Parallel lines

Чимин надирается, как свинья, идёт и спотыкается. Бьётся плечом о косяк, отлетает, падает на пол и ранит руку об острый угол порожка. Хосоку похер. Намджун же бежит к нему и бережно переворачивает скулящее от боли тело. Ведёт на кухню - там аптечка - и обрабатывает раны. У Чимина внутри месиво: тут спиртом не обойтись ни снаружи, ни внутрь. Но внутрь он все-таки льет. Хосок замечает его только когда ему, Чимину, больно, но не теперь. Чимин ранит себя намеренно. Из слабых рук (трясущейся неустойчивой души) падает и разбивается кружка, он собирает ее дрожащими фибрами и режется до крови. Его жалеют, но не те. Чимин ослеп и смотрит лишь в одну точку, за ее пределами темнота. Темнота спасает его руки, ноги, плечи и лицо. Старательно зализывает ему раны. Средство давно исчерпано, а Чимин всё никак остановиться не может. Не хочет. Жмёт на кнопку - не срабатывает. Жмёт, опять - то же. Ему бы понять, что тут все уже сдохло, провода перегорели и электричества в них нет даже редкими искрами, но он всё откачивает труп, надеясь на чудо. Чуда не наступает. Для Намджуна чуда не наступает тоже.