Parallel lines

Да что за нахуй такой? Чимин нагибается над тазиком, суёт пальцы в рот и блюёт отчаянно. Его выворачивает наизнанку, кругом вертолётики. Комната делает круг, не заканчивает и начинает новый. Это бесит. Закончи, еб твоего отца! Сделай блядский круг, а потом уж новый начинай! Но, нет. Стены упрямо плывут на 90%, а потом начинают с нуля. Какая-то чёртова незаконченная загрузка. Это мучает. Чимин не перфекционист, но душа от этого не на месте. В тазу. А рядом Намджуни-хён. И вроде ненамного старше, но почему-то опытнее лет на сто. И не противно ему. Чимин блюёт прямо перед ним, а тот только и реагирует, что тазик выносит помыть, да таблетки суёт. Не противно. Бывалый, типа. Зато Чимин остановиться не может, но чувствует испанский стыд. Думает, завтра умрет от него. Надо ж было! Пил с Хосоком, пил с Тэхёном, с Чонгуком тоже до белых пятен и шума волн. Не блевал. А тут перерыв взял, на голодный желудок, да ещё и покрепче чего, а Намджун такой добрый, до туалета провожает, в аптеку бежит, лекарства волочет и «кисленькое от тошноты помогает». По волосам гладит, заправляя за ухо. Немного щекотно, но самое то. Приятно до мурашек. Чимин скользит пальцами по его руке и роняет свои на колено. Это ничего не значит. Он же пьян. Намджун же не подумает. Просто Чимин в стельку и… Хочет его себе до мягкого и теплого. Хочет быть цветком хлопка в его руках. Мягким, упругим и податливым. Красивым и чистым. Естественным и пахнущим природой. Черт его ебёт, откуда ассоциация. Просто… Намджун такой… Хороший. Чимин содрогается очередным приступом тошноты, а чужая рука греет спину и прошибает теплом прямо до сердца. Может, это потому что Чимин упился в сопли? — Хён, хёооон! Поцелуй меня завтра. В губы. И пригласи на свидание, ладно? Но не сейчас. Я в такое говноооо… Ты прости меня, ладно? Намджун смотрит секунду растерянно, дезориентированно, потом улыбается на манер сахарной ваты, припечатывает губами в лоб и: — Обещаю. Чем Пак Чимин это заслужил? Свинота, да и только. А Ким Намджун его за что-то любит. Спасибо ему.