Рейс в новый мир

В вечерних сумерках, слабом прохладном ветре, бледном свете звезд и ярком сиянии фонарей было что-то донельзя романтичное. Сейрейтей медленно погружался в объятия ночи, и задержавшиеся на задании синигами медленно стягивались к казармам своих отрядов, кто-то спешил просадить жалованье в распивочной, какой-то синеглазый парнишка с гордым видом вручил короткостриженой девушке, тут же залившейся румянцем, данго на тонкой деревянной палочке, за что получил целомудренный поцелуй в щеку. Я с повышенным, даже каким-то неадекватным, интересом разглядывала знакомые с детства постройки, наблюдала за тем, как ветер играет выбившимися из прически прядями немолодой торговки, и при этом не переставала ощущать, как меня медленно покидают остатки здравого смысла. В какой-то момент мой блуждающий взгляд случайно натолкнулся на прямой взор карих глаз лейтенанта пятого отряда, шедшего по правую руку от меня. Мужчина, казалось, пытался что-то отыскать в моих чертах, однако мне удалось сохранить видимую хладнокровность и с непринужденным видом переключить внимание на острую крышу какого-то здания. Думаю, я испытывала нечто схожее с тем, что чувствуют влюбленные семиклассницы, когда пытаются скрыть свой интерес. Только мне, в отличие от них, приходилось прятать страх и отторжение от страшного зверя, готового проглотить тебя в любой момент. Айзен Соуске вызывал трепет и презрение во многом потому, что был для меня непонятен, даже чужд. Иногда мне казалось, что его поведение вообще не может быть обусловлено факторами, влияющими на действия других нормальных людей. Впервые я подумала об этом еще в прошлой жизни, ставшей теперь такой далекой и нереальной, еще тогда меня поразило отсутствие в жизни Айзена человека, судьба которого имела бы для него значение. Даже некоторые пустые, казалось бы, лишенные человеческих чувств, по-своему заботились о своих товарищах, а он, предавая одержимую им Хинамори Момо, не испытал и малейшего сожаления, свойственного человеку, не оправдавшему чье-то хорошее отношение. Позиция лейтенанта пятого отряда слишком сильно контрастировала с привычными для большинства ценностями, и я не могла понять его желания стать Богом. — Кучики-доно, Вы позволите отвлечь Вас? — в каноне Ичимару часто сравнивали со змеей, но, по-моему, Айзен тоже неплохо подходит под эту характеристику, выступая в моей голове огромным удавом, медленно закручивающим свои кольца вокруг шеи ни о чем не догадывающейся жертвы. Я, стараясь держать лицо, с безразличным видом повернулась к своему провожатому и слегка кивнула, хоть в глубине души и осознавала, что не стоит затевать даже короткого разговора с человеком, проницательности которого тебе нечего противопоставить. — Я слышал, Вы поступили на службу во второй отряд, — опять кивок, пусть стратегия отстранения никогда особенно не помогала, других идей у меня пока не было. — Уже говорили с духом своего меча? — А должна была? Мне же его совсем недавно подарили, — вопрос лейтенанта пятого отряда сбивал с толку, но я старалась сохранять видимое спокойствие. — Вот как? В таком случае, если Вы не возражаете, я счел бы за честь попрактиковать с Вами Зандзюцу. От услышанного в животе что-то жалобно сжалось, вот уж не думала, что всего лишь одна фраза может вызвать у меня такой панический ужас. Я не могла понять, чего от меня хочет Айзен. Вряд ли даже он мог так быстро осознать, что у меня что-то на него есть. Может, надеется выслужиться перед знатью? Или хочет, чтобы я увидела его шикай? Мы были уже совсем близко к казармам пятого отряда, если прислушаться, то можно было расслышать гомон собравшейся толпы, и мне показалось, что Айзен начал сбавлять шаг, желая закончить разговор. Я на секунду прикрыла глаза, восстанавливая дыхание и натягивая на лицо смущенную улыбку: если уж выбирать между образами влюбленной семиклассницы и подозрительной аристократки, то первый использовать явно безопаснее. С другой стороны, мое поведение при нашей первой встрече было несколько грубым для девушки, хранившей в сердце нежное чувство, если она, конечно, не Хельга Патаки, о существовании которой моя очкастая проблема знать не могла. Я заставила себя повторно взглянуть на Айзена: мужчина с невозмутимым видом и дежурной улыбкой наблюдал за моими действиями и, казалось, был абсолютно уверен в моем положительном ответе. Неужели не заметил той холодности, что сквозила в каждом моем кивке и движении? Будь на его месте кто-то другой, я бы действительно так и подумала, но не в случае с этим шатеном. Меня не покидали подозрения, что он специально не замечает моего притворства, что, впрочем, уже начинало походить на паранойю. — Благодарю, — переборов какой-то мысленный барьер, я все-таки посмотрела Айзену в глаза, — но у меня уже есть наставник. Ни один мускул на лице получившего отказ лейтенанта пятого отряда не дрогнул, будто он и не слышал моих слов. От такого нетипичного поведения мозги уже начинали кипеть, очкарик мог собой гордиться: он еще и сделать ничего не успел, а я уже ощущала себя какой-то психопаткой с синдромом преследования, пугающейся от каждой невинной фразы человека, ведущего самый обычный светский разговор. Шатен улыбнулся чуть шире, полностью останавливаясь у самого входа в бараки своего отряда, и собрался сказать что-то еще, но внезапно был прерван возмущенным возгласом: — Эй, Соуске, что так долго? Я обернулась на звук и в тот момент была готова поклясться, что, несмотря на организованную Хирако подставу, впервые была так рада кого-то видеть. — Простите, капитан, — с невозмутимостью ответил Айзен, словно это не его только что прервали. — Я не сразу отыскал Кучики-доно. Увидев Шинджи, очкарик, казалось, потерял ко мне всякий интерес и уже через несколько минут куда-то смылся. Убедившись, что виновник моей истерии находится достаточно далеко, я, прищурившись и поджав губу, возмущенно воззрилась на Хирако: — Я тебе это еще припомню. — Ладно тебе, не дуйся, я этого зануду каждый день терплю, — капитан пятого отряда широко улыбнулся, обнажая зубы, и положил руку мне на плечо. — Пошли, музон заценишь. Я исподлобья посмотрела на блондина, раздумывая, стоит ли мне смириться, сбросить его руку или сразу сломать подлюге челюсть, но все-таки решила, что месть можно отложить и на потом. Хирако повел меня куда-то вглубь территории пятого отряда, минуя особенно многочисленные скопления подвыпивших синигами. Интересно, кстати, на выпивку для рядового состава он тоже сам проставился? Будь я на месте Ямамото, настучала бы этому светловолосому ужасу за дурной пример и регулярное нарушение дисциплины среди подчиненных. Те из пьянчуг, что еще сохранили способность говорить связными предложениями, что-то кричали нам вслед, но из-за общего шума, царившего в казармах, разобрать слова было невозможно. Вскоре на фоне несвязного гомона стали выделяться мелодичные звуки, доносящиеся от новенького граммофона. Я с наслаждением прикрыла глаза, позволяя музыке пробудить давно забытые воспоминания: когда-то мне довелось стать обладательницей похожего аппарата и даже пополнить небольшую коллекцию пластинок, доставшихся мне от отца. Мысли о прошлом больше не вызывали боли: теперь оно представлялось чем-то давно пройденным, светлым отпечатком, оставленным другим человеком. — Не зря Айзен бегал, — ухмыльнулась я, наблюдая за тем, как Шинджи заново запускает закончившуюся пластинку. — Где все, кстати? На мой вопрос в меня незамедлительно полетела шлепка, мне в последний момент удалось увернуться, а вот увлеченно колдующему над граммофоном Хирако повезло меньше: через секунду на лице капитана пятого отряда уже расплылся характерный красный отпечаток. — А я думаю, где вас, придурков, носит. Ты и раньше был олухом, Шинджи, а с этой тупицей вообще с катушек слетел, — вещала лейтенант Саругаки, угрожающе наступая на нас с блондинчиком. — Успокойся, придурошная, я просто Сэйери достижения техники показывал, — насупился Хирако, вновь демонстрируя всем свои зубы. Хиори такого тона не оценила, так что капитану пятого отряда уже через пару мгновений пришлось останавливать кровь, второй раз за день хлынувшую у него из носа. И это только при мне! Я прикусила нижнюю губу, старясь не засмеяться, но все-таки не смогла удержаться: — Шинджи, хотела проучить тебя за выходку с Айзеном, но теперь понимаю, что тебя и без того жизнь наказала. — А ты чего ржешь?! — возмутилась Саругаки. — Тебе я тоже могу мозги вправить, если понадобится. Подавив очередной приступ смеха, я с серьезным видом кивнула. Мне определенно нравилась эта компания: так легко раздражающаяся Хиори и такой простой Шинджи. Хирако обладал действительно острым умом, да и таланта лишен не был, но носа никогда не задирал, общаясь со всеми на равных, а порой и вовсе выставлял себя дураком, хоть и мог быть серьезен, когда того требовала ситуация. Подобное не могло не вызывать у меня одобрения. — Вообще, я довольно отходчива по натуре, — изрекла я, глядя на капитана пятого отряда, — но второго платка у меня, к сожалению, нет, могу пожертвовать ленту для волос. Спустя пару мгновений прочная атласная лента уже покоилась в руках неудачливого блондина, а мои непослушные пряди небрежно разметались по плечам, но мне, честно говоря, всегда больше нравилось ходить с распущенными волосами. — Я буду с трепетом и нежностью ее хранить, — растянул губы в усмешке Хирако. Я же, переняв ехидное выражение лица капитана пятого отряда, медленно приподняла правую бровь, раздумывая над ответом, но лишившаяся последних остатков терпения Саругаки внезапно схватила нас обоих за грудки, не забыв в очередной раз отметить, какие мы олухи, заорав дурным голосом: — Я, конечно, понимаю, что встретить еще одного пришибленного — великая радость, но флиртовать будете потом. С этими словами Хиори потащила нас в неизвестном направлении, меня, безусловно, подмывало желание ответить ей, что я на ее возлюбленного не претендую, но риск получить в качестве бонуса к сегодняшнему вечеру огромный синяк под глазом или сломанную переносицу немного охладил мой пыл. Шум гулянки стихал по мере нашего продвижения за неугомонной коротышкой, и вскоре мы оказались в небольшом дворике, обставленном более культурно и огражденном хлипкой изгородью, которая, впрочем, ничем бы не помогла, если бы в эту обитель относительного спокойствия решила нагрянуть охмелевшая толпа. Повсюду были расставлены столы, уставленные угощениями и кувшинами с выпивкой, кое-где даже весели столь любимые мной гирлянды из небольших фонариков. У одного из столов собралась небольшая группа людей, среди которых можно было увидеть и капитана восьмого отряда. Мужчина держал в правой руке внушительных размеров сосуд, до краев наполненный саке, и что-то увлеченно вещал. Мне пришлось подойти чуть ближе, чтобы расслышать слова: Саругаки, к счастью, выпустила меня, как только мы достигли пункта назначения. — Милая Лиза-тян, я помню тот чудесный день, когда ты вступила в ряды синигами, и я счастлив наблюдать, как с каждым новым годом ты становишься все красивее и сильнее. Я, стараясь не создавать лишнего шума и мысленно отмечая про себя, какие же милые у некоторых капитанов и лейтенантов отношения, пробиралась к одному из столов, но, конечно, не могла не зацепиться бедром об острый край, тем самым вызвав падение одного из блюд со сладостями. Нет, серьезно, как это вообще могло произойти? Я же за свою жизнь побывала на стольких торжествах, что приличное поведение в обществе давно должно было войти в привычку. Может, Хиори права: общение с Шинджи на меня дурно влияет? — О, Кучики-сан, — повернулся ко мне капитан Кьёраку, ну, если честно, то ко мне повернулись все собравшиеся, но заговорил только он, — рад Вас видеть. Хотите произнести тост? — Да, — ухватилась я за последний шанс не потерять лицо, — кстати, можете называть меня по имени. Через несколько секунд моя тушка каким-то чудесным образом оказалась почти в самом центре стола, в руке обнаружилась чашка для саке, но идей для тоста в голове так и не прибавилось, да и сконцентрировавшееся на мне внимание собравшихся смелости не прибавляло: все-таки здесь были не только мои давешние знакомые, но и некоторые из тех, кто посещает приемы, организовываемые знатными семьями, и мне было трудно решить, стоит ли использовать личину холодной благородной леди. Еще раз обведя взглядом окружавшую меня компанию, я все-таки пришла к выводу, что никого из них нельзя было причислить к желчным аристократам, и, выдохнув, начала свой краткий монолог: — Дорогая Лиза, мы не так давно знакомы, но ты уже внесла неоценимый вклад в составление моего гардероба. Твоя помощь была весьма своевременна, так что, если тебе понадобится что-то из моих вещей, можешь смело обращаться. — Если мне понадобится что-то неудобное и длинное, то сразу к тебе, — с невозмутимым видом ответила Ядомару. Вступать в полемику я не стала, так что, благоразумно пропустив замечание лейтенанта восьмого отряда мимо ушей и опустошив свою чашку, направилась в сторону примеченных мной друзей Шинджи. Маширо о чем-то увлеченно спорила со своим капитаном, старательно проверяя уровень терпения бедного Кенсея, который, кстати, до сих пор не сорвался на крик. Роз о чем-то самозабвенно повествовал, но мне так и не удалось разобрать, к кому именно он обращается, ибо Куна и Мугурума были слишком заняты, а Лав вовсе не выглядел заинтересованным. — О чем болтаете? — поинтересовалась я. — Я говорил о том, как чудесно устроены праздники, — ответил Оторибаши. — Некоторые говорят, что для проявления внимания повод не нужен, но мне кажется, что большинству он все-таки… Договорить молодому философу не дали: Аикава прервал словесный поток Роджуро ловким подзатыльником. Если, конечно, удар по голове кулаком можно назвать подзатыльником, в чем я, честно говоря, сомневаюсь. Оторибаши ошарашенно повернулся к товарищу, потирая ушибленное место, а у меня начала складываться теория, что для этих ребят избиение является высшим проявлением любви, но им я этого решила не говорить. — Никто не собирается выслушивать твою болтовню, Роз, — строго заметил Лав, явно намекая на меня. Не знаю, какое мнение о подобном выпаде сложилось у Оторибаши, но я бы на его месте и вспыхнуть могла: никому не нравится, когда его перебивают, да еще и высказанные мысли к пустословию причисляют. Роджуро, впрочем, обиженным не казался, тем самым еще раз подтвердив мою теорию о побоях. — Цветочек! — потерявшая интерес к своему капитану Маширо бросилась ко мне с неимоверной скоростью, вскоре повиснув у меня на плечах. Я почувствовала, как мягкие зеленые пряди лейтенанта девятого отряда защекотали щеку, и, вздохнув, обняла девушку в ответ, однако Куна стискивала мою тушку все сильнее, вскоре заставив меня закашляться. Щеки заливались румянцем, воздуха не хватало, силы на попытки освободиться уже не было, но внезапно кто-то вырвал меня из этих дьявольских тисков. — Ты же убьешь ее, дура, — сказал мой спаситель в лице Кенсея. Я жадно глотала ртом воздух, пытаясь прокашляться. Наверно, каждого хоть раз обнимали до хруста в костях, но сила, с которой меня сжимала Маширо, была практически медвежьей. Через несколько секунд мне все-таки удалось восстановить дыхание и натянуть подобие усмешки: — За мной должок. — Кенсей! — заныла Куна. — Ты не даешь мне обниматься и дружить, ты такой жестокий, глупый, совсем обо мне не думаешь. Маширо продолжала обличать Мугуруму, тот медленно закипал, демонстрируя окружающим огромный спектр самых разных гневных физиономий. — Да ты же ее чуть не задушила! Она сама это признала! — Нет, ты настраиваешь всех против меня, плохой Кенсей. Поблизости почему-то не находилось желающих прекратить назревающую перепалку капитана и лейтенанта, и я начала подозревать, что драки не избежать. Мугурума казался мне довольно нетерпеливым, а Куна, должно быть, при желании могла разозлить даже Укитаке, хотя с ним я, наверное, погорячилась: возможность вывести из равновесия капитана тринадцатого отряда была довольно сомнительной. Пока мое сознание рисовало красочные картинки разрухи, грозящей этому милому дворику, к разговору присоединился Роз. Мужчина, положив руку на плечо Кенсея, стал вещать что-то о равновесии, и, к моему удивлению, это действительно подействовало, а я внезапно осознала собственную ущербность: даже разнять народ не могу, хотя вернее будет сказать, что просто боюсь попасть под горячую руку. Из-за возникших прений мы не сразу заметили приближавшихся к нам Хирако и Саругаки, которые, как мне показалось, уже тоже успели где-то выпить. — Признавайтесь, — я криво ухмыльнулась. — Чем вы там без нас занимались? — Ты на что это намекаешь?! — Хиори собиралась вновь схватить меня за грудки, но я успела уйти в сюмпо. — Нет, второй раз я на это не поведусь. Правда, долго ликовать мне не пришлось: вездесущая шлепка Саругаки все-таки настигла мое многострадальное запястье, но мною было принято решение отнести это событие к своим победам, так как удар я отразила. — Дура! Я с этим олухом?! — Ладно, — я приподняла руки в примирительном жесте, — беру свои слова обратно, если правда тебя так задевает. Бедняжка Хиори от такого замечания яростно зашипела, крепко сжав кулаки. Ей, наверное, даже в голову не приходило, что именно такая ее реакция и подталкивает меня к подобным шуточкам. — Не ревнуй, Сэйери, — вмешался Хирако, приобняв меня за плечи и широко улыбнувшись, — ты моя первая и единственная любовь. Саругаки, почувствовав себя отомщенной, громко засмеялась. Мне на секунду стало неловко, но это мимолетное смущение быстро уступило место какому-то странному азарту, так что меня посетила идея немного подыграть Шинджи. Натянув на лицо обиженное выражение, я с подозрением покосилась на повисшего на моих плечах блондина: — Да? А как ты объяснишь, что вы уже успели где-то выпить без меня? Я специально немного переигрывала, чтобы никто грешным делом не решил, что во мне действительно играет какая-то глупая ревность к малознакомому мужчине. — Так ты же сама смылась, а мы с Лизой тусить остались, за вами пришли. — Вечно он отмазку придумает, — поцокала я. — Кенсей, — растерянно протянула Маширо. — Я запуталась. У Цветочка с Шинджи любовь? — Нет! — хором ответили мы с Хирако, предрекая последствия таких шуток в присутствии лейтенанта девятого отряда. Я медленно высвободилась из объятий капитана пятого отряда и прошествовала к зеленовласой девушке, закрыв той руками уши, и с ехидной усмешкой добавила: — Если честно, я вообще Хиори ревновала. Сама девушка, правда, мой юмор не оценила, но благородный Лав не позволил ей меня убить, за что и заслужил отдельное место в моем сердечке, однако ему я об этом решила не сообщать.