уже устала от них. И даже думать не нужно было, кто же подкидывал ей эти загадки. И желание спросить про него всё нарастало, однако я боролась как и сколько могла. Нет. Хватит. Поля, когда ты узнаешь, как он поживает без тебя, тебе обязательно будет больно. А я не хочу причинять себе боль, ведь у меня низкий болевой порог. В любом смысле.  — Ну-у, я пришла забрать свою медкарту и поставить точку в этой истории, — уверенно ответила я. Ещё бы я сама была настолько уверенна, как прозвучал мой голос. Однако, такой роскошью я, увы, не располагала.  — Ты хорошо подумала? — вдруг почему-то спросила Лена. Ну конечно, я ей как невестка всегда была симпатична, и наверняка ей и думать не хочется о том, что эту вакансию займёт кто-то другой.  — Думаешь я бы пришла сюда с таким намерением, если бы не подумала? — ответила вопросом на вопрос я. И, знаете ли, в этот раз ответ был почти правдивым. Потому что думала я много и долго, практически без перерывов и выходных.  — Ладно. Только, видимо, ты совсем позабыла график работы Димы, раз заявилась сегодня. У него так-то выходной.  — Поэтому я и здесь.  — То есть, — озарила Лену страшная догадка, — ты просто хочешь забрать карту и сбежать, даже не встретившись с ним? Не поговорив и не расставив все точки над пресловутой i?  — Именно, — кивнула я, радуясь, что не придётся ничего объяснять.  — А тебе не кажется, что это как-то не по-человечески? Ну конечно. Какой бы она не была, в первую очередь она — его сестра и будет отстаивать и его интересы тоже. И винить её не в чем, будь у меня брат, я поступала бы так же.  — Поля, пойми, ты так будешь половину жизни в бегах! — повысила голос Лена. — Мой брат быстро не сдаётся, он каждый день старается придумать способ, чтобы найти тебя, это во-первых. А во-вторых, ты бежишь в первую очередь сама от себя, не можешь собраться с духом и принять решение. Вот же черт! Они там все в семье такие к психологии способные, или Димочка преподал старшей сестрёнке пару уроков?  — Движение — жизнь, — пожала плечами я, — пусть даже это и, как ты выразилась, бега. Ну так ты поможешь мне, или мне всё решать самостоятельно?  — Ох и дура ты, Поль, — выдохнула она, а я в её голосе услышала интонации Билана.  — Поняла, — кивнула я, — разберусь сама.  — Да стой же ты! — повысила голос она. — Слушай, у меня твоей медкарты нет, в регистратуре можешь и не искать. Я знаю лишь одно место, где она может быть и это кабинет Димы.  — У тебя же есть ключ от него? — умоляющим тоном спросила я.  — Да остановись же ты, дурочка импульсивная, дослушай меня хоть раз. С момента вашего расставания Витя, ну, то есть Дима, — на моей памяти она впервые скакала по его именам, не зная, как лучше назвать, — он работает почти без выходных.  — Хочешь сказать, он здесь?  — Сегодня я его не видела, — пожала плечами брюнетка, зачем-то посмотрев в сторону окна, — но будь осторожна, так, на всякий.  — Спасибо, Лен, — я была готова расцеловать её за помощь. — Знаешь, а с тобой я, пожалуй, буду общаться при любых обстоятельствах. Звони и пиши, если что.  — Да не за что. Спасибо и потом скажешь, — как-то загадочно произнесла старшая в семье Билан, после чего я покинула её кабинет, направившись в самое сердце всей этой клиники, а точнее, в кабинет самого главного здесь человека. Того, что когда-то был главным в моей жизни. Остановившись у двери я замерла. А что если он там? Что я ему скажу, если он увидит меня на пороге своего кабинета? Смогу ли я сбежать, или же придётся говорить по душам? Я не знала ни одного ответа на все эти вопросы. И это был тот самый случай, когда неизвестность пугала. Пугала настолько, что хотелось развернуться и сбежать. Спрятаться у себя в доме и больше никогда никуда не выходить. Кажется, только так можно отгородится от страха, боли и всех прочих негативных эмоций. А с другой стороны, вдруг его тут нет, а я просто трачу своё время? Кто знает, может быть, он сладко спал дома со своей Лялей, но сейчас ему набрала сердобольная Лена с желанием помирить нас, или хотя бы дать поговорить? И пока я тут стою, меня поймают, загонят в угол, из которого уже не выбраться? Сделав глубокий вдох, я рывком открыла дверь и она сразу же поддалась. Он здесь? Вот это я влипла. Сердце стучало как бешеное, глаза метались по кабинету в поисках хоть одной живой души. Но никого. Неужели так зарабатывается, что забывает закрывать дверь в кабинет? Лена как-то мельком упоминала, что работы у них много, какие-то проблемы, что и она тоже с головой пропадает на работе. В кабинете, казалось, ничего не изменилось. Кроме одного: на столе стояла фоторамка. Не удержавшись, я обогнула этот предмет мебели, да так и застыла на месте. На фото были мы: счастливые, загорелые, отдыхающие. И только немой вопрос: «зачем?» повис в тишине, и никто не знал на него ответа. Повинуясь какому-то порыву, я взяла фотографию в руки, медленно проведя пальцем по рамке. Стекло было залапанным и хранило миллионы одинаковых отпечатков пальцев, в частности, именно та часть, на которой была запечатлена я. Перед глазами внезапно встала картинка: Дима, осунувшийся и с тёмными кругами под глазами, сидит здесь за столом, всматривается в нашу совместную фотографию и нежно гладит подушечками пальцев оставшуюся на века на фотобумаге меня. Грустно улыбнувшись, я поставила фотографию на место, окидывая беглым взглядом весь его стол. Как всегда, куча бумаг. И как узнать, где тут все мои справочки? Рассматривать и читать каждую? Сомневаюсь, что мои медданные лежат у него прямо под рукой. Ведь на его столе всегда только те бумаги, с которыми он работает, а со мной он не работал уже давным давно. А потому я подошла к подоконнику, на котором лежало несколько папок. Однако я их не коснулась, потому что больше меня привлекло другое. За окном шёл снег, крупными хлопьями, медленно покрывая весь заледеневший асфальт, по которому пройтись мне сегодня на каблуках было ещё той пыткой. Я по-детски улыбнулась. Снег я любила, тем более, теперь я буду жить в заснеженном лесу и не лицезреть со всех сторон подмёрзшие лужицы грязи. Опустив взгляд ниже, я приметила между папками какую-то скомканную бумажку. Любопытства ради (я ведь в последний раз здесь, почему бы и не рассмотреть напоследок всё получше), я достала её, разворачивая и разглаживая пальцами. Ничего необычного: какие-то каракули, завитушки, а между ними, как минимум раз десять записанное имя. Моё имя. «Поля, Поля, Поля», аж в глазах рябит. Тяжело вздохнув, я отложила этот лист в сторону. Довольно рассматривать детали. Нужно найти медкарту и поскорее сбежать отсюда. Торопливо перебирая бумаги, я вдруг услышала какой-то тихий щелчок за спиной. Я замерла, прислушиваясь получше. Вроде бы, тишина. Не стоит терять время на разборки с собственными галлюцинациями.  — А я знал, что ты придёшь, — услышала я тихий, но до боли знакомый голос. Услышала и взмолилась, чтобы это тоже была галлюцинация. Однако тихие, почти неслышные шаги, приближающиеся ко мне, говорили об обратном. — Я верил, Поль, всегда в тебя верил. Я обернулась, чтобы оценить масштаб катастрофы. И он был… волнующим? Буквально в двух шагах от меня стоял тот самый мужчина, из-за которого я проливала слёзы литрами, тот, что являлся во снах. Ещё более осунувшийся, такой, что с ним хотелось бегом поделиться моим волшебным кремом от тёмных кругов под глазами, но в этот раз счастливо улыбающийся.  — Я здесь не по твою душу, — как можно ровнее ответила я, — просто пришла забрать свою медкарту, чтобы в случае чего предъявить от чего и как я лечилась.  — Вот так вот просто забрать карту и сбежать? — неверяще прошептал он. — Бежишь от проблем, не решая их?  — Да нет у меня никаких проблем, — повысила тон я.  — Поль, тебе не кажется, что нам нужно поговорить? Уже давно.  — Нет, не кажется, — как-то чересчур злобно ответила я. — Не хочу тебя слушать.  — А надо бы, — он делает шаг вперёд, вынуждая меня пятиться назад, — между нами столько недосказанностей, Пелагея…  — Эти недосказанности нужно было обличать куда раньше, — стараясь не выдавать своего смятения, ответила я, вздёрнув голову повыше. — А сейчас уже всё, поздно что-то говорить.  — Никогда не поздно, — ещё несколько быстрых его шагов и, потратившая всю мозговую деятельность на ответ ему, но так и не сообразившая, что идти нужно к двери я, оказалась прижата спиной к стене. А впереди только он.  — Выслушай.  — Не буду, — громко ответила я. — Чего бы ты не говорил, слышать это не хочу. Из твоих уст не может исходить ничего хорошего. Отдай мне медкарту и мы разойдёмся и больше не встретимся, — я нервно сглотнула под его тяжёлым изучающим взглядом, который, кажется, тщательно скользил по каждому миллиметру моего лица.  — И ты хочешь именно этого? — полушёпотом спросил он.  — Да, Билан, я хочу побыстрее свалить отсюда и никогда больше тебя не видеть. Он едва заметно улыбнулся какой-то вымученной улыбкой, от чего мне на мгновение стало его жаль. Хотелось погладить его по небритой щеке и утешить. И вот чёрт, кажется, он заметил моё смятение.  — Тогда не откажи мне в одной просьбе, прошу, — умоляющим взглядом попросил он, — и это будет честный обмен. Я тебе медкарту, ты исполняешь мою просьбу.  — Вау, деловой подход, — хмыкнула я. — Ладно, валяй, но только не разговоры по душам, на такое я не пойду.  — Хорошо, — разочарованно выдохнул мужчина, видимо всё-таки рассчитывающий что-то сказать мне сегодня. — Без разговоров, так без разговоров. И он медленно нагнулся, легонечко касаясь моих губ своими, от чего меня будто бы прошибло током. Так близко его рядом с собой я не чувствовала уже давно. Такого настоящего, живого и пахнущего моим любимым парфюмом. Подняв руки и уцепившись за воротничок его рубахи, я первая углубила поцелуй, терзая его мягкие губы, по которым я, честно говоря, слишком скучала. Воспоминания уже потускнели, однако доводили меня до истерики в два счёта, а сейчас он рядом и целует меня, отчего, кажется, все краски мира стали немного ярче. «Опять на старые грабли, Поля, — пронеслось где-то на задворках моего сознания, — однажды уже уводила мужчину из семьи, хочешь повторить успех?». Однако, и сам Билан увёл меня от мужа, если можно так выразиться, так что, мне ни уводить, ни изменять не впервой, а он весь такой чистенький, что аж противно. Внезапная волна гнева поднялась во мне, но была перенаправлена на страстный поцелуй, где я самозабвенно издевалась над его ртом, скользя языком по любимым губам, прикусывая их и нежно зализывая ранки, обводя контуры его зубов и встречаясь с его языком. Пусть тоже почувствует, что чувствовала я. Как это больно и грязно, но в то же время желанно и прекрасно. Мои пальцы принялись расстёгивать его халат, однако руки быстро были перехвачены и поцелуй прерван.  — На большее я и не рассчитывал, — тяжело дыша прошептал он, отходя к своему столу. Однако я была не готова принять правила его игры, а потому, дерзко наблюдая за каждым его движением, я принялась расстёгивать пуговки собственной блузки и спустя несколько секунд запустила в него скомканной вещицей, и что самое главное — попала прямо в цель — блузка повисла на его голове, да так, что завяжи рукава и выйдет вылитый бабушкин платочек. От проведённой аналогии я громко рассмеялась. Кажется, истерика уже на подходе.  — Ну и чего ты добиваешься, — повернувшись ко мне, спросил мужчина, стянув со своей головы мою вещицу и стараясь смотреть мне только в глаза. И всё же, пару раз его взгляд таки соскальзывал куда-то ниже, после чего очень быстро и бегло возвращался к глазам. — А ты не изменяешь своей традиции носить красивое бельё в любом случае. Или надеялась выпросить у меня медкарту таким путём? От чего-то стало очень больно. И мне хотелось от этой боли избавиться именно таким способом: обнажиться перед ним, раскрыться. Без слов. На языке чувств и касаний сказать ему, что он ещё нужен мне. Вероятнее всего, это последняя наша с ним встреча, и от чего-то мне хотелось взять от неё по-максимуму. Получить от него всё, чего мне так не хватало в одиночестве. Ощутить его объятия и влажные поцелуи, раствориться под напором его ласк. И потому вообще не задумываясь ни о чём, я подошла к нему, обнимая, привставая на носочки и пытаясь поцеловать ещё раз.  — Поль, ты хоть осознаёшь что творишь? — выдохнул он.  — Прекрасно, — прошептала я. — Не волнуйся, расслабься и получай удовольствие.  — Чёрт, Поля, ты же потом опять будешь саму себя в этом винить, — прошипел он, стараясь удерживать меня на расстоянии. — Не первый раз уже проходим, что ты сначала делаешь, а потом думаешь. Может, всё-таки поговорим?  — К черту разговоры, — почти прорычала я, снова приникая к его губам, как минимум, чтоб болтал поменьше. И он сдался, мягко отвечая мне и нежно касаясь пальцами моих плечей. — Я не фарфоровая кукла, — фыркнула я, со всей силы рванув его медицинский халат так, что мне показалось, будто ткань где-то треснула.  — Вообще-то он у меня единственный, — подметил Билан, когда я, тяжело дыша, оторвалась от его губ и принялась проворно расстёгивать пуговки на рубашке.  — Слишком малая жертва, — с задором ответила я, повторяя трюк с рубашкой так, что пуговки мелким градом осыпались на пол.  — Ты мне так отомстить решила, что всей одежды меня лишишь? — усмехнулся Дима. Не, ну у него явно всё это время была какая-то баба, иначе бы не смог он шутить свои шутки, когда рядом почти обнажённая я. Хотя, он и шутки — это неразделимое целое, и он может воткнуть всякую дичь даже в самый трагичный диалог на свете. Извиняюще я коснулась губами его шеи, оставляя на ней нежный поцелуй. И ещё один. За то, что сбежала, ничего не объяснив, за то, что создала неловкую ситуацию в супермаркете. За то, что заявилась сюда за медкартой, но в итоге веду себя не самым лучшим образом и, в конце-концов, что после сбегу навсегда, даже не оставив нам шанса объясниться. Его движения были какими-то неловкими, очень осторожными. Будто бы он боялся, что от одного неверного касания я испарюсь, или рассыплюсь в прах. Но даже не смотря на это, каждое его невесомое касание отдавалось приятной дрожью моего тела. Внезапно в голове что-то щёлкнуло и я даже успела на секунду подумать, что то, что сейчас происходит — в корне неправильно, но остановиться было уже не в моих силах.  — Поль…  — Чшш, — приложила палец к его губам я. — Не сейчас, пожалуйста, — я прижалась к его телу, не зная что делать дальше. Все мои планы, все мысли потерпели полный крах и сейчас я была готова на всё. — Я по тебе скучала, — наконец вымолвила я, снова его целуя.  — Я тоже, — как в полусне ответил он, проводя пальцами по ключице, спускаясь чуть ниже, задевая чашечку бюстгальтера. К чёрту мораль, к чёрту все мысли, мои ноги уже не держат меня, да и вообще я, кажется таю, ещё немного и меня не будет совсем, почему бы и не взять от жизни по максимуму? Резко опустив руки вниз, я буквально за пару движений расстегнула ремень его брюк. Вот это решимость, да? Сама удивляюсь. Он резко втянул носом воздух, когда я невзначай задела его набухшую плоть. Это заставило меня улыбнуться. Пара мгновений и его брюки упали вниз, но мои всё ещё были на мне, и он от них, почему-то не решался избавиться.  — Дверь, — прохрипел он, когда я коснулась резинки его боксеров. — Она незаперта. Но это от чего-то ни капли меня не смутило, а напротив, распалило куда больше. Тем более, он же сам говорил: к нему тут редко кто заходит, а отвлекаться от него на какой-то кусок деревяшки, что просто является барьером — кощунство в самом его жестоком проявлении.  — Совсем голову потеряла? — усмехнулся он, лёгким движением лишая меня бюстгальтера.  — Рядом с тобой — да, — ответила я, обхватывая рукой его член, от чего мужчина глухо то ли простонал, то ли прорычал и резко поцеловал меня, наконец-то избавляя меня и от брюк с трусиками тоже. Он нежно огибал пальцами все мои изгибы тела, пока я зацеловывала каждый миллиметр его тела, опускаясь всё ниже и ниже.  — Не могу, — прорычал он, своими сильными руками вынуждая меня выпрямиться в полный рост. Напряжение становилось всё более болезненным даже для меня, а потому громкий стон сорвался с моих губ, когда он наконец вошёл в моё лоно. — Тихо, тут люди ходят, — рассмеялся он, отказываясь на сегодня от своего излюбленного гипнотически медленного темпа и заглушая все мои стоны страстными поцелуями.  — Люблю, — прошептала я, чувствуя, как волна удовольствия доходит до своего пика, но надеясь, что он этого не услышит. Однако он улыбнулся мне в ответ и очень нежно чмокнул в нос. И от одного такого жеста в мою сторону уже хотелось разрыдаться. Всё должно было быть не так. Это все не-пра-виль-но. Не любовь, а пытка какая-то.

***

 — И только попробуй сейчас сказать, что снова не будешь меня слушать, — сказал мне мужчина, неспешно надевая брюки в то время как я уже торопливо застёгивала блузку.  — А ты считаешь, что нам необходимы разговоры по душам? — буркнула я.  — Я уверен, что без них никуда, — отрезал он. — Однако, это твой выбор, Пелагея, — он как-то несчастно улыбнулся, протягивая мне мою медкарту. — Ты приходила за этим, возьми.  — Что ж, спасибо, — поблагодарила его я, — и… прощай, Дим. И, взяв то, ради чего я, собственно говоря, сюда и приходила, я резко развернулась и вышла из кабинета, слыша за спиной лишь то ли разочарованное, то ли полное боли: «серьёзно?». И чтобы не успеть передумать, я перешла на бег, молясь, чтобы он меня не догнал. Всё, я поставила точку в этой истории. На моё счастье, у гардероба никого не было, поэтому, получив своё пальто я, даже не застёгивая его кинулась в сторону своей машины, краем глаза замечая Билана, что отправился за мной. Скорее-скорее. И только рванув с места, я дала волю эмоциям, разрыдавшись. Мне было жаль его, жаль себя, мне не хотелось такого финала. Что я творю вообще? В кого превращаюсь? Однако на этом мои терзания не закончились. Бросив взгляд на зеркало дальнего вида я поняла, что чёртов упрямый Билан едет прямо за мной! Криво усмехнувшись, я свернула туда, куда ехать уж никак не планировала, судорожно соображая, что же делать, куда податься, чтобы избежать этого разговора. Да и стоит ли избегать вообще? После всего произошедшего за сегодня я только сейчас осознала, что не могу без него. Что нам действительно стоит поговорить. Мне надоели эти чёртовы прятки, тягучая неопределённость. Пусть даже мы поговорим и мне станет в тысячу раз больнее, зато станет легче хотя бы от того, что недосказанности наконец-таки иссякнут. А потому кивнув самой себе, я вернулась на дорогу, что выведет меня прямо к моему дому, уже не волнуясь: сзади ли Билан, или ему не хочется играть в эти гонки. Он прав. Хватит бегать от самой себя. Будь что будет.