Карточный долг

Вода в ванной уже остыла, стала практически ледяной, а я продолжила сидеть, положив руки на колени, смотря в одну точку. Моё тело не подавало никаких жизненных действий, лишь стук сердца в груди говорил мне о том, что я всё еще живу своей никчемной жизнью. — Настя? — Краем уха я слышу, как Тёма пытается открыть дверь, но у него ничего не получается из-за замка, на который я закрылась, чтобы никто не мог потревожить моё личное пространство. — Настя, я тебя очень прошу, открой дверь. — Артём запаниковал, ведь я не отвечала на его вопросы, а молча сидела в воде. Я слышу, как замок не выдерживает его грубой мужской силы и он с грохотом падает вниз. — Господи, Настя, сколько же ты тут уже сидишь? Простынешь ведь, а вода то какая. Зачем ты это сделала? — Словно маленькую девочку, Артём вытаскивает меня из ванны, окутывая в тёплый халат и несет в комнату, в постель. — За что? — Еле выдаю я, а глаза стали стеклянными, благодаря темноты, ему не удалось увидеть мои бесцветные дорожки от слёз. — Почему? Как? — Моя речь хаотична и практически невозможно разобрать, что я хочу сказать. — Ну тише, иди ко мне, — я вижу и ощущаю поддержку Тёмы, но мои эмоции просто разрывают грудную клетку от переизбытка боли. *За три часа до этого* После того, как Артём сделал мне предложение, то моя жизнь заиграла разными красками всех цветов радуги. Сердце бешено колотилось и грозилось бухнуть в пятки, каждый удар отражался в голове. Я пыталась решить те проблемы, которые так любезно оставил бывший директор, прихватив с собой несколько сотен тех денег, которые ему не принадлежали и только по этой причине у клуба была недостача. Тёма хотел продать клуб, ведь тратил больше, чем зарабатывал. Мне в руки попал белый конверт. На нём было написано лишь моё имя и любопытство взяло вверх. Распечатав, я увидела фото старой женщины в белой рубашке. Она выглядела старше своих лет. — Что такое? — Артём заметил на моём лице удивление, боль, ностальгию. Перевернув фото, он прочитал вслух «Твоя мать жива». — Разве это возможно? — я подняла взгляд на Тёму, читая в них сожаление. Мы оба выглядели, как два истукана, пытаясь понять, кому в голову могла прийти столь не смешная и глупая шутка? Это несерьезно. — Что мне делать? — Сейчас я ни в чём не была уверена и поэтому позволила нетрезвому рассудку взять ситуацию в свои руки, полностью поддаваясь собственным эмоциям. — Поехали, — Артём лишь шёл сзади и еле успевал за мною, несмотря на то, что на мне были каблуки. Кладбище — это то место, где мне всегда было страшно, несмотря на то, была на дворе ночь или день. Эти кресты наводили ужас, заставляя всем глупым и неразумным мыслям завладеть умом, лишая всяких возможностей на логические поступки. Я с лёгкостью нашла эту могилу, ведь любила сидеть на сырой земле и рассказывать маме о своих достижениях, радостях, печали. Обо всём. — Откройте могилу, — тихо прошептала я, а Тёма придерживал меня, ведь боялся, что я в любой момент смогу потерять сознание от удивленного. Впереди нас ждала неизвестность… — Ты уверена? — Прошептал на ухо любимый, а я сильнее вцепилась в его руки, находя и чувствуя в нём защиту. — Абсолютно. Откройте крышку, — в моих глазах темнело, но я держалась с последних сил. И там было пусто. Скелета, человеческих костей или других признаков на то, что там лежал умерший человек — не было. — Тём, мне плохо, — прошептала я на ухо, а после, подхватив на руки, понёс прочь от этого ужасного места. Мне не было понятно, кому нужно было так играть с моими чувствами? Я знала одно: этот человек просто бессердечен. Перед глазами была пустая могила, тогда где моя мама? Где она была всё это время? На этот вопрос мне ответит только тот, кто знал её и жил под одной крышей. Папа. Я ворвалась в нашу квартиру, замечая стерильную чистоту дома. Вокруг было слишком всё идеально, прибрано и… я принюхалась, папа научился готовить? Из кухни выходили приятные запахи, щекоча мне ноздри. Именно такие ароматы я чувствовала, когда Тёма водил меня в дорогой ресторан, а повар усердно работал над блюдом. — Папа! — Кричала я на весь дом, а Артём был рядом… мне было это важно. Он поддерживал, помогал, успокаивал. Без его поддержки я бы просто загнулась, как сделала это много лет назад. Я теперь без него не умею… Мужчина распластался на диване, а рядом я заметила незнакомую женщину. Она лишь злобно сверкнула глазами, когда я прервала её на интимном деле. — Насть, давай уйдём? Видишь, люди делом заняты, — шепнул мне на ухо Тёма, пытаясь увести из собственного дома. — Да, деточка, иди с Богом, — ядовито произнесла наша соседка, которую я никогда не любила. Даже на Хеллоуин не ходила к ней за конфетами, боялась, что отравит их. Эта женщина никогда не внушала мне доверия, а наоборот, сильнее подогревала мой интерес к своей персоне и запугивала. — А вы вообще помолчите, не с вами сейчас разговаривают, — Тёма сел на рядом стоящее кресло, а я просто не могла справиться со своими эмоциями и вела себя, как законченная истеричка. Теть Света хотела что-то сказать, но не хотела раздувать скандал при отце. — Почему ты мне не сказал, что мама жива? — В комнате повисло неприличное молчание, а эта тишина сводила меня с ума. Каждый день я спрашивала у Всевышнего, почему он отнял у меня мать, не понимала почему всё так произошло. — Ты врал мне все эти годы. Почему? — Настя, это всё очень сложно. Твоя мать была слишком эмоциональна и раздражительна. Наши соседи каждый день слушали тот концерт, который она мне устраивала. Она сводила меня с ума, но когда однажды вечером я вернулся домой, ни её, ни вещей не было. Она сама, добровольно отказалась от нас, так что моей вины в этом нет, — он это говорил так обыденно, что я готова была отречься от этих родственных связей. — Ты клялся быть с ней в горе и радости, помогать друг другу и поддерживать. Ты просто предал её, как и меня, — тихо прошептала я, замечая улыбку со стороны женщины. Эта змея что-то знает, но мне она, конечно же, ничего не расскажет. — Поехали домой, тебе нужно отдохнуть, — тихо сказал Тёма, обняв меня. — Я наберу тебе горячую ванную, полежишь, расслабишься, успокоишься. Я обещаю тебе, я перерою все больницы Москвы, но мы найдём её, — поцеловав в лоб, я устало прикрыла глаза, понимая, какой груз свалился мне на плечи.